Клара Моисеева - Рыцарь XX века

— Непременно возьму! — ответил Абд ар-Рахман и призадумался. Ему уже 17 лет, а он еще не знает, что ждет его впереди. Мама писала ему, что приглашает в свой бедный дом, но он и представить себе не мог, как трудно ей живется. Она писала о том, что похудела и подурнела, но в действительности — ее нельзя было узнать. Надо немедля найти работу, любую. Надо лечить маму.

Целыми днями Абд ар-Рахман бродит по улицам Каира. Он заходит в торговые фирмы, в банки и в редакции — ничего не получается. Найти работу в этом многомиллионном городе было очень трудно.

И вдруг, в парке, он увидел на скамье Бадиу.

— Какое счастье! Бадиа, ты ли это? Какая ты красивая! Ты поешь? Где?

Он узнал, что и Бадиа не устроена, ищет работу. А голос у нее окреп, она могла бы петь в театре.

Мигом созрело решение.

— Бадиа, создадим труппу бродячих актеров. Мы подготовим маленькие смешные пьесы, я напишу песенки, придумаю музыку, мы поедем по деревням. Феллахам будет развлечение, а мы заработаем себе на жизнь. Ты согласна, Бадиа?

— Прекрасная мысль, я согласна. Но ведь нужны костюмы, декорации, музыка. Где мы добудем все это? У тебя — ни гроша. У меня — два пиастра.

— Мы все добудем, милая Бадиа. Я поработаю кондуктором, грузчиком. Нам нужно немного денег. А после нескольких спектаклей мы купим все необходимое.

Расставшись с Бадией, аль-Хамиси задумался над сюжетом маленькой пьесы. Он вспомнил деревенского острослова, величавого знахаря, тетушку Фатиму. Сегодня ночью он напишет пьесу. А пока надо искать работу. Любая работа его устраивает. Но где ее найти?

Вдруг Абд ар-Рахман услышал:

— Аль-Хамиси, как я рад нашей встрече! — Школьный товарищ Али-Мухаммед бросился к Абд ар-Рахману и сжал в своих объятиях. — Где ты учишься? Где напечатаны твои стихи? Пойдем поговорим. Вспомним последний вечер в аль-Мансуре. Как ты хорошо читал свою любовную касыду!

— Ты стал еще красивей, Али-Мухаммед. Как хорошо, что ты приехал в Каир. Поступил в университет? Посидим в парке, поговорим.

Обнявшись, они пошли к фонтану и уселись на скамье. Аль-Хамиси спросил о товарищах по школе, порадовался успехам Али-Мухаммеда. Он поступил на филологический факультет. Его мечта — литературоведение.

— Я еще не устроен, — признается Абд ар-Рахман. — А стихи пишу. Они одолевают меня по ночам. Терзают мне душу. Я пишу, словно в забытьи. А потом читаю свои скорбные касыды. Я знаю: их не напечатают, но не могу не писать. Прочту тебе несколько строк стихотворения «Крик». Это заключительные строки. Начало прочтешь сам, если напечатают в журнале. Не знаю, есть ли такой журнал на свете?

— Прочти мне этот «Крик», я люблю твои стихи. Я старый твой поклонник. Помнишь, как я устраивал твои вечера?

— Хорошо.

— Ты делаешь успехи, мой друг! — воскликнул Али-Мухаммед. — Это стихотворение мне очень понравилось. Поищи в своем кармане, если оно записано, подари мне.

Они условились вскоре встретиться, обменялись адресами. Али-Мухаммед унес с собой стихотворение.

С трудом собирали реквизит для бродячего театра. Пригодились старые платья мамы и брошенная одежда дедушки Бадии. Накупили пестрой бумаги, грим. Самое главное, как считал аль-Хамиси, — музыкальный инструмент. У него была флейта — единственный подарок отца, Абдель Малика. Не зная нот и законов композиции, Абд ар-Рахман успешно сопровождал придуманной им мелодией текст песни. Часто ему вспоминались народные мелодии. Некоторые стихи отлично звучали в их сопровождении. Бадиа их разучила и, когда пела своим друзьям, слышала искренние похвалы.

Абд ар-Рахману удалось получить временную работу кондуктора в трамвае. Каждый день, на рассвете, он спешил в трамвайный парк. Он начинал работу в шесть утра, а домой возвращался поздно вечером. Стихи для песен он сочинял по ночам. Аиша, видя трудолюбие сына, восхищалась, но и огорчалась.

— Бедный мальчик, — говорила она, — ты изводишь себя непосильной работой. Как мне печально, что мы бедны, что нет у нас денег платить за учение в университете. Там тебе место, мой дорогой.

— Не огорчайся, мама. Работать кондуктором очень интересно. Сколько разных людей проходит мимо меня за день! Сколько характеров! Для писателя это целый университет.

— Дай тебе бог, сынок, выйти в люди. Какой это университет?

— Мама, я уверен, чтобы сочинять, надо знать жизнь. Когда я вижу озабоченные лица, мне хочется себе представить этих людей в их доме или за работой. Но главное желание сейчас поскорее заработать деньги на доктора и лекарства. Я заработаю — ты поправишься. Все будет хорошо. Знаешь, мамочка, я задумал устроить бродячий театр. Бадиа согласна поехать. Мы пригласим еще парочку молодых неустроенных актеров и отправимся в деревню. Я сочинил несколько маленьких пьес, сочинил песни. Теперь остается купить реквизит для самой бедной постановки. Когда соберу немного денег, мы уедем на гастроли. Хорошо я придумал?

— Ты всегда был фантазером, мой дорогой. Я помню, как ты разговаривал с деревьями. Ты был уверен, что они тебя понимают. Тебе было пять или шесть лет. Каким забавным ты был, мой мальчик!

Абд ар-Рахману удалось заработать совсем немного. Через три месяца ему сказали, что он больше не нужен, сокращается какая-то линия.

Огорченный и разочарованный аль-Хамиси решается ехать в деревню со своим бродячим театром. Он знал, что у старого феллаха, его друга в аз-Зарке, есть большой сарай. «Абуль-Фаувад очень обрадуется», — подумал Абд ар-Рахман. Вскоре бродячий театр прибыл в аз-Зарку и был радушно принят феллахами всей деревни. Детишки сопровождали актеров, помогая тащить свертки с одеждой и цветной бумагой для декораций. Их предстояло сделать здесь, на месте выступления.

Абуль-Фаувад загнал своих овец в угол сарая, расчистил помещение, принес деревянные суфы и устроил всю труппу на ночлег.

Утро начиналось с репетиции. Двор оглашался звуками флейты — музыкальное вступление, потом пела Бадиа. Веселые песни молодого поэта и композитора пришлись по вкусу всем соседям. Женщины и дети бросали свои занятия и усаживались во дворе, наслаждаясь небывалым развлечением. Бадиа прерывала пение и просила угнать блеющих овец. Тогда дети Абуль-Фаувада, верные поклонники аль-Хамиси, бросались к овцам и уводили их со двора.