Жоржетта Геген-Дрейфюс - Как бездомная собака

- Как это выяснить? - спросила Сесиль, внезапно упав духом. Она села на кровать.

- Жак остался его другом, - сказала, задумавшись, Роза. - Я уже тебе говорила, что они часто встречались в Тулузе этим летом… А ведь Жаку было бы известно, если бы Франсис предал Поля…

- Как знать…

- Ну, тогда я наведу справки. Я уеду на целый день раньше и остановлюсь в Тулузе; там я повидаюсь с полковником Жераром. Он был другом Поля и начальником Франсиса и Жака. Он безусловно должен знать, было ли тут предательство и кто предатель. Я напишу ему завтра утром, чтобы условиться о встрече. Ты не можешь оставаться с таким тяжким подозрением. Только я этому не верю, не могу верить. Ты меня тревожишь, тем более, что никогда мне об этом не говорила. Франсис безусловно честный человек. В отношении его у меня не может родиться и тени сомнения. А не возвела ли ты на него всю эту напраслину потому, что ты его любишь и находишь в этом себе защиту?

- Ты придумала целый роман. Я не хочу выходить замуж, изменять свою жизнь; мне хорошо и так, как есть. Наконец ты сама, ты же развелась в моем возрасте и больше не вышла замуж. Ты тоже продолжала любить своего мужа, хотя он обманул тебя, женился на другой.

- Мне нужно было воспитать двух ребят - Жака и тебя; это совсем другое дело… Муж был жив. Угадай, какую штуку выкинул Жак? Он…

- Ты встретила дядю Луи, твоего мужа?

- Как ты догадалась?

- По всему было видно.

- Да, я встретила его на вокзале, куда он тоже пришел, якобы для того, чтобы проститься с внуками. Жак все это придумал, Франсис мне признался.

- Он с ума сошел. Я имею в виду Жака. Вот почему у тебя такое выражение лица… Что касается Франсиса, то брось это дело, дорогая. Ты только возбудишь в других людях подозрение, которое нельзя будет потом полностью рассеять; у меня же сомнения останутся.

- О нет! А если бы ты убедилась в том, что ошиблась. Франсис тебя любит. Любовь и предательство несовместимы.

Сесиль покачала головой, ее уверенность поколебалась. Роза поняла это и поспешила добавить:

- Не знаю, говорила ли я тебе, что его родители продали свой дом, чтобы помочь ему устроиться. Он снял помещение в новом доме в Бриве. И знаешь почему именно в Бриве? Чтобы быть поближе к тебе… Он хочет предложить тебе заняться разведением лекарственных растений, у него есть покупатель.

- Что ты говоришь! - воскликнула Сесиль.- У меня третьего дня явилась эта мысль. - Она покраснела, словно эта передача мыслей на расстоянии была признанием в любви. - Говорят, что это очень выгодно, - и, прикоснувшись рукой к груди Розы, добавила:

- Это все ты устроила… Бесполезно отрицать; лгать ты не умеешь… Возможно, что только из самолюбия иногда воображаешь, что ни в ком не нуждаешься, но это, конечно, не значит, что мне нужен именно Франсис Вернь.

- А мне кажется, что тебе нужен именно Франсис Вернь, потому что ты его любишь. Спокойной ночи; поцелуй меня; постараюсь уснуть и позабыть твоего дядю Луи.

- Ты все еще его любишь?

- Нет. Я справилась с этой любовью и дошла до полного безразличия. Да.,. Грустно носить в груди умершую любовь.

Немного погодя Роза вышла из ванной, в длинном халате из клетчатой шотландской ткани, в котором ее высокая фигура казалась еще более величественной, и направилась за книгой в библиотеку; у своего письменного стола сидела Сесиль, закрыв лицо руками.

- Я думала, ты уже в постели. Что ты тут делаешь?

- Размышляю, спать мне не хочется, - она взяла из рук Розы выбранную ею книгу и заявила: - Ты не должна читать на ночь. Главное - думай о своих глазах, Роза.

