Анжелина Мелкумова - Дети капитана Тореодора

— Вау! — только и смог сказать Макс. — Лиза! Если всё это не выдумки… значит, нам только и нужно, что взять да и выманить Проклятия Бестиевича на солнечный свет!

— Только и всего, — улыбнулась Лиза.

— Гениально! — одобрил Макс. — Гениально, если бы не одно «но».

— Какое именно?

— Одно маленькое, но существенное: тролль не захочет выходить на солнечный свет. Нет, Лиза, уверяю тебя: он не захочет.

— Значит, нужно просто сделать так, чтобы тролль рассвета не заметил. Вот и всё.

— Но как? Как он не заметит рассвета? Подумай, Лиза! Стоит ему только взглянуть в окно и увидеть, что рассветает — то бишь становится всё светлее и светлее и светлее…

— Значит, — улыбнулась Лиза, — нужно сделать так, чтобы тролль взглянул в окно — и рассвета не увидел. Что тут непонятного?

— Но, Лиза! — возразил Макс. — Подумай, что ты говоришь. Ведь мы не можем убрать из окна рассвет!

Некоторое время Лиза глядела на брата, задумчиво грызя кончик хвоста.

— Ты прав, — наконец сказала она. — Мы не можем убрать из окна рассвет. Но мы можем сделать наоборот.

— Как же?

— Мы можем убрать из рассвета окно.

…Всю оставшуюся часть дня мышата готовились, разрабатывая план операции «здравствуй, солнечный луч». Крути не крути, а получалось, что вдвоём не справиться. Поэтому незадолго до ужина оба постучались в кабинет папы Мышайло.

— Да-да, — сказал папа рассеянно. — Войдите.

Он сидел в кресле из кухонной прихватки и читал газету «Новости с полей».

— Папа, мы хотим познакомить тебя с одним выдающимся типом.

— И чем же он такой выдающийся? — спросил папа, поднимая глаза от газеты.

Ближе к полуночи, когда на землю снова спустилась мгла, а вдоль Липовой улицы зажглись фонари, Лиза и Макс вышли из дому.

У самого крыльца им повстречался Одиссей. Боже, на что он стал похож! Длинная шерсть свисала грязными сосульками, морда осунулась и потеряла величественный вид, в глазах отражалась безумная тревога.

— Я ждал вас, — сообщил кот. — Папа Лопушайло звонил в больницу. Детям стало хуже. Они покрылись какой-то странной сыпью, бредят и никого не узнают. Я извёлся от отчаяния. Хотел сам ехать к детям, но не знаю адреса. Тайно от папы Лопушайло три раза звонил в больницу, но никто — никто не понимает по-кошачьи! Больше всего на свете я боюсь, что тролль этой ночью снова явится к детям. Если это произойдёт, я не выдержу — я наложу на себя лапы!

Кот выглядел просто жалко. Смотреть без слёз на него было невозможно. Стараясь не глядеть на кота, мышата бодро улыбнулись:

— Не беспокойся и расслабься! У нас всё схвачено. Ни этой ночью, ни следующей тролль к детям не придёт.

— Нет, правда? — просиял кот. — Значит ли это, что у вас есть какой-то план?

— Не какой-то, — поправили мышата. — А железно логичный и чётко разработанный. Твоя в нём роль — не высовываться из дому, сидеть тихо, как если бы тебя тут вовсе не было. Ну как, справишься?

Вместо ответа кот одним прыжком заскочил в дом — и затаился в нём, почти не дыша.

А мышата заторопились дальше.

И было отчего торпиться. Едва-едва они пересекли улицу, как пробило полночь.

А едва пробило полночь, как кусты зашевелились… от тёмной громады заброшенного сада отделилась знакомая тень.

— Тренди-бренди! — переглянулись мышата. И с радостным писком кинулись наперерез.

— …И всё готово к вашему приходу. Пол подметён и присыпан песочком, цветы в вазе, пицца на столе. Ждут только вас. Мы столько всего о вас нарассказали, что папа и мама просто сгорают от нетерпения с вами познакомиться. Не говоря уже о бабушке, дедушке и всём многочисленном мышином семействе. Не судите их строго, если они набросятся на вас, душа поцелуями. Они так давно не видели героя…

— Право, даже и не знаю, — смущённо лепетал Проклятий Бестиевич. — По долгу службы я обязан находиться в больнице. Дети Лопушайло до сих пор живы, и, по чести сказать, я чувствую себя в этом виноватым. Если б не проклятущий кот…

— Кстати об Одиссее, — вспомнили мышата. — Проклятущий кот ухитрился тайно залезть в машину «скорой помощи» и теперь сидит в больнице. После заточения в кладовке он словно помешался — непростанно точит когти и рычит: «Подайте мне этого тролля, я разор-р-р-рву его на мелкие клочки…»

— Ах вот как, — почесал тролль рога, — ах вот как. Бедняга… Пожалуй, с ним и вправду не стоит встречаться. Так, говорите, ваши папа с мамой хотят со мной познакомиться?

— Не то слово! — заверили мышата. — Мечтают — и не смеют надеяться! Но на всякий случай уже накрыли стол и даже порезали сыр с плесенью.

— Сыр с плесенью? — встрепенулся тролль. — Это который?

— Это тот самый, — подтвердили мышата. — Трёхлетней давности. Французский деликатес.

…Сыр и вправду оказался тем самым — припасённым бабушкой для особых случаев. Он лежал на большом красивом блюде и благоухал. Ах, как он благоухал! Тем неописуемым ароматом, который источают лишь сыры трёхлетней выдержки, от корочки до корочки проросшие толстым слоем зелёной плесени.

Аромат валил с ног уже на пороге. Проползши на карачках в гостиную, тролль огляделся. По одну сторону от сыра стояли папа и мама Мышайло, по другую — бабушка, дедушка и вся остальная малышня. Мыши сияли улыбками.

— Добро пожаловать в дом Мышайло. Мы всегда рады врагам котов!

Ночной пир был в самом разгаре. Чего только не стояло на праздничном пеньке! Кроме знаменитого сыра, были мюсли с шоколадом, грецкие орехи с изюмом, кукурузные хлопья, салат из морковки с яблоком, сладкие сухарики, ароматное поджаренное сало и ещё много, много разных вкусностей.

Мыши принарядились по случаю принятия гостя. Все мышата были причёсаны и начисто вылизаны. На плечах у папы сияли капитанские погоны. Между ушами у мамы красовалась маргаритка. Стараясь понравиться троллю, мыши непрестанно скалились в ослепительной улыбке (которая, как известно, никогда не сходит с мордочек американских мышей).

— А чем прославился наш гость? — в который раз всё перезабыв, прошамкала бабушка.

— Нелюбовью к котам! — в который раз прокричали ей в ухо. — Злостной и непримиримой! Он сумел перехитрить самого Одиссея, а наша замечательные детки ему в том помогли!

— Ага, ага… — Бабушка одобрительно похлопала тролля по спине.

А папа Мышайло, взяв крышку от одеколона, поднялся из-за стола.

— У меня нет слов, — сказал он, до краёв наполняя крышку клюквенным соком. — У меня нет слов, чтобы выразить восхищение подвигом моих детей. С самого начала они вели себя как настоящие герои. Ночью, одни, вооружённые лишь прищепкой с резинкой, они выследили злого кота и не побоялись обрушить на его голову стопку книг, статуэтку богини Судьбы и аквариум с золотыми рыбками…