Георгий Скребицкий - От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

- Теперь она шёлковая будет! - подмигнул мне Михалыч. - Напечатаем её получше, сразу приручим. Погляди, как ещё подлаживаться к нам начнёт. Теперь она навеки наш верный союзник.

Михалыч оказался прав. Чудодейственная сила фотографии выявилась уже за обедом.

Мне, как всегда, не захотелось есть супа. Я поболтал в нём ложкой и отодвинул тарелку в сторону.

- Ты опять фокусничаешь! - рассердилась мама. - Ешь сейчас же, а то сладкого не получишь.

В это время тётка Дарья принесла из кухни котлеты.

Услышав, что мама на меня сердится, она вдруг вступилась:

- Да чего ты на него нападаешь? Ну, не хочет есть, значит, аппетиту ребёнок лишился. Не хочет - и не надо. Я ему потом яишенку с сухариками поджарю.

Мама так и замерла от удивления. Я тоже не верил своим ушам. Что сталось с вечно разгневанной тёткой Дарьей? Её будто подменили.

Но чудеса продолжались и далее: поставив сковородку с котлетами на стол, тётка Дарья ушла в кухню и тут же вернулась обратно. Подошла к Михалычу и, конфузливо улыбаясь, поставила перед ним другую сковородочку с ростбифом, который аппетитно плавал в собственном соку.

- Поешь, ты ведь это любишь, - потупив глаза, сказала она и удалилась.

- Господи помилуй! - прошептала в изумлении мама. - Да что с ней сегодня случилось? Прямо из ведьмы в сущего ангела превратилась.

Мы с Михалычем многозначительно переглянулись и ничего не ответили.

После обеда началось самое интересное - проявление фотопластинок. В кабинете завесили одеялами оба окна. Даже под дверь подложили свёрнутый в трубку половик, чтобы из-под двери не засвечивало. С письменного стола убрали все принадлежности, постелили клеёнку и поставили на неё ванночки с проявителем, водой и закрепителем. Потом погасили лампу и зажгли специальный красный фонарь.

И сразу всё стало таинственно и необычно, как в сказке. Весь кабинет погрузился в красноватый полумрак. Из темноты выступали причудливые очертания каких-то непонятных предметов. Что это - оленьи рога на стене или сучья и ветви диковинного дерева? А это лампа свешивается с потолка или кружит над нами огромная фантастическая птица?..

Но глядеть по сторонам и фантазировать мне было некогда. Самое интересное совершалось вот тут, передо мной на столе.

Михалыч осторожно вынул из кассеты белую матовую пластинку и положил в ванночку с проявителем.

Очень скоро на пластинке стали вырисовываться тёмные очертания каких-то предметов. Каких именно, я не успел разглядеть, потому что пластинка быстро вся потемнела. Михалыч прополоскал её в ванночке с водой и положил в раствор закрепителя.

- Пусть закрепляется, - сказал он, - а мы займёмся пока следующей.

И вторая пластинка вела себя так же, как и первая: быстро потемнела и, искупавшись в ванночке с водой, тоже была положена в закрепитель.

Так мы с Михалычем проявили все шесть пластинок. Только одна из них оказалась какой-то странной: сколько её ни проявляли, она так и не захотела чернеть.

- Чудеса, да и только! - удивлялся Михалыч. - Может, мы на ней ничего не снимали? Да нет, как будто все шесть засняли. Ну да поглядим при свете, что там вышло. - И Михалыч, всполоснув белую пластинку, тоже положил её в закрепитель.

Наконец проявление было закончено. Мы с Михалычем посидели впотьмах ещё с четверть часика, чтобы дать всем пластинкам получше закрепиться, а потом зажгли обычную лампу, так как на дворе уже стемнело.

- Посмотрим, посмотрим, что у нас тут получилось, - говорил Михалыч, надевая очки и бережно вынимая из закрепителя и снова ополаскивая в воде одну за другой все пластинки.

Теперь они были уже не белые, матовые, а чёрные и прозрачные. На каждой виднелись какие-то силуэты. Вот силуэт нашего дома, вот очертания сарая, деревьев. Только всё белое получается чёрным, а чёрное, наоборот, белым.

Пришла мама, тоже с интересом рассматривала проявленные пластинки. Тётка Дарья робко жалась в дверях.

- Да пойди погляди, - пригласил её Михалыч. - Только это ещё негатив, тут всё наоборот.

- Нет, уж я потом погляжу, когда всё как положено будет, - сказала она и ушла в кухню.

- А где же я с петухом? - спросила мама. Михалыч внимательно всматривался в негативы.

- Вот ты. А вот эти крючки - это крылья, хвосты куриные. Да на негативе трудно всё разглядеть. Завтра высохнет, напечатаем, тогда всё увидишь.

- А где же Дарья? - спросил я. Михалыч пожал плечами:

- Что-то сам не вижу. Неужели я её с закрытой кассетой снял? Вот скандал-то будет. Да не может быть. Я твёрдо помню, что открывал кассету.

- А вот эта совсем пустая, на ней что снимали?

- Она-то меня и смущает, - нерешительно ответил Михалыч. - Ну да утро вечера мудреней, к завтрему высохнут, тогда разберёмся.

К утру действительно все пластинки высохли, и мы приступили к ещё более интересному делу - к печатанию карточек. Для этого каждую пластинку помещали в особую рамочку и прикладывали к ней светочувствительную бумагу. Рамочки с пластинками и бумагой выставили на подоконнике на самое солнце. К счастью, утро было солнечное.; Прошло минут десять.

- Ну, можно вынимать снимки и класть их в закрепитель.

Всё это делалось уже не в темноте, а на свету, Я глядел на получившиеся отпечатки и замирал от восторга. Вот наш дом, наш сарай, наш сад. А это что же такое? Как будто мама, и петух летит от неё. И тут же какой-то столб, не то ствол дерева. Но почему же петух пролетает сквозь него, будто этот столб прозрачный, вроде как облако? Батюшки! Да это вовсе не столб и не облако это тётка Дарья! Но как же она попала к маме в курятник, зачем она здесь?!

- Всё кончено! - убитым голосом промолвил Михалыч. - Я нечаянно маму и Дарью на одну и ту же пластинку снял. Вот почему одна пустая, неснятая и осталась.

Мама отнеслась к нашей неудаче довольно спокойно.

- Зря только петуху хвост выщипала! - вздохнула она.

Зато тётка Дарья, узнав, что она почему-то не вышла на снимке, пришла в негодование. А тут ещё мама «подлила масла в огонь» - подшутила над Дарьей, что сквозь неё, как сквозь облако, петух на карточке пролетел.

Зачем мама так неосмотрительно сказала?

- Это я-то облако? Это сквозь меня-то петух пролетел?! - взревела тётка Дарья. - Когда он летел? Да что же я, мёртвая, что ли? Что ж, я не учуяла бы его?

Мама уж и не рада была, что пошутила.

- Успокойся, никуда он сквозь тебя не пролетал. Только на снимке так получилось.

- Ах он старый греховодник! - не унималась Дарья, грозя в сторону Михалычева кабинета. - Ишь непутёвый какой! Насмешку надо мной учинил, петуха сквозь меня пропустил. Ну погоди, я ему это попомню, я ему покажу петуха!..

Фотография продолжала творить чудеса - к ужину Михалычева прибора на столе вовсе не оказалось.

- Дарьюшка, а где же Алексею Михалычу тарелка, ложка, вилка? удивлённо спросила мама.