Анатолий Давыдов - Целебный камень. Повесть и рассказы

Игорёк часто бегал в купальню к друзьям.

- Раскопали свои роднички? - спрашивал у них.

- А как же! Только почему в реке вода не прибавляется? - удивлялись они.

Однажды встретили они возле речки Ивана Михайловича с Петей Трофимчуком. Те что-то измеряли и записывали. Ребята подошли к ним, спросили:

- Почему в Конотопе вода не прибавляется?

- Как не прибавляется! - удивился Иван Михайлович.- А ну, Петя, доставай свой кондуит.

Петя медленно раскрыл планшетку, достал толстую тетрадь с привязанным к ней карандашом.

- Прошлым летом - а оно, как вы помните, было дождливым - уровень воды в этом месте достигал одного метра десяти сантиметров. Л сейчас, несмотря на жару, здесь глубина метр пятнадцать сантиметров. А вы говорите, воды не прибавляется!

- Тоже мне - радость! - фыркнула одна из девочек.- Подумаешь, пять сантиметров!

- Не скажи! - произнёс Иван Михайлович.- Осу-шить речку легко, а вот «вылечить» трудно: десятки лет понадобятся на это. Так что, друзья, наберитесь терпения! А теперь пошли в школу - там мы с Петей новую карту родничков составили, красные кружочки будем на синие переделывать. Наверное, есть среди вас такие, которые привели в порядок роднички?

Дети гурьбой побежали в школу.

Вечером по колхозному радио передали, что завтра па свиноферме будут давать поросят на откорм.

Мы как раз ужинали. Папа с мамой, услышан это сообщение, лишь переглянулись. Я знаю почему: о поросятах мама ещё вчера сказала папе, потому что работает на свиноферме. Посокрушалась, что некому у нас днём поросёнка кормить. Дети ещё маленькие, а они с папой не всегда могут днём домой заскочить. И в самом деле, мама целыми днями па ферме, а пана - во время жатвы механизатор - даже и ночует на полевом стане…

Я толкнул под столом ногу сестры Маринки. Мы близнецы, учимся в одном классе и везде, где только можно, бываем вместе. Маринка удивлённо глянула на меня. Даже ложку отложила. А я ей на радио киваю. Там как раз повторяют объявление: «Кто хочет взять на ферме поросёнка…»

- Если бы кроликов,- разочарованно сказала Маринка.- Нам пионерский наказ дали: каждому за лето вырастить не меньше пяти кроликов!

- Давно пора кроликов завести,- поддержал разговор папа.- Два школьника в доме! Мы с Николаем (это папин брат, наш дядя, бригадиром в колхозе работает) по полсотни за лето выкармливали. Все овраги, бывало, облазим, чтобы кроликов накормить. Может, потому и сорняков было меньше. А сейчас: пустырь, где стоит хата бабы Матрёны, зарос белой лебедой, хоть борщ из неё вари, никто и не глянет в ту сторону.

Я снова толкнул под столом Маринку. Забыла, что ли? Девичья память! Вчера перед сном говорили, чтобы о поросёнке вела разговор, а не о кроликах. Вот удивим одноклассников, когда выкормим к зиме кабанчика! Ем глазами сестру. И тут, видимо, она вспомнила о нашем уговоре. Даже руками всплеснула.

- Что там кролики! - говорит.- Вы нам с Петей поросёнка возьмите, а то и двух (загнула: мы о двух не договаривались), вот тогда и увидите, какие у вас трудолюбивые дети!

- Мы, папа, и кроликов согласны кормить. Только возьмите нам поросёнка! - вмешался я в разговор.

- Вот это да! - удивилась мама.- А вы знаете, сколько с ним хлопот?

- Разве мы па ферме не тебе помогаем за ними ухаживать! - обиделась Маринка.

- Там техника, ветеринарный присмотр,- не уступала мама. - А здесь кто его будет кормить - мы с папой целый день на работе!..

- Мы,- я даже из-за стола встал.- Не маленькие, уже в пятый класс перешли.

- Ещё только в пятый! - всплеснула руками мама.

А папа улыбнулся и говорит:

- Что, Галя, поверим детям, дадим им свободу? Пусть учатся хозяйничать.

…Поросят раздавали, конечно, не самых лучших. К тому же мы опоздали (ждали, пока мама управится на работе). На выгоне возле фермы их оставалось за загородкой всего трое: двое, хотя и худенькие, но длинные и задиристые, все толкали друг друга. А третий, видно, совсем слабенький. Забился в уголок под лист лопуха - только глаза поблёскивают. Шустрым поросятам надоело, видно, драться - принялись рыть розовыми рыльцами землю и траву есть. Добрались и до лопуха, под которым прятался третий поросёнок. Он им мешал, и один из драчливых толкнул его в бок - мол, «марш отсюда». Но не тут-то было. Самый «слабенький» поросёнок так саданул напавшего, что тот лишь завизжал. А сам снова под лопух спрятался.

- Может, он дикий? - засмеялся дядя Мирон, который раздавал поросят.- Тащи, Галя, его из-под лопуха, вдруг вепря выкормишь.

- Нам только вепря не хватает! - сердито сказала мама.- Вижу, не из чего уже выбирать…

- Мама, возьми веприка! - Воображение рисовало мне, как из этого жалкого поросёнка вырастет клыкастый кабан. Я, конечно, его приручу. Вот будут ребята завидовать!

- Возьми, мама,- заканючила сестра.- Посмотри, какой он несчастный. Худой, грязный.

- Веприка, хочу веприка,- я чуть не плакал.

- Смотрите, Мирон Павлович! Вовек вам этого веприка не забуду! - с притворным гневом говорит мама, сует хилого поросёнка в мешок, и мы отправляемся домой.

…Купаем поросёнка все вместе. Мама его даже мочалкой трёт. Поросёнок вырывается, визжит, словно его режут. Когда вытащили Веприка (так мы решили назвать поросёнка) из корыта и вытерли насухо, удивлению нашему не было границ - поросёнок как из мультфильма: беленький, хорошенький, щетина аж светится. Рыльце чистенькое, ярко-розовое, даже глаза посветлели. Просто игрушка!

Мама насыпала в корытце варёной картошки, палила молока, потолкла всё это и поставила перед поросёнком. Он сразу принялся за еду.

- Прожорливый! - насмешливо произнёс папа. Мы и не заметили, как он вошёл.- Хуже не было?

Мы с папой смастерили загородку для Веприка. Я землю песочком посыпал, чтобы поросёнок не выпачкался. По как же я рассердился, когда на следующее утро увидел Веприка в корыте с недоеденной едой.

- Ничего,- сурово произнесла Маринка.- Сейчас мы его снова выкупаем.

- Не надо,- возразил я.- Кто поросёнка часто купает!

Перед обедом отправились мы с Маринкой за бурьяном. Во дворе бабы Мотри, уехавшей к детям в город, нарвали лебеды. Нашинковали ножом, размешали со вчерашним супом и высыпали поросёнку в корыто.

- Ешь, Веприк! - произнесла Маринка и почесала поросёнка между ушами. Веприк даже глаза закрыл от удовольствия.

- Не балуй животное! - глянул я на сестру.- Пускай ест!

Веприк понюхал месиво, поковырял рыльцем, повернулся и пошёл в тень. Солнце жгло нещадно.

- Чего это он? - всполошилась Маринка.