Вильмос Корн - Мавр и лондонские грачи

Женни Маркс вновь взялась за перо, посмотрела на листы, исписанные беглым, подчас неразборчивым почерком Карла. Это был его новый труд, предназначенный для рабочих. Кое-где на полях попадались замечания Энгельса. Предложенные им накануне формулировки. Перечеркнутые, исправленные и вновь написанные строки. Женни доставляло большую радость следить за тем, как фразы делались все яснее и выпуклее, как сплавлялись воедино идеи Маркса и его друга. Нет, нет, в этих словах теперь уж ничего нельзя было изменить. С предельной точностью они выражали мысль! А какой сочный, брызжущий всеми красками язык!

Она бережно провела рукой по исписанным страницам. Из соседней комнаты донесся смех. Женни взяла перо и склонилась над рукописью.

Спальня служила одновременно и детской. Между кроватями был втиснут узенький столик. Там за грудой белья сидела Ленхен и штопала. Ки-Ки рисовала.

Эдгар сразу же потянул Джо в свой уголок.

– У тебя он с собой? Покажи, а? – тихо попросил он.

– Чего показать-то?

– Рог очкастого черта.

Лаура тоже с любопытством смотрела на него, и Джо растерялся.

– Рог, говоришь! Но ведь Очкастый, он хоть и черт, но…

– А хвост у него с кисточкой? – жадно допытывался карапуз.

– Да в том-то и дело, что нет.

– Как! Значит, у него нет хвоста? Тогда и рог не считается. Тогда и сам черт тоже не настоящий.

– Еще какой настоя… – сразу запротестовал Джо, но тут же осекся. Как объяснить детям, что Белл настоящий черт?

Но тут ему на помощь пришла Ленхен.

– Знаете, дети, черти с хвостами и рожками, черти из сказок – это еще не самые страшные. Я знаю куда более страшных, и Джо тоже.

– Страшнее Огненного Копыта? Ну, не верю я тебе, Ленхен. – Ки-Ки с досады швырнула кисточку на стол и добавила: – Ты что, забыла, как он обманул Ганса Рёкле?

Должно быть, и впрямь нелегко было объяснить детям, какие черти самые страшные, так как Ленхен, вместо того чтобы ответить, сама спросила Джо:

– Ты, должно быть, проголодался? Ведь прямо с фабрики. Ну конечно, проголодался! Пойду-ка чай поставлю.

Вскоре дети услышали, как Ленхен на кухне гремела посудой.

Тем временем Муш уже забыл про чертей. Вытаскивая совсем новый саквояж, он с гордостью заявил:

– Вот, погляди, это нам дядя Пипер [26] Пипер Вильгельм – немецкий филолог и журналист, член Союза коммунистов, эмигрант в Лондоне. В 1850 – 1853 годах был близок к Марксу. подарил. У нас много всяких дядей, но не все дарят подарки. Есть такие, что придут, засядут с Мавром у него в комнате, а потом просто уходят. После них дыму всегда полно. Но заходят и похорошее.

– Получше, – поправила Лаура.

– Ну ладно, получше. – Муш опрокинул саквояж: по полу покатились пуговицы.

Лаура подсела на корточках к Эдгару. Джо с интересом следил, как малыш, подбирая пуговицы по размеру и окраске, выкладывал красивые узоры. Но что-то при этом, должно быть, не нравилось Мушу. Он бормотал себе под нос:

– Двенадцать их должно быть, а у меня выходит только одиннадцать…

Неожиданно он, взглянув на дверь, подскочил к столу, за которым работала Ленхен, и запустил руку в коробку с пуговицами. При этом он лукаво высунул язычок. Схватив большую пуговицу для пальто, он вернулся на свое место и стал ее прикладывать то тут, то там. Потом опять проворчал:

– Как жалко! Как обидно! Если бы их было три одинаковых…

– А что тогда? – спросил его Джо.

– Тогда я мог бы пожелать себе что-нибудь и это исполнилось бы…

Тут Ки-Ки крикнула из-за стола:

– Ворованные пуговицы волшебными не бывают! Положи их на место, Тиль, а то Ленхен рассердится.

