Фрида Нильсон - Пираты Ледового моря

Тут я уже захохотала в полную силу, и он тоже. Мы обнялись и продолжали смеяться, потому что нам было так хорошо, так удивительно здорово: мы снова вместе, он и я. Если бы в это время кто-нибудь проходил мимо и увидел нас, то наверняка бы решил, что на холме теперь уже не один сумасшедший, а двое.

Через минуту Фредерик уже раздувал костер. Мы уселись на его шкуру, она была старая и попорченная блохами, но все равно красивая. Фредерик принес одно из тех одеял, которые он купил на Волчьих островах, и укрыл мне ноги.

– Ты голодная? – спросил он.

Еще бы! Я уже знала, как Фредерик умеет готовить морских попугаев, помнила, какие вкусные они у него получаются. Но Фредерик признался, что устал питаться одним птичьим мясом, ведь он ничего другого не ел, с тех пор как ушел с «Полярной звезды».

– Расскажи, как ты жил все это время, пока мы были в разлуке? – попросила я.

Что ж, Фредерик был не прочь, но сначала захотел услышать, что делала я . Мы поспорили немного, кому рассказывать первому. Конечно, просто в шутку. В конце концов я сдалась. Пока Фредерик ощипывал и потрошил двух больших птиц, я начала свой рассказ. Об Урстрёме и старике, заперевшем меня на складе. О Нанни и ее сигнализации; о двух негодяях, которые украли шлюпку и пустились в плавание по морю; о малыше, моем маленьком малыше, с которым мы вместе жили в гроте. О снежной буре и «Вороне», об Эйнаре и его маме. И наконец снова об Урстрёме, как я встретила его в трактире.

– Ты знаешь, что «Полярная звезда» утонула? – спросила я.

Фредерик на миг прекратил ощипывать попугаев и кивнул.

– Да. В поселке есть торговец птицами, которому я иногда продаю часть добычи, чтобы купить кофе и кое-что еще. Он знаком с трактирщиком. От него-то я все и узнал.

Фредерик тяжело вздохнул и продолжил ощипывать птицу.

– На этом корабле работали не самые приятные люди, – сказал он. – Но в любом случае никто из них не заслужил такой смерти. А единственный спасшийся сидит целыми днями и напивается от жалости к себе.

После этого мы немного помолчали. Фредерик нафаршировал тушки изюмом, который прихватил с корабля. Потом насадил птиц на прутики. Капли жира с шипением падали в танцующий огонь. Затем снял зажаренных птиц и дал одну мне. Она обжигала руки, но вскоре я смогла откусить первый мягкий кусочек.

Фредерик, казалось, ожил от еды, хоть дичь ему и надоела. Разделавшись с половиной птицы, он решил приступить к рассказу – теперь был его черед. Он начал с того самого дня, когда он проснулся после дневного отдыха и обнаружил, что меня нет на борту. Тут мне пришлось сразу же перебить его.

– Как ты догадался, что это не я взяла твои деньги?

Фредерик посмотрел на меня лучистыми голубыми глазами.

– Эх ты, Кнопка! Да будь ты из тех, кто в первую очередь думает о себе, никогда не отправилась бы в плавание по Ледовому морю. Верно ведь?

– Может, и верно, – согласилась я и снова почувствовала себя необыкновенно счастливой: хорошо, что Фредерик не поверил наговорам Урстрёма, а догадался, как все было на самом деле.

Фредерик откусил еще пару кусков, а потом продолжил рассказ.

Конечно, Урстрём не желал признаваться, что это он присвоил денежки. Но его надежды, что Фредерик забудет наш план, не оправдались. Как только лед взял в плен «Полярную звезду», Фредерик покинул корабль и направился в Портбург. Он ничего не знал обо мне. Даже не знал, жива ли я, поэтому решил в одиночку найти Белоголового и спасти Мики. Но он не мог поселиться ни в одном трактире, Урстрём ведь украл все его деньги.

– Но… – он улыбнулся мне. – Черт побери, мне здесь даже лучше.

– Верно, – согласилась я. – В трактире я бы и сама ни за что на свете жить не стала. Представляешь, я там встретила трех мерзавцев, которые обещали рассказать, где искать Белоголового, хотя сами не имели об этом ни малейшего понятия.

– Этот Белоголовый, о нем столько разговоров, что кажется, будто он живет тут на каждом острове, – покачал головой Фредерик. – Кого ни спроси, получишь разный ответ.

Он вытер ладони о штаны. Потом принес свой мешок и достал оттуда карту. Он водил пальцем по разным островам и рассказывал:

– Один человек, которого я встретил в порту, утверждал, что Белоголового можно найти здесь, в паре морских миль южнее острова Крайний. Но другой сказал, что он на острове Угрей, который находится восточнее. Торговец, которому я продаю тупиков, утверждал, что искать надо где-то к северу от Жирного острова, но это вряд ли, поскольку те шхеры не больше моего кармана.

Он вздохнул и снова свернул карту. Мы доедали птиц и обсуждали, как бы нам выведать, где же на самом деле остров Белоголового. Как глупо, сердилась я на себя: я уже однажды там побывала, а ничегошеньки не помню!

Я наелась до отвала.

– Ничего вкуснее не ела с тех пор, как… с тех пор, как ты последний раз жарил для меня морского попугая.

– Нужно было бы яйцо добавить, – сказал Фредерик, – но у меня ни одного нет. Без яйца вкус не тот.

– Вот отдохну и пойду поищу, может, найду гнездо китовой курицы, – пообещала я. – И принесу яйцо, раз тебе так больше нравится.

– Здесь нет китовых кур, – покачал головой Фредерик и принялся чистить кофейник метелкой, сделанной из маленьких прутиков.

– Как это?

– На острове Крайний нет китовых кур, – повторил Фредерик.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все. Последнюю подстрелили лет пятьдесят назад, это рассказал мне торговец птицами. Так что, если хочешь найти яйцо, придется идти далеко – к шхерам в открытом море.

Он насыпал кофе в кофейник и положил туда снег, при этом все время что-то бормотал себе под нос, словно разговаривал сам с собой.

– Хотя в эту пору в яйцах растут цыплята.

Я вскочила.

– В чем дело? – спросил Фредерик.

– Кажется, я кое-что поняла, – сказала я. – Покажи мне еще раз твою карту, пожалуйста.

– На что она тебе? – удивился Фредерик, но протянул мне карту.

– Я знаю, кто может показать мне, где остров Белоголового, – сказала я. – Скоро вернусь.

Я вернулась к тому серому дому. Сначала немного постояла на противоположной стороне улицы и посмотрела, не видно ли сгорбленной фигуры Железной Анны. Может, она еще не пришла? Я поднялась по лестнице и постучала в дверь. Странно было делать это снова. Я ведь едва не начала считать этот дом своим.

Никто не открывал.

Тогда я спустилась по лестнице и пошла к сараю. Финские сани так и стояли, прислоненные к стене. «На таких санках, – подумала я, – можно быстро скользить по льду, словно гагарка».

Я приложила ухо к двери и услышала, как Эйнар что-то насвистывает и бормочет, будто подзывает кого-то. В ответ раздавалось злобное шипение.