Нисон Ходза - Конец Дракона

Он присел на пенек, не спуская глаз со словака. Лицо пленного по-прежнему было бледным, испуганным, чуть заметно дергалась нижняя губа. Он стоял, повернув голову в сторону шоссе. «Прислушивается к танкам»,- подумал Карпов.

Точно из-под земли появился запыхавшийся Федор.

- Вот, - он протянул комиссару сумку.

- Садись! - приказал Карпов пленному.

Словак неуклюже - мешали связанные руки - плюхнулся в траву. Федор уселся напротив и снова наставил на него пистолет. Пленный закрыл глаза.

Карпов разорвал конверт, расправил сложенный вдвое лист тонкой, почти папиросной бумаги и прочел:

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО N АС 635

23 августа 1943 г.

Штурмбаннфюрер Гоц - Гауптштурмфюреру Лангу.

Мною получено Ваше донесение, из которого явствует, что: 1. Двадцать седьмого августа с. г. в Ряжевске, по Мучной улице, в доме N 10 соберется преступная шайка во главе с секретарем так называемого подпольного обкома коммунистов. 2. В вышеуказанном доме находится замаскированный склад взрывчатых веществ. 3. Вам известно местопребывание некоторых членов подпольной банды, в том числе их вожака - секретаря подпольного обкома.

ПРИКАЗЫВАЮ: 1. Чтобы не вызвать у преступников подозрений и никого из них не упустить, никакой предварительной слежки за домом N 10 по Мучной улице с получением сего не вести. 2. По той же причине запрещаю производить какие-либо предварительные аресты среди заговорщиков. 3. Для проведения карательной экспедиции двадцать седьмого августа иметь в готовности двадцать эсэсманов.

Руководить захватом квартиры и всего подпольного обкома буду лично я.

Получение настоящего приказа немедленно подтвердите известным Вам способом.

Начальник СД округа

штурмбаннфюрер Ганс Гоц».

С первых же строк Карпову стало ясно, какой важный документ попал в его руки. «Немедля надо идти в лагерь, решить с командиром, как действовать дальше».

Он еще раз прочел приказ штурмбаннфюрера. Нет, оказывается, все не так просто. Последняя фраза в захваченном документе осложняла и без того нелегкую задачу: «Получение настоящего приказа немедленно подтвердите известным Вам способом».Ясно, если через полтора-два часа начальник ряжевского гестапо не сообщит о получении приказа, Гоц встревожится, сам свяжется с Лангом и сразу выяснит, что никто никакого приказа не передавал. Что предпримет в таком случае Гоц, ответить было нетрудно. Гоц и Ланг поймут, что связной попал в партизанскую засаду и документ оказался в руках партизан. А партизаны, конечно, предупредят обо всем подпольщиков. Значит, гитлеровцы будут вынуждены начать аресты сегодня же и сегодня же захватят склад с оружием и взрывчаткой. Надо немедленно принимать какое-то решение. Сейчас же! Самому!

Он взглянул на пленного. Тот сидел, закинув голову, глядя в безоблачное небо. Карпов невольно тоже взглянул вверх. В небе чертил широкие круги коршун.

Казалось, он наслаждается, невесомо паря в мирной синеве неба, и будет так кружить, пока последний луч солнца не скроется за соснами далекого бора. Но вдруг, точно его внезапно пронзила пуля, хищник рухнул в чащу.

- Стервятник! - произнес словак. - Высмотрел добычу. Подлая птица!

В этом белобрысом словаке было что-то неуловимо отличающее его от других пленных. «Он мог и не сказать о пакете, - подумал Карпов, - и тогда…» От мысли, что могло бы случиться, Карпову стало страшно. С особой остротой он понял, беда надвигается с каждой секундой, а он бездействует…

- Значит, утверждаешь, что ты коммунист? - обратился Карпов к пленному.

- Да! Да! Коммунист! Поверьте!

- Давно?

- С тридцать шестого года…

- Докажи, что не врешь.

- Как? Как мне доказать! - словак опустил голову.- Мой партийный билет спрятан в Братиславе, в надежном месте…

- Сейчас сбегаю проверю!-зло процедил Карпов. - Отвечай, кто возглавляет коммунистическую партию Словакии?

- Наша партия в подполье. Но я знаю, что во главе ее стоит товарищ Вильям Широкий.

- Гимн коммунистов знаешь?

- «Интернационал»? - по лицу словака скользнула удивленно-радостная улыбка. - Конечно, знаю! Как же мне не знать «Интернационал»?!

- Тогда пой! Пой «Интернационал».

- Но я могу только по-словацки, по-чешски, а по-немецки я слов не знаю…

- Пой по-чешски, но негромко, совсем тихо,- Карпов настороженно взглянул в сторону шоссе.

- Да, да, понимаю! Но я хочу петь свой гимн стоя… Это же - гимн! - Не дожидаясь разрешения, он легко поднялся с земли и тихо запел.

Федор, который ничего не понял из разговора комиссара с пленным, вздрогнул.

- Молчать! - крикнул он, и вдруг до него дошло, что пленный поет «Интернационал». Что это? Неужели от страха немец сошел с ума? Федор взглянул на комиссара и заметил, что губы Карпова беззвучно шевелятся. «Комиссар тоже поет»,- догадался Федор. Чужие слова стали такими понятными, такими знакомыми, точно пленный пел по-русски. Это было какое-то чудо! И, сам того не замечая, Федор тоже запел неслышно:

Словак умолк, но продолжал стоять.

- Садись, - сказал Карпов.

Он вытащил из нагрудного кармана чистый лист бумаги, огрызок карандаша и переписал текст захваченного приказа. Потом вложил приказ в конверт и сел рядом с пленным.

- Послушай, - сказал Карпов. - Я тебе верю. Верю, что ты ненавидишь фашистов. Но слова, не подкрепленные делами, никому не нужны. Готов ты доказать делом, что хочешь бороться вместе с нами?

- Клянусь!

- Федор, развяжи ему руки.

Федор стоял на месте, не понимая, что происходит, почему, вместо того чтобы скорее возвращаться в лагерь, комиссар ведет бесконечные разговоры с фрицем, да еще приказывает развязать ему руки.

- Ты слышал приказ? - Таким сердитым Федор еще не видел своего комиссара.

Федор хмуро подошел к пленному и сорвал с его рук ремень. Словак резко вскинул кулак к плечу:

- Рот фронт!

Карпов не ответил.

- Поедешь сейчас в Ряжевск, - сказал он. - Вот тебе твой пакет. Передашь его, как приказано, гаупт-штурмфюреру Лангу. Понял?

- Этого нельзя! - испуганно сказал словак. - Я не могу.

- Почему?

- Пакет распечатан… порван. Меня предадут военно-полевому суду… Расстреляют…

- Без риска не обойтись. Но я надеюсь, мы проведем гестаповцев. Слушай внимательно. Скажешь Лангу, что попал в засаду. На спасенье надежды не было. Партизан трое, ты-один. В этот смертельный миг ты думал не о себе. Ты думал о фюрере, о победе великой

Германии! Ты не мог допустить, чтобы секретный приказ попал в руки русских. Ты решил уничтожить пакет. Отстреливаясь, ты разорвал конверт, и в это время на шоссе послышался грохот танка. Партизаны испугались, бросились в лес. А ты, боясь, что опоздаешь с доставкой срочного пакета, помчался, не дожидаясь танка…