- Ну, а что же мне делать, когда не спится? Сколько есть произведений, даже классических, которых я совершенно не знаю! Я питала к ним отвращение,- ведь нас принуждали их изучать; а теперь я зачитываюсь ими. Это Вольтер, Сен-Симон, Дидро… А те авторы, которых мне следует прочесть или перечесть: Чехова, Валлеса, этого гиганта - Ромэна Роллана, ну и многих других. Когда я знакомлюсь с этими большими писателями, которых так плохо знала, я говорю себе: и я могла бы умереть, не прочитав их! Время коротко, нельзя его терять. Мудрость как бы диктует мне быть закованной в знания, чтобы через несколько лет встретиться со смертью лицом к лицу.

- И к чему тогда послужат тебе эти знания? Побереги себя, Роза, побереги для меня. Не утомляйся. Вот и теперь ты уезжаешь на месяцы, когда ты так мне нужна, нужны твои глаза, твоя нежность ко мне. Я так привыкла к тому, что ты меня любишь.

У Сесили от волнения чуть не захватывает дух. Роза, не любившая проявлять свои чувства, погладила ее по щеке.

- Тебе и не следует оставаться одной, милая моя девочка. Именно потому, что ты привыкла, чтобы тебя любили, не поступай подобно мне. Начни новую жизнь. Бабетта занимает большое место в твоем доме, но этого недостаточно.

- Не говори мне об этом несчастном ребенке.

- Что она еще натворила?

- Ничего, но для меня Эли больше не существует.

- Не существует Эли? Значит, это и было у тебя на душе? Я весь вечер чувствовала что-то неладное. Что случилось? Что тебе сказала мадам Бержэ?

- Не надо… Я расскажу тебе завтра; ты устала,- я тоже; теперь уже очень поздно.

- Да что ты, Силетта! Ты же знаешь, что я не в состоянии уснуть, когда ты чем-то озабочена и не поделилась со мной. Еще один секрет?

- Могу тебе только сказать, что разлука нам не на пользу. Ложись. Я тебе все расскажу, раз ты так этого хочешь…

Сесиль убедилась, что девочка спит, что обе двери, отделяющие детскую от комнаты Розы, плотно закрыты и всякая неожиданность исключена. Тогда она села на кровать Розы и начала свой рассказ, понизив голос.

- А знаешь, что мне сообщила мадам Бержэ и отчего я плакала? .. Отец Эли - немецкий офицер.

- Что! - воскликнула Роза, приподнявшись на постели.- Нет, не может быть! Через два года! Когда ты привязалась к девочке и обращаешься с ней, как с дочерью. Приехать с такой вестью! Главное - нужно скрыть от ребенка!

Сесиль передала Розе свой разговор с Элианой Бержэ. Как та совершенно случайно установила факты, которые должны в корне изменить жизнь Сесили и девочки.

- Что ты предполагаешь делать? - спросила Роза.- Ты ведь не выбросишь несчастную малышку, которую уже раз покинула мать и которая нуждается в тебе. Ребенок не виноват. Нет, Сесиль, ты этого не можешь сделать. Теперь я понимаю, почему ты произнесла фразу, которая меня крайне удивила: «У нее по крайней мере будет хорошее пальто, которое можно долго носить». Ты уже представляешь себе, как она уедет отсюда со своим узелком и вернется к своей кормилице в Жорнак. Девочка не виновата. Нельзя перебрасывать ребенка от одного к другому, нельзя играть с его сердечком. Несмотря на несносный характер, Эли тебя крепко любит. И меня тоже, но для нее я только тетка. Обдумай хорошенько, Силетта! Мое мнение ты теперь знаешь. Хотя одному богу известно, как часто мне приходится ее одергивать, когда она бывает дерзка, в особенности же когда она ломается. Недостатков у нее хоть отбавляй… Но, Сесиль, не делай этого. Ты взяла на себя обязанность, выполни ее до конца… Пусть это даже немецкий ребенок, которого ты любишь. И какая же она немка, раз она не знает, что ее отец был немец?