Анжелина Мелкумова - Дети капитана Тореодора

— Что я люблю, — делился тролль, — так это сыр с плесенью. С настоящей плесенью. Да ещё трёхлетней давности… Французский деликатес! Помню, лет двести назад, когда я ещё не занимался Лопушайлами, а служил проклятием в одной французской семье…

— Кстати, о проклятии, — «вспомнил» Макс. — А где Одиссей?

— Кот в надёжном месте, — сообщил тролль. — В кладовой.

И ткнул когтём в дверцу в стене.

— Как, прямо там? — «всполошилась» Лиза. — Надеюсь, он заперт?

Вместо ответа Проклятий Бестиевич позвенел ключами, вытащенными из-за пузухи.

— Хотелось бы всё же на него взглянуть, — Макс хищно улыбнулся.

— Чтобы плюнуть ему в лицо? — понимающе глянул тролль.

— И высказать всё, что мы о нём думаем! — закивала Лиза.

— О кровопийце…

— И разбойнике!

— Что ж, это можно. — Вытерев рот салфеткой, Проклятий Бестиевич поднялся. Запрыгнул на табуретку, стоявшую рядом с дверцей. Сунул ключ в замок…

За спиной у тролля мышата радостно переглянулись.

— Тшш, отойдём в сторонку! — шепнул Макс, вылезая из-за стола. — Чтобы не попасться коту под ноги. Когда он выйдет, он будет оч-чень, оч-чень зол…

О, это было разочарование. Такое жестокое! Мышата чуть не заплакали от огорчения. Но в самом деле, если подумать, ничего другого ожидать было и нельзя. Разве стал бы Проклятий Бестиевич открывать дверь так беззаботно?

Да, в кладовой находился Одиссей. Но он был связан. Крепкой бельевой верёвкой, конец которой крепился к железному крюку на стене. Кот лежал на боку в неудобной позе. При виде тролля и мышат он приподнял голову и зарычал. Зелёные глаза блеснули недобрым огнём.

— Хе-хе, тренди-бренди! — подмигнул мышатам Проклятий Бестиевич. — Похоже, его кошачье величество чем-то недовольны. Похоже, его кошачьему величеству надоело трое суток сидеть на одной воде и… дайте-ка угадаю, чего бы ему хотелось сейчас отпробовать. — Ухмыляясь, тролль почесал себе затылок. — Может быть, «Вискаса»? Или… может, свежей рыбки?

Довольным своим остроумием, тролль прыснул.

Хихиканье его было прервано громовым голосом кота.

— Если уж мне чего-то и хотелось бы, — сказал презрительно Одиссей, — так это съесть тебя целиком, запечённым в фольге. Увы, тролли не съедобны. Но зато съедобны, — кот прищурил глаза, — твои друзья, которых я вижу сейчас вот там, у тебя за спиной.

Лиза и Макс испуганно вздрогнули.

— Да-да, вот этих двоих! — рявкнул кот так, что стены отзвались эхом. — Их я предпочёл бы в виде мышиного шашлыка.

— Хе-хе… бедняги лишь встали на защиту своего семейства, которое ты чуть не уничтожил. А вот не хотел бы ты, — продолжал Проклятий Бестиевич, — не хотел бы ты, Одиссей, взглянуть на своих хозяев? Знал бы ты, как злы они на тебя. Все уверены, ты сбежал искать приключений. Хе-хе… Одни детишки — мальчишка и девчонка — не сказали о тебе ни единого сердитого слова. И знаешь, почему? Потому что вот уже вторые сутки оба лежат в забытьи. Ох, не думаю, что им когда-нибудь станет лучше. — Тролль притворно вздохнул. — Бедняжки… Вчера во сне девочка звала тебя: «Одиссей! Где мой Одиссей?» И голос её был так слаб, так…

Не в силах больше сдерживаться, тролль затрясся в смехе.

Сцена была невыносимая. Кот рычал. Проклятий Бестиевич упражнялся в остроумии. Спрятавшись за ножкой сломанного стула — так, чтобы кот не смог их видеть — Лиза и Макс тоскливо ждали окончания. Казалось, оно никогда не наступит. Темнота за окном постепенно рассеивалась — медленно наступал рассвет.

Первым озаботился тролль.

— Эк, время быстро идёт, — кинув взгляд в окно, сказал он. — Скоро солнце взойдёт, пора исчезать.

И, захлопнув дверь кошачьей темницы, крепко-накрепко запер её на замок. А ключи спрятал за пазуху.

Мышата вздохнули. Освободить Одиссея им не удалось.

— Ну вот, — сообщил тролль, — пора мне и исчезать. С рассветом шутить нельзя. Встретимся завтра!

И, сунув в рот большой кусок пряника… растворился в воздухе. Вместе с ключами.

Некоторое время мышата сидели задумавшись. Сквозь пыльное окошко пробивались первые лучи солнца. На столе валялись пряничные крошки.

— Что будем делать? — сказала наконец Лиза. Голос её звучал устало. Сказывалась ночь, полная волнений.

— Что… — эхом повторил Макс, глядя на дверь, отделявшую их от Одиссея.

Лиза вздохнула.

— Нам с тобой здорово удалось всё запутать. А вот распутать…

И она тоже взглянула на кладовую.

И тут… обоих мышат пронзила одна и та же мысль.

Вскочив, оба заторопились к кладовой.

Так и есть: под дверью была небольшая, но всё же щель.

Лиза и Макс переглянулись.

— Я знаю, как освободить кота! — заорали оба в один голос.

…Солнце уже поднялось над крышами домов, и по стенам пустой кухни запрыгали солнечные зайчики, когда, посовещавшись, Лиза и Макс наконец решились.

— Ты первая…

— Нет, лучше ты…

— Ладно, держись за мой хвост…

С бешено бьющимися сердцами мышата протиснулись через щель под дверью.

В кладовой было темно, страшно и пахло кошачьим духом.

— Эт-то ещ-щё что за гости?! — прошипело над самой головой.

— Господин кот, с… сохраняйте спокойствие! — пропищала Лиза срывающимся голосом. — Мы пришли вас освобождать!

День прошёл, и на Липовую улицу спустились сумерки. В доме номер десять царила тишина. Не смеялись дети. Не сотрясались ступеньки от топота детских ног. Не болтал телевизор. И даже папа и мама Лопушайло редко переговаривались друг с другом. Вечером приходил доктор. Он долго находился в детской. А, спускаясь с крыльца, сказал:

— Если ночью станет хуже, нужно отвезти детей в больницу.

— Почему-то, — сказал папа, провожая доктора к калитке, — почему-то детям становится хуже именно ночью.

— Это при любой болезни так. Болезнь всегда овладевает нами ночью.

— Но почему?

Доктор развёл руками.

— Трудно объяснить. Ночь — особенное время суток…

Доктор ушёл. А мышата, подслушивавшие под ступенькой крыльца, переглянулись. Они-то знали, почему болезнь приходит ночью.

Одно утешало: этой ночью болезнь не придёт. Во всяком случае, мышата сделают для этого всё, что может от них зависеть.

Сумерки сменились густой темнотой. Луна скрылась за тучей. Лишь уличный фонарь золотил веточки сирени у ограды дома номер десять.

Пробило полночь.

Лёгкая тень перебежала улицу. Просочилась через решётку забора. И нырнула в темноту сада.

— Тренди-бренди… — послышалось на ступеньках крыльца. Тень просочилась через закрытую дверь. Спустя минуту она уже скользила по коридору в направлении детской спальни.

Шур, шур… вот она завернула за угол…

И остановилась, чуть не споткнувшись о двух серых мышат.