Вильмос Корн - Мавр и лондонские грачи

– Значит, Кинга надо слушаться? – спросил Джим.

– Надо! – Оливер выпрямился. – Никто не смеет втихую обтяпывать дела и утаивать добычу. Наш лозунг: ничего для себя, все для всех!

Джим невольно вздохнул. Что им придется нелегко, это он уже предчувствовал. Он хмуро пробурчал:

– Ерунда все это! Очень уж правила строгие. Если нельзя делать что хочешь, какая же это свобода?

– А вот такая! – Оливер прибавил шагу, показывая этим, что на сегодня воспитание новичков окончено. – Поживете с нами, тогда и поговорим. Великое дело спайка. Бробби на три года старше Кинга, но ему и в голову не придет потребовать себе больше. А добывает он больше всех. У нас все по-другому. Недаром у нас главарем Кинг, второго такого нет. А шаек столько, сколько вшей у тебя в голове.

Джим испуганно запустил пятерню в лохматую голову. Все трое дружно рассмеялись.

Доки всё больше пропитывались желтым лондонским туманом. Билли и Джек, шагая вразвалку, как заправские морские волки, бесцельно шатались по причалам и набережной, держась, однако, поодаль от праздничной толпы гуляющих, собравшихся поглазеть, как отчалит «Bella Napoli».

– Наступает наше время, – сказал Джек и взмахнул рукой, будто приветствуя туман. – Сразу как-то на душе спокойнее стало.

С живым интересом, который всегда вызывали в нем парусники, следил он за всеми маневрами на готовящемся отвалить итальянском судне; за матросами, копошившимися будто тени возле мачт; за тем, как поднимали на борт лоцмана возгласами и командами на чужом языке. Заметив безучастный взгляд Билли, он спросил:

– О чем думаешь? О Бробби?

– Да! Но ничего, он справится. Я посоветовал ему подъехать к мальчишке-кочегару на «Табачной трубке». – Заметив удивленный взгляд Джека, Билли коротко рассмеялся. – Пускай поделятся, нам все равно перепадет достаточно.

– Мне бы такое и в голову не пришло! – с восхищением сказал Джек.

– Кочегару на «Табачной трубке» тоже жить хочется. – заметил Билли. – День и ночь жгут всякое добро, а самим жрать нечего.

– А как же Бробби проскочит мимо охраны?

– Ты видел давеча Стэффа, таможника? Он уже здорово нагрузился. А Хеннин дедушка поставил ему еще полштофа виски. Когда Стэфф заступит на дежурство, что он с хмельных-то глаз увидит?

– Ловко! Всегда ты что-нибудь придумаешь! Во всяком случае, так спокойнее.

– Бробби никогда не работает наобум, у него все должно быть наверняка, – сказал Билли.

Он многому научился от Бробби. Собственно, основному, что нужно атаману шайки. Но тем, чем грачи отличались от всех других шаек, как день от ночи, они были обязаны ему. И Билли этим гордился.

У грачей было полно друзей в гавани, хотя бы уж потому, что люди, вынужденные обстряпывать свои дела за спиной у таможенных чиновников, всегда находили в них надежных помощников. Грачам подсказывали, где можно подработать; при полицейских облавах – надежно прятали или указывали запасной выход. Большинство знало, что Джек у полиции на заметке, и сочувственно относились к нему. Всем было также известно, что грачи, когда докеры не поспевали с погрузкой, помогали им, не требуя никакой платы.

Билли и его друзья отнюдь не чурались честной работы, лишь бы только с них не драли три шкуры и платили хорошие деньги, а не какие-то жалкие пенни. Если же не получали, сколько было договорено, то подстраивали подлым хозяевам какую-нибудь каверзу. Справедливость прежде всего!

Кинг считал, что он как нельзя лучше воспитал своих грачей. Он не требовал от них слепого послушания. Обычно он спрашивал, хотят ли они участвовать в деле. Но если соглашаешься, то уж подчиняйся и не пищи.

– Ну, сегодня мы проведем портовую полицию, – сказал Билли и взял Джека под руку. – Из выручки непременно купим тебе теплую куртку!

– Телячьей Ножке нужнее, чем мне! – буркнул Джек.

– Он тоже получит. Столько-то нам наверняка перепадет!

Друзья подошли к самому краю затона и наблюдали, как на паруснике поднимают последние трапы.

– Хорошо, что мы кружева сплавили! – с удовлетворением сказал Билли. – Завтра они уже будут в открытом море. И у меня на душе как-то легче стало: все-таки чертовски рисковое дело!

– Что правда, то правда! – подтвердил Джек. Вода плеснулась о доски причала и замочила им ноги, но Джек даже не заметил. – Когда ты там, наверху, исчез в форточке и долго не возвращался… а вахтер вдруг посреди ночи впустил целую ораву людей во двор, у меня в глазах потемнело. Ноги стали будто ватные. Знаешь, как я струхнул! – Он хрипло рассмеялся.

– Да, если бы они нас накрыли… – пробормотал Билли.

– Вообще-то не стоило так рисковать…

– Ерунда! – резко оборвал его Билли. – Что об этом сейчас поминать. Ведь все было продумано до мелочей. Мы можем гордиться, что наконец-то как следует проучили этого мерзавца. Вот взбеленится завтра утром, когда не сможет отправить свои кружева «Маршаллу и Зиндерманну»! Он ведь спит и видит, что благодаря этим кружевам станет поставщиком двора. Уж я-то знаю. – И, ожидая одобрения, взглянул на Джека; но тот молчал. Билли с горячностью продолжал: – Все на фабрике знают, что Кросс-младший бредит этими кружевами. То-то посмеются над ним, то-то обрадуются, что шеф остался в дураках! – И, видя, что Джек о чем-то глубоко задумался, Билли хлопнул его по плечу: – Вот как надо работать грачам, это мне по нутру. И нам послужило, и справедливости!

– Справедливости! Может быть. Но уж больно она крохотная. Мне думается, Кровосос это как-нибудь переживет Но сколько нам еще терпеть? Когда же придет Большая Справедливость, для всех нас? – И Джек описал рукой полукруг, как бы захвативший всех людей в доках, весь мир.

Билли сердито отшвырнул в воду валявшийся под ногами окурок сигары, который при других обстоятельствах не преминул бы подобрать.

– Это уж не наша забота, Джек. Это сделают другие… – но тут же, смутившись, запнулся, потому что вдруг вспомнил о Робине. И торопливо заговорил: – Мы же решили так жить, как живем… здесь! Плохо нам, что ли? И весело! Ну, чего тебе еще? – и, резко повернув друга к себе, заглянул ему в глаза.

Но тот потупился.

– Да так-то оно так, но ведь можно жить и по-другому, – медленно проговорил Джек, но, видя, что Билли помрачнел, поспешил добавить: – Хотя бы, например, на таком вот судне. Ты и я.

На «Bella Napoli» как раз отдали швартовы.

– А ты думаешь, там свобода? Вкалывать там надо до седьмого пота!

– Знаю, – пробормотал Джек. – Нашему брату нигде нет свободы. Но, – и он сверкнул голубыми глазами на друга, – на таком корабле все время видишь что-нибудь новое. Не могут же они тебе глаза завязать. Взяли бы да и высадились где-нибудь на краю земли. В Южной Америке… или у чернокожих. И остались бы там. Они парни хорошие, честные. И началась бы у нас совсем другая жизнь.