Макс Бременер - Пусть не сошлось с ответом!.. Присутствие духа

- Я как раз много думал, - искренне ответил Валерий. - И считаю: можно найти тех, кто бил Лаптева и Хмелика; кто в переулке околачивается и карманы малышей выворачивает. Но их некоторые у нас не хотят замечать, чтоб не уронить школу в глазах района. Рассуждают, наверное, так: раз мы пример, как же у нас может быть неблагополучие? А вот есть! - Это у него против воли вырвалось со злостью. - И нечего нам другим себя ставить в пример! Давайте лучше мы сами будем с кого-нибудь брать пример!

Он сел, взмокший от волнения, ощущая, что говорил не очень складно, но все-таки неопровержимо. Вытер платком лицо, шею и исподлобья поглядел на ребят: всколыхнули ли в них что-либо его слова?..

Ему мягко улыбнулась Лена. Поощрительно подмигнул Станкин. Валерий взглянул на Гайдукова. Ошибиться было невозможно: Игорь украдкой играл в «балду» с комитетчицей-десятиклассницей. Физиономия его становилась попеременно то напряженно-озадаченной, то лукаво-ликующей. И, когда партнерша, уже в тупике, морщила лоб, отсрочивая поражение, Игорь смотрел на нее со свирепым нетерпением. Он ушел в игру с головой.

Валерий оцепенел. Он не был пай-мальчиком и сам на скучных уроках ухитрялся незаметно играть с соседом в «балду» - отчего не скоротать время? Но сейчас… Как мог Игорь развлекаться пустяками, когда он, Валерий, говорил о самых важных для школы вещах!

Вконец расстроенный, Саблин плохо соображал, что доказывала Зинаида Васильевна. А она доказывала, что нет оснований подозревать расправу там, где просто-напросто упали и ударились два ученика из-за собственной разболтанности и несобранности.

- Давайте поэтому поборемся с разболтанностью отдельных учащихся на переменах, - сказала Зинаида Васильевна.

Румяная девочка в накрахмаленном фартуке, с толстой холеной косой - председатель совета дружины - записывала речь Зинаиды Васильевны в тетрадь. Валерий смотрел на нее, и ему отчего-то было жаль аккуратную девочку, хотя ругала Котова как раз его.

- По просьбе Саблина, - говорила Котова, - секретарь комитета комсомола Гайдуков и я беседовали с Костяшкиным и Шустиковым, которых Саблин считал обидчиками малышей. Но он подозревал их зря. Костяшкин сейчас по всем предметам успевает, дисциплина у него прихрамывала в прошлом. А Шустиков и вообще паренек скромный; он, правда, далек от коллектива, однако стоит его, пожалуй, принять в комсомол - это его втянет в коллектив. Ни о каких проступках этих ребят нам никто не сообщал - не то что о «бедном мальчике» Хмелике, который попал снежком в тот самый класс, где учится его вожатый Саблин! Какие Саблину надо из этого извлечь уроки?..

Дальше Валерий некоторое время не слушал. К чему? Какие можно извлечь уроки из того, чего на самом-то деле - он знает - в жизни не было?.. Он только следил с полусонным любопытством за движением руки председательницы совета дружины: кажется, много уже написала…

Потом Зинаида Васильевна возвысила голос. Валерий заставил себя прислушаться.

- Саблин не смеет этого утверждать… У нас некому и некого бояться! У нас замечательная школа, из которой вышли такие всем известные люди…

И она назвала действительно славные имена людей, которые окончили 801-ю школу в предвоенные годы.

- И это вымысел, товарищи, - заканчивала Котова, - что мы молчим о неблагополучии, опасаясь уронить себя в глазах района. Мы не молчим. Могу сказать для доказательства, что мы, например, вовсе не собираемся замазывать выходку Кавалерчика. Вся комсомольская организация будет обсуждать дело Бориса Кавалерчика, который пытался у нас сеять страх. - И тем ровным голосом, которым сообщают иногда особенно тревожные новости, Зинаида Васильевна пояснила: - Сегодня, во время урока географии в девятом «А» Кавалерчик крикнул: «Бомба!»

- И никто не испугался! - отчетливо, задорно добавила Лена Холина в наступившей тишине.

- В этом мы разберемся самым подробнейшим образом, - заключила Котова.

Тут поднялся со своего места Гайдуков.

- В сущности, - заключил Игорь, - тут все сказано. В поступке Кавалерчика мы, конечно, разберемся. Я лично думаю… - Секретарь комитета замолк, наморщил лоб и затем продолжал твердо: - Думаю, что достаточно будет обсудить проступок Бориса на комсомольской группе. Не вижу нужды, чтоб этим занималась вся комсомольская организация. Нет, по-моему, такой нужды. А вообще дисциплина у нас, к сожалению, хромает. Надо будет подтянуться. Об этом правильно говорили и Зинаида Васильевна и Саблин.

Больше никто не брал слова. Председательница совета дружины достала промокашку - такую же идеально чистую, гладкую и твердую, как ее форменный фартук, - прикоснулась ею к непросохшим строчкам, после чего бесшумно подула на них и спрятала тетрадь. Заседание кончилось.

В раздевалке Валерия остановил Игорь.

- Валер! - Он хлопнул Саблина по плечу. - Я что-то не уразумел, что ты сегодня отмочил. Мне показалось, ты поначалу в философию ударился, я и не стал слушать. Потом, смотрю, тебя Зинаида костит… Ты насчет чего толковал?

- Ладно, проехали семеро на одном колесе, - ответил Валерий пасмурно и пошел к дверям.

- Постой! - попросил Игорь.

Валерий обернулся.

Игорь минуту молчал, должно быть ища слова. Потом просто протянул Валерию руку.

- Брось, Валер, - сказал он негромко, - это дело перекурим как-нибудь.

Валерий не отвечал, с болью сознавая, что не может вот так, легко, простить Игоря и дружить снова, ничего не затаив.

- Будь здоров, - пробормотал наконец Валерий и, на мгновение сжав протянутую руку Игоря в запястье, быстро пошел прочь.

Он шагал по переулку, и в голове вертелась одна мысль: «Игорь не друг, Игорь не друг!..»

Валерий не знал, что в действительности это не так.

Игорь ценил дружбу Валерия и ни в коем случае не желал ее терять. Он просто не всегда верил в серьезность и нужность занятий, на которые как секретарь комитета комсомола тратил немало времени. Случалось, что Гайдуков - порой лениво, порой ретиво - занимался делами, которые считал пустопорожними. Но Валерий не догадывался об этом.

И Валерий переживал крушение дружбы. Он то растравлял свою рану, то думал о другом, тоже невеселом. Неужели теперь начнут «казнить» Бориса?.. К чему?

Он был убежден, что Кавалерчик не может принести школе вреда. Не может, нет!

Валерий ощутил вдруг усталость; голова обрела вес, ноги стали ненадежно легки, - так бывает поздним вечером, после долгих часов труда, когда завтрашний день не обещает радостей. Тут его догнала Лена и окликнула:

- Саблин!

- Лена, - сказал Валерий виновато, - я Макаренко не вернул. Ты извини. Завтра принесу.

- А хочешь, - ответила она, слегка задыхаясь (видно, запыхалась, догоняя его), - я тебе его подарю? Ты сегодня замечательно выступал! Я тебе это хотела сказать.