Жанна Браун - Звонок из Ленинграда

— Я пойду? — тихонько попросила она.

— Иди, — сказал Игорь Владимирович, — я и так потерял много времени с тобой. Хорошо, если не зря.

За дверью Ксюша остановилась в нерешительности. Куда идти? Мама сейчас, наверное, у папы. Может быть, тетю Наташу и дядю Павла тоже пустили, раз они взрослые. Идти в проходную и ждать их там? А в проходной тетка… Ох, и попадет же от этой тетки!

В это время за спиной Ксюши из-за неплотно прикрытой двери кабинета, послышался негромкий голос Софьи Семеновны:

— Зря вы так… могли бы и разрешить в порядке исключения.

— Это почему? Потому что пришла и потребовала для себя исключения? А как же другие, которые не умеют требовать? Разве они меньше любят своих отцов-матерей? Эх вы, голубушка моя… Хирург. Руки-ноги отсекаете, чтобы спасти человека. Это ведь побольнее, чем отказ…

— Вот не знала за вами таланта воспитателя…

Игорь Владимирович рассмеялся. Ксюша будто увидела, как он сидит за громадным столом и хохочет гулким басом, потряхивая своей немыслимой шевелюрой. Веселый лев в квадратных очках.

— На внучке тренируюсь… Ничего, ничего, пусть с детства привыкает: как всем, так и ей… Ну, ладно. Что же мне с вами-то делать? Вы просите отпуск, а у меня рука не поднимается оставить весной отделение без такого опытного хирурга, как вы…

— Устала я…

— Может, потянете еще месяц, а? Пока кончится гололед? Там полегче станет. Я прикажу освободить вас от ночных дежурств…

Софья Семеновна тихонько засмеялась:

— Нет уж… как всем, так и мне. Без исключений.

— Не ловите на слове, голубушка. Тут для пользы дела. А потом выхлопочем вам путевку в хороший санаторий, и там вас быстро поставят на ноги. Договорились?..

Поставят на ноги… Ксюше внезапно припомнились картины в комнате Саньки: пылающий таинственный космос, стремительные ракеты, диковинные звери… И все это несется во Вселенной все дальше и дальше, от звезды к звезде. Даже представить трудно, как далеко от Земли эти звезды. Горят золотым огнем в темноте, и по всему миру идут от них лучи.

А сам Тима даже из комнаты выйти не может… Ксюше вспомнилась Маруся из книжки Короленко «Дети подземелья». Когда они с Наташей прочитали ее, Ксюша всю ночь уснуть не могла. Неужели и Тима вот также будет делаться все бледнее и бледнее?

Ксюша даже содрогнулась от жалости. Она представила себя на месте Тимы: вот она сидит в кресле, а на ногах гипс… Наташка прибежала, зовет ее гулять на улицу, а она не может и шагу шагнуть. Ксюша почувствовала, как у нее испуганно забилось сердце, словно все это случилось с нею на самом деле.

Нет, так нельзя. Когда прошлым летом на Сысоле маленькая девочка заигралась и упала в воду, так все, кто был на берегу, кинулись ее спасать. А тут пропадает человек — и никто, никто об этом не знает. Разве это справедливо? Нельзя, чтобы так оставалось. Просто нельзя, и все. А что, если попросить Игоря Владимировича и Софью Семеновну вылечить Тиму? Они же могут. Они все могут.

Ксюша повернулась было, чтобы открыть дверь в кабинет, и остановилась в нерешительности. А вдруг Игорь Владимирович подумает, что она опять пришла просить исключения? Нет, нет, он не должен так подумать. Надо только объяснить ему, что Тиме плохо, что сам он не может прийти. И Тима не такой, как все… Вот бы показать Игорю Владимировичу Тимины картины, он бы сразу все понял.

Ксюша решительно приоткрыла дверь пошире и просунула в кабинет голову.

— Игорь Владимирович, можно… я на минутку.

— Как? Ты еще здесь? Почему ты не ушла?

В голосе главврача звучало недовольство, но Ксюша не отступила. Теперь-то она была уверена, что правда на ее стороне.

— Я ушла, то есть я не совсем ушла, — быстро заговорила она, — у меня к вам дело, очень-очень важное дело.

Ксюша вошла в кабинет и прислонилась спиной к косяку.

— Понимаете, есть один мальчик, Тима… Он ужасно хороший художник, просто как самый настоящий и еще лучше! Только у него ноги не ходят… совсем.

— Как не ходят? — спросила Софья Семеновна. — От рождения или после болезни?

Ксюша, недоумевая, посмотрела на докторшу. Разве это так важно? Тем более, что ни Санька, ни тетя Наташа об этом ничего не говорили.

— Я не знаю… Но ведь это все равно, правда? Его можно вылечить? Он… он даже в школу не ходит. Все ходят, а он нет.

Игорь Владимирович нахмурился, постучал пальцами по краю стола и взглянул на Софью Семеновну, точно спрашивая: «Ваше мнение?»

— Сколько лет мальчику? — спросила Софья Семеновна.

— Не знаю… я его не видела. Я только картины его видела. Он Саньке и другим ребятам полные стены надарил. Но я все, все про него узнаю, если надо. Помогите Тиме, пожалуйста.

Игорь Владимирович прошелся по кабинету, покачивая своей лохматой головой. Потом остановился перед Ксюшей и несколько секунд разглядывал ее. Точно смотрел, смотрел и вдруг увидел.

— А ведь мы с тобой еще не познакомились. Как тебя зовут?

Ксюша оробела: неужели откажет?

— Ксюша, — пробормотала она и поправилась: — Ксения Ермакова. Это по-настоящему если.

Игорь Владимирович подошел к столу, вырвал из календаря листок и что-то быстро написал.

— Держи, Ксения Ермакова. Здесь телефон. Пусть мать мальчика позвонит мне.

Ксюша чуть не захлопала в ладоши от радости, но вовремя спохватилась, спрятала листок в карман шубы и вприпрыжку понеслась сначала по коридору, потом по двору к проходной.

Зеленый дракон с красной пастью, с глазами-блюдцами гнался за Наташей по лесу. Наташа бежала, размахивая руками. На голове у нее белела круглая докторская шапочка. «Ксюша-а-а!» — кричала Наташа. Ксюша испуганно металась, натыкалась на сосны. Наташа в беде, Наташа в беде… ее надо спасти! Наконец Ксюша выбралась на полянку и бросилась дракону наперерез. Вот сейчас она схватит его за крыло и спасет Наташу… Но дракон вырвался, взвился над лесом и запел: «На зарядку, на зарядку…» Ксюша тоже взлетела высоко-высоко. Лес остался где-то там, внизу, и кружился, уходя вдаль, словно Ксюша все еще смотрела на него из окна самолета. Дракон дыхнул Ксюше в лицо живым теплом и закричал: «На зарядку — становись!»

«Это сон, это просто сон», — подумала Ксюша еще во сне и проснулась.

Большой рыжий пес стоял на тахте передними лапами и смотрел на Ксюшу влажными карими глазами.

Собака? Откуда она взялась? У них же нет никакой собаки… Может, папа привез… Ой, это же Мишка! «Мишенька…» — Ксюша обхватила Мишкину морду руками и прижала ее к себе. Пес счастливо взвизгнул и лизнул Ксюшу в щеку.

Ничего себе, заспалась… Все на свете забыла. Они же с мамой в Ленинграде, спят в Санькиной комнате, а сам Санька ночевал в комнате родителей на раскладушке…