Сергей Антонов - Небольшие повести

В красном уголке в этот вечер собирались комсомольцы обсуждать вопрос о социалистическом соревновании. Нина пришла минут за десять до начала собрания и села в уголок. Никого ещё не было. Девушка с медными серёжками принесла графин, скатерть, стакан и вышла. Через некоторое время красный уголок стал наполняться людьми. Ребята входили по трое, по четверо, парни - отдельно, девчата - отдельно, весёлые и горластые, но, увидев Нину, начинали говорить тише, издали здоровались с ней и садились в отдалении. Нина с грустью вспомнила, как в прошлом году в институте, вот так же, со стайкой весёлых подруг, ходила она на комсомольские собрания, и все вокруг были её друзья, и все звали её сесть рядом.

Вошёл Арсентьев, встал у входа, осмотрелся, небрежно поздоровался с Ниной и прошёл в первые ряды. Хотя в красном уголке становилось тесно, несколько мест справа и слева от Нины так и оставались незанятыми. И только Лида Родионова, протиснувшись вперёд, села рядом с ней. «Через неделю и она будет сторониться меня, - с грустью подумала Нина. - Её научат».

- Это вы за рабочими следите? - спросила Лида, усаживаясь поудобнее на узкой скамейке.

- Я слежу. А что?

- А где вы по-настоящему работаете?

- Как по-настоящему?

- Ну как бы вам сказать… Ну, что вы делаете? Или на каркасе, или на бетонном заводе, или на кирпичной кладке.

- Я занимаюсь только техникой безопасности, - несколько смутившись, ответила Нина. - Слежу, чтобы не было несчастных случаев.

- Смотрите-ка, какая у вас работа! - с сожалением проговорила Лида и замолчала.

К столу подошла секретарь комсомольской организации, девушка-украинка, та самая, которая работала в диспетчерской и говорила в репродуктор «повторяю», и собрание началось. Быстро выбрали президиум, и двое парней бросились к столу, каждый стараясь занять председательское место и избежать скучной обязанности вести протокол. Тот, кому посчастливилось стать председателем, пошушукался с украинкой и объявил, что на собрании присутствуют гости - представители соседнего высотного дома. Они пришли вызывать коллектив на соревнование. Все встали и захлопали в ладоши и, сильно смущаясь, к президиуму прошли два парня и девушка. Парни встали по бокам, а девушка прочла текст обязательства. Обязательство содержало несколько пунктов, среди которых были пункты о качестве работ, о количестве рационализаторских предложений, о выполнении норм на сто двадцать - сто тридцать процентов.

- Вопросы есть? - спросил председатель.

- Есть, - раздался голос Мити. - Сколько вам платят за метр потолочного шва?

Девушка ответила.

- И у нас столько же, - разочарованно проговорил Митя.

- Ещё есть вопросы? - снова проговорил председатель. - Только по существу.

- Как у вас ночные работы контролируются? - спросила крановщица, и все почему-то засмеялись.

- Это вопрос не по существу, - сказал председатель и предложил начать прения.

Первым выступил Арсентьев. Он сказал, что вызов, конечно, надо принять, тем более что пункт о рационализаторских предложениях уже выполнен, и, в пику гостям, предложил давать сто сорок процентов нормы. Все, кроме Нины, ему бурно захлопали.

- У меня есть вопрос к Арсентьеву, - обратилась она к председателю, дождавшись тишины.

Все обернулись в её сторону.

- Почему, товарищ Арсентьев, вы назвали цифру сто сорок, а, например, не сто пятьдесят или сто шестьдесят?

- Да разве сто шестьдесят сделаешь! - зашумели комсомольцы. - Это легко только говорить - сто шестьдесят…

- Ну, хорошо, - продолжала Нина. - Тогда почему не сто десять?

Собрание озадаченно молчало.

- Вот мы принимаем на себя красивые обязательства, - сказала она, - и совершенно не думаем о том, что по графику последняя колонна каркаса должна быть установлена через девятнадцать дней. И прежде чем принять нам эти сто сорок процентов, надо посчитать, хватит ли их для окончания монтажа каркаса в срок.

- А если не хватит? - спросил Арсентьев насмешливо.

- А если не хватит, надо работать ещё лучше. Вы, товарищ Арсентьев, с апломбом заявили, что берёте сто сорок процентов. Вы уверены, что выполните сто сорок, вот и берёте. А обязательство надо брать не для того, чтобы показать, какой вы герой, а для того, чтобы закончить строительство в срок.

- Это неправильно! - закричала крановщица. - Начальство должно заботиться обеспечить стройку рабочей силой. Тогда вовремя кончим.

- Хватает у нас рабочей силы, - поднялась девушка-украинка. - Если бы все работали с самого начала в полную силу, не надо было бы нам и ста сорока процентов. По-моему, правильно говорит Нина Васильевна. Если понадобится двести процентов, надо взять двести. Как думаешь, Андрей?

- Надо изучить этот вопрос.

- Дипломатически отвечаешь. Как на ассамблее.

- А что же ты думаешь? Я газету не для курева покупаю.

- Выходит так, - прервала его Нина, - обязательство выполним, а дом в срок не построим. Эго не обязательство, а болтовня, товарищ Арсентьев.

- Болтовня? - Арсентьев встал и вышел к столу. - Тогда дайте-ка я ещё поболтаю. Если проследить по нарядам нашу работу за последние две недели, то получится, что выработка высотников снизилась. Какие были к этому причины? Много было причин, но основная, я считаю, заключается в том, что о нашем здоровье последнее время стали проявлять чересчур много гуманизма, чересчур сердечную заботу, вроде того как в санатории.

Все молчали. Чуть побледневшая Нина стояла у стены.

- Если подсчитать, - продолжал Арсентьев, - сколько раз от этого гуманизма нашим ребятам пришлось на низ бегать, если подсчитать, сколько мы теряем времени, когда по всяким пустякам закрывают работы и мы спускаемся на низ с шестнадцатого этажа, а потом забираемся обратно наверх, получится несколько рабочих дней. Я думаю так: если у человека есть талант на санаторную работу, ему и надо наниматься в санатории. Там и глядели бы, чтобы никто на крыши не забирался. А тут - агитируют за выполнение плана, а сами… Да что говорить!.. - Арсентьев сел и, уже сидя, закончил: - У меня всё.

- Вредная профессия, - услышала Нина чей-то отчётливый голос.

Ребята зашумели. Слова попросил Митя.

- Вот когда меня перебросили сюда с того дома, - начал он, - так я сперва здесь работал, эти балки варил. - Он указал на потолок, и все посмотрели на балки. - Один раз варю шов, вижу - идёт дяденька, сивенький такой, в калошах. Подошёл и спрашивает, у какого я работаю прораба. Я, конечно, сказал. Он что-то записал в свою книжечку и пошёл дальше. Часа через три меня на другой этаж перебросили; тогда порядка ещё не наладили, перестанавливали нас раз по пять на день. Работаю на другом этаже - гляжу, обратно дяденька в калошах. Смотрит на меня и спрашивает: «Вы у какого прораба работаете?» Я, конечно, снова сказал. И третий раз перед самой шабашкой, когда я на низу варил, то же самое: подошёл дяденька в калошах, спрашивает: «Вы у какого прораба работаете?»