Георгий Скребицкий - От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

Не раздумывая, я протянул руку и схватил что-то тёплое, покрытое перьями.

- Вальдшнеп! Ура, вальдшнеп! - завопил я на весь лес.

- Какой вальдшнеп, где он? - подбежал ко мне Михалыч. - Где ты его нашёл? Ай да молодец!

На дереве, ещё живой был, крылышком затрепыхал.

Я показал развилину на стволе берёзы.

- Это он, падая, значит, застрял здесь, - догадался Михалыч. - И трепыхнулся в последний раз. А может, ветерок крыло пошевелил, ты и заметил. Ну и глаза! Прямо как у совы - даже ночью видят.

Михалыч снял с плеча сумку, положил в неё убитого вальдшнепа и надел сумку мне через плечо.

- Неси сам. Это твоя добыча.

- И ваша тоже, ведь вы его застрелили.

- Ну хорошо, пусть общий будет! - ответил Михалыч. - Ради такой удачи нужно посидеть минутку - папиросочку выкурить.

Мы сели посреди полянки на бугорок над самой лужей. Оттуда слышалось мелодичное урчанье лягушек.

Голубая, похожая на светлячка звезда неярко отражалась в тёмной воде.

Михалыч взглянул на неё и, будто припоминая что-то, стал читать стихи А. Толстого:

Он помолчал немного и продолжал:

Да, брат, «погибшая весна», - повторил он, вставая. - Грустно всё это. Но ничего не попишешь.

- Что же тут грустного: и тяга хорошая, и вальдшнепа нашли? - удивился я.

- Проживи, сколько я прожил, тогда поймёшь, - ответил Михалыч.

И мы пошли в деревню.

Пришёл я однажды с гулянья, а у нас гости. Приятели Михалыча зашли в карты - в преферанс - поиграть. Все они старые, такие же, как сам Михалыч. Какой в них интерес! Я уж хотел к себе в комнату пройти. Вдруг слышу, мама зовёт:

- Юра, иди сюда! Куда ты прячешься?

Вхожу и вижу: на диване рядом с мамой сидит какая-то девочка. Только взглянул на неё, сразу понял - красавица. Личико кругленькое, носик пуговкой, а больше я ничего и не заметил - в глазах какой-то туман. Не помню, как и подошёл, как поздоровался, ведь до этих пор у меня ни одной знакомой девочки не было.

А мама совсем спокойно говорит, как будто ничего особенного и не случилось:

- Познакомьтесь, дети. Это наша новая соседка - Катя. Она приехала в Чернь к своему дяде. Будет жить рядом с нами. Можете и играть и гулять вместе. Покажи ей, Юра, свои игрушки.

Я стоял перед диваном, слушая мамины слова, но вряд ли понимал их смысл. Что же мне теперь делать?

Выручила сама Катя. Она вскочила с дивана, протянула мне руку и весело, по-приятельски сказала:

- Ну, бежим. Покажите, что у вас есть интересного.

Этот простой, дружеский тон сразу вернул меня к действительности. И как хороша была теперь эта действительность! Мы взялись за руки и побежали в соседнюю комнату.

Я тут же вытащил и показал Кате все свои сокровища - в основном крючковатые палки и корешки. Одни из них изображали птиц, другие - зверей. Особенно хороша была большая коряжина. Её я с трудом притащил из леса. Вся серая, головастая, очень похожая на медведя. Даже Серёже она нравилась.

Мы её частенько вытаскивали в сад, прятали в кусты и устраивали медвежью охоту.

Но, странное дело, все эти замечательные вещи Кате, кажется, совсем не понравились. Зато она очень обрадовалась кубикам и сразу предложила:

- Давайте строить из них квартиру. Выстроим столовую, гостиную, спальню… А куклы у вас есть?

Я в смущении ответил, что нет.

- Так кто же будет жить в нашей квартире?

- Не знаю. Может, солдатиков можно?..

- Нет, солдатики не годятся, - строго ответила она.

- А медвежата плюшевые тоже не годятся?

- Ну, какие же это дети! - возмутилась Катя. - А впрочем, покажите.

Я достал из шкафа медвежат, обезьянок и зайчонка.

- Какие смешные! - расхохоталась Катя. - А знаете - ничего. Мы их сейчас оденем в штанишки, в платьица. Они будут наши сынки и дочки. Наверное, у вас и посуды игрушечной нет?

Я смущённо покачал головой.

- Так я и знала. Эх вы, мужчины, никакого уюта создать без нас не можете!

И она презрительно покосилась на мои сучки и палки. Я чувствовал свою вину, но не знал, как её исправить.

- Не горюйте, - вдруг ласково сказала Катя. - В следующий раз я принесу свою кукольную посуду и даже, пожалуй, куклу Матильду тоже в гости к вам приведу. А сейчас давайте вырезать из бумаги и клеить штанишки и юбочки для наших детей. Надеюсь, бумага и клей у вас найдутся.

Бумага нашлась, даже разноцветная, клей тоже, нашлись и какие-то тряпочки. И мы с жаром принялись за работу.

Какой это был замечательный вечер! Как мне было грустно, когда Катю позвали идти домой. И ей, видно, тоже очень не хотелось уходить.

- Я обязательно к вам на днях опять приду, - кивнула она мне на прощанье.

В эту ночь я никак не мог уснуть. Всё думал о Кате, о том, что она скоро опять придёт и принесёт с собой настоящую крохотную посуду. Думал о том, что плюшевые мишки и зайчата теперь наши сынки и дочки… От всего этого сладко сжималось сердце и совсем не хотелось спать.

- Почему ты ворочаешься, не спишь? - недовольно проворчала мама. Наверное, блохи кусают? Говорила тебе - не клади Иваныча на постель. Вот блох и напустил. Сейчас простыню ромашкой посыплю.

Ах, мама, мама! Разве могла она угадать, что творилось в моей душе? Пусть сыплет в постель ромашку, пусть хоть засыплет ею весь дом. Но ей не убить того счастья, которым теперь полно моё сердце.

Чтобы не сердить маму, я свернулся калачиком в постели, стал Думать о Кате, о предстоящих чудесных днях; всё думал, думал да и не заметил, как заснул.

Наступили поистине волшебные дни. Мы с Катей совсем подружились, постоянно бегали друг к другу, играли в папу, маму и деток. Катя сшила всем моим зайцам и медвежатам штанишки, платьица, юбочки. Они пили и ели из настоящих крохотных чашечек, блюдечек. Для такого угощения мама давала нам хлеба, сахару, а иногда и печенья или пастилы. Дети У нас были послушные, они никогда не дрались, не ссорились. Мы с Катей - тоже. Казалось, счастью нашему ничто не угрожает.

И вот как-то утром приехал Серёжа. Я ему очень обрадовался, начал расспрашивать, что интересного он видел за эти две недели в Москве, ходил ли с мамой в цирк или хотя бы в театр.

Серёжа охотно обо всём рассказывал и вдруг с изумлением спросил:

- А это что за зверинец?

В углу комнаты мной и Катей были выстроены из кубиков комнаты, и в них на крохотных стульчиках чинно сидели за столом наши сынки и дочки.