– А кто такой Тиль? – спросил Джо.

– Тиль – это я, – тут же объяснил Эдгар. – У меня знаешь сколько имен? Тиль – он очень хитрый. На самом-то деле его зовут Тиль Уленшпигель. Ты про него читал?

Джо покачал головой. А Муш посмотрел на него удивленно и добавил:

– Кнаккрюгге называет меня иногда плутишкой. А то и забиякой. – При этих словах Муш подмигнул Джо. – А знаешь, я какой?

– Могу себе представить. – Джо улыбнулся. Сколько у них тут веселых прозвищ! – Но кто такой Кнаккрюгге?

– Наш Мавр, – ответил мальчик. – Он иногда так и говорит: «Я Кнаккрюгге!»… – При этом Муш старался подражать голосу отца. – «Я Кнаккрюгге. Сейчас призову Метлу – чисто-мету. Она сразу узнает, кто это натворил».

Лаура весело вставила:

– Но хитроумный Тиль тут же скажет: «Метла-метла, что чисто мела, ты здесь уже была!»

– Это такое заклинание, – шепнул Эдгар. – Стоит сказать эти слова, и метла уже не может выскочить из своего угла.

Вошла Ленхен и принялась расставлять чашки. Когда она стала убирать коробочку с пуговицами, Ки-Ки крикнула:

– Тиль!

Вздохнув, Муш взял пуговицу, но тут же спрятал ее за спиной. Ленхен внимательно посмотрела на него:

– Гражданин Муш сегодня что-то не больно хитер. Тилем его никак не назовешь. Да Тиль никогда и не позволил бы себе играть крадеными пуговицами.

Муш все еще не мог решиться. Наконец, собравшись с духом, он шагнул к Ленхен и отдал пуговицу.

– А у настоящего черта обязательно есть хвост и рога, как у того, который хотел обмануть Ганса Рёкле, а то он и не черт совсем! – гордо заявил он.

Ленхен покачала головой:

– Да что это вы сегодня! Только и слышишь – «Ганс Рёкле да Ганс Рёкле»! А ведь Джо о нем ничего не знает.

Дети сразу же повернулись к большому мальчику. Конечно же, об этом они забыли!

– Ну, что я вам говорила? – Ленхен улыбалась. – Может быть, Джо и знать о нем не хочет. Это же длинная история!

– А я могу ее коротко рассказать, – тут же вставила Ки-Ки, которая всегда готова была рассказывать бесконечные истории всякому встречному и поперечному.

Заметив, что Лаура и Муш тоже очень хотят рассказать о Гансе Рёкле, она присела на край кровати и начала:

– Ганс Рёкле был игрушечных дел мастером. Он вырезал из дерева всякие игрушки. И так ловко это делал, что с ним никто сравниться не мог. Но он умел не только мастерить игрушки, он был и…

– …машиникусом, – сразу же вставил Муш, хотя Ки-Ки всего на секунду остановилась.

Лаура засмеялась. Но Ки-Ки сейчас же поправила брата:

– Механикусом, – и продолжала свой рассказ: – К Рёкле приходило очень много детей – и больших, и совсем еще маленьких. Но они ничего не могли у него купить – у них не было денег. Мастерская Ганса Рёкле находилась в самом центре большого города, где жило очень много бедных людей.

– В Лондоне? – тихо спросил Джо.

– Может быть, и в Лондоне, – немного удивившись, ответила Ки-Ки. – Мы этого не знаем. Ведь это же сказка!

– Ах, сказка! А я-то думал…

Коротким рассказ не получился. Лаура и Муш без конца перебивали Ки-Ки – каждому надо было добавить что-то очень важное: и что Ганс Рёкле жил в глубоком подвале, куда надо было спускаться по длинной лестнице; и что на решетке ворот сидели две птицы, одну звали Рубин, другую – Сапфир; и что они кланялись и говорили «добро пожаловать», когда к мастеру приходили дети, и «приходите опять», когда они уходили; и что Луиза, девушка-швея, и Яков, деревенский парень, были старше всех, и Ганс Рёкле иногда позволял им помогать ему в работе.