Вильмос Корн - Мавр и лондонские грачи

С тех пор как он вернулся от Каттла, он думал лишь об одном – скорее домой, к маме, влететь в комнату и крикнуть: «Все обошлось!» И когда за три часа до конца смены вдруг завыл гудок и рабочий объявил: «Котел сломался! Шабаш на сегодня», он первый бросился к выходу. Но потом всех пропустил. Верно ли насчет котла? Надо разузнать. Он слышал, что Андерсена уже без четверти два вызвали к начальнику личного состава. Потому-то Джо и задержался у лестницы. Несколько часов назад он видел здесь Очкастого, тот тащился будто побитый пес. Снова Джо услышал гневный голос Мавра: «Ну, это ему даром не пройдет! Нет, даром не пройдет!»

Никогда еще Джо не оставался один в огромном прядильном цехе. Взрослые прядильщики работали сегодня в другом месте. Их не отослали домой. Внезапно Джо осенила догадка:

«Дело вовсе не только в маме, а в том, чтó раскрылось в субботу ночью. Может быть, гудок к окончанию смены дали потому, что… – Джо вздохнул полной грудью. – А что, если в самом деле? Да, конечно, так оно и есть!» Он обвел глазами прядильный цех. Огромные мощные машины с бегущими ремнями трансмиссий, которые неумолимо подгоняли ребят, день и ночь высасывая из них все соки, всегда казались ему какими-то чудищами. Теперь они стояли. Джо выпрямился, в нем зашевелилась мысль, правда, он не смог бы еще выразить ее словами. Но он почувствовал в этот миг, что и машины, и та подавляющая власть, что за ними стоит, не всемогущи. Она не может так просто кого-то проглотить, если смело против нее выступить. Мысль эта только мимолетно сверкнула, как первый солнечный луч, пробившийся сквозь густую пелену тумана. И все же чувство, что он правильно поступил, что надо быть смелым, бороться и поднимать других на борьбу, завладело всем его существом. Джо был настолько преисполнен этим новым горделивым чувством, что нисколько не испугался, когда из полутьмы цеха раздался сердитый голос:

– Эй! Ты что тут торчишь, на главной лестнице? Чего тут толчешься один? Ну погоди, мошенник!

Поттер – он спустился из склада – поспешно направился к нему в надежде, что хоть задним числом удастся захватить кого-нибудь из участников кражи. Но Джо безбоязненно поджидал его. Поттер узнал мальчика и пробормотал:

– Ах… хе-хе!.. Что ты скажешь! Так это ты, Клинг! А я было подумал… – Поттер смущенно засмеялся, подошел и чуть ли не с почтением сказал: – Небось старшего надзирателя поджидаешь?

– Да, его! – ответил Джо.

Поттер потер руки.

– Жди, жди. Что до меня, то я не против. Не возражаю. Это твое полное право! – Он указал вниз и доверительно сообщил: – Только едва ли он скоро. Обсуждают новое распределение смен. Для вас-то, во всяком случае, ночные смены отменят. И с завтрашнего дня у вас будет восьмичасовой рабочий день. Да, да, Поттер-то уже все знает. – Он дернул Джо за рукав. – Мне писарь сказал. Завтра утром торжественно объявят.

Джо в растерянности глядел на Поттера. Тот смутился:

– Собственно, мне не надо бы тебе говорить, но ты… ты ведь на меня не донесешь. Вообще-то очень благородно со стороны шефа. Давно бы уж это сделали, если б не Белл… Ну, этого как громом сразило. Просто не узнать. Да, так-то вот. Высоко взлетел, да низко сел. Ну, и шеф, может, тоже не… если бы ты в субботу все не выложил. Только и говорят об этом. Молодец! Потому-то они и хотели тебе с матерью петлю на шею надеть. Но я – ты же слышал, – я на это не поддался. Кто, как не Поттер, о времени-то сказал? Ты это не забывай, Клинг!

Внизу хлопнула дверь. На лестнице послышались шаги, Поттер прислушался и исчез в темном цехе. Джо побежал навстречу Андерсену. Они обменялись несколькими взволнованными словами. Так это, значит, правда, чтó Поттер говорил? Андерсен, который шел за списком детей, работающих в прядильном цехе и должен был тотчас возвратиться, положил руку на плечо Джо:

– Вот это день! Даже не верится! И плату не снизили, А теперь беги домой!

Фабричный двор был пуст. Все уже ушли. Как тепло светит солнышко! Джо запрокинул голову. По небу быстро неслись белые облака. На три часа раньше домой! И так завтра и послезавтра… Всегда! Можно будет помогать маме, можно будет присматривать за маленьким братцем. Чего только не сделаешь за три часа! Книжки читать. Играть с ребятами. И не только он один, а все!

Выйдя за ворота, Джо увидел их. Они его дожидались. Он хотел броситься к ним, но пошел до странности спокойно, так, что ребята глядели на него даже с тревогой.

Дикки Джэб выступил вперед:

– А мы тебя ждали, Джо, потому… мы думаем, они нас на три часа раньше отпустили, чтобы подмазаться к нам. Чтобы мы ничего не сказали у мирового судьи. Но мы будем говорить!

– Все будем, все! Мы тебя не подведем!

Ребята окружили его. Джо ничего не понимал.

– У мирового судьи? – Затем рассмеялся. Глаза у него блестели. – Вы думаете, мы только сегодня на три часа раньше уйдем домой? Нет, и завтра и послезавтра тоже. У нас будет рабочее время, какое положено по закону. Фабричная инспекция этого добилась. А также отмены ночных смен.

Дети несколько секунд стояли, будто онемев. Так быстро они не могли всего этого постичь. Но потом воздух огласился торжествующим воплем. Вахтер, прихрамывая, поспешил к воротам… И остановился как вкопанный. Что они все, с ума посходили? Одни кидали в воздух шапки, другие как одержимые колотили в свои жестяные кружки. Несколько ребят скакали вокруг, будто выпущенные на волю годовалые жеребята. И все орали кто во что горазд, так что ни словечка нельзя было разобрать. Затем, почти так же быстро, крик и суматоха улеглись. Все столпились вокруг того мальчугана, что последним вышел из ворот. Послышались возгласы:

– Вот здорово! Никогда бы не подумал, что Паук на такое способен!

– Да разве он по своей воле!

– Конечно, только потому, что была комиссия.

– Комиссия? Сказал тоже! А когда она чего-нибудь добивалась?

Потом заговорила девочка, но так тихо, что ничего уже нельзя было расслышать. Вахтер, успокоившись, проковылял обратно на свое место к оконцу.

Это была Сэлли, она протолкалась вперед и начала говорить. Ей это нелегко далось, но ведь она все воскресенье думала о смелом поступке Джо.

– Я так считаю. Фабричная комиссия – она ведь много раз уже здесь была, а потом все оставалось по-старому. И я знаю, почему. Мы ведь рта не раскрывали. Никогда не говорили, как плохо с нами обращаются. А Джо сказал. Не побоялся. И раньше тоже, когда Очкастый меня бил. Он ему ножку подставил, и Очкастый уронил плетку. А еще когда инспектор вопросы задавал и тот, с черной бородой, – они ведь сколько раз нас спрашивали? Мы боялись, а Джо нет!

Все взоры устремились на Джо. Он понял – они гордятся им. Опустив глаза, он смущенно улыбнулся, но это была счастливая улыбка.