Вильмос Корн - Мавр и лондонские грачи

Но среди слуг поднялся ропот:

– А льду-то сколько кругом намерзло!

– Этот Рёкле и не думает помирать!

– Поди вот, не отдаст камешек!

В этом-то и была вся загвоздка! Ведь Ганс Рёкле с каждым днем делался все моложе. И, конечно, чертовы слуги об этом пронюхали. Ропот усиливался. Черт уже не знал, как ему и быть. Но вдруг его осенило:

– Разве дело в огне, сатана вас возьми! Огонь люди теперь на свой манер высекают. А вот ежели мы на них адский холод напустим, что тогда? Тогда все замерзнет, зарастет льдом. А главное – замерзнет ум людской. Вот мы и выиграли! – Черт поднял ларец. – Глядите все сюда! Видите вещичку? Это волшебный ларчик. Я его у Рёкле выудил, по контракту. Вся наша старая чертова мишура пустяки по сравнению с ним. Из ларца платья, кружева, бархат, шелк так и сыплются! И туфли и шляпы – одним словом, всякие модные безделушки. Все самое новое, наиновейшее, и главное – сколько хочешь. Думаю, недурно будет сдать ларец моему бесу-балбесу и назначить его первым законодателем мод, обер-франтом. С таким ларчиком он всех модников за пояс заткнет.

Но тут опять поднялся ропот. Черт услыхал это и говорит:

– Не беспокойтесь! Рёкле нам еще много таких штучек смастерит. Всем достанется. Я любимчиков не держу. А этой вещицей наш обер-модник бес-балбес всему человечеству голову заморочит!

Ропот утих. Послышались голоса:

– А нам-то какая выгода от этого?

Черт ухмыльнулся:

– Раз сундук у них набит, значит, ум у них молчит. А что черту надо? Поняли?

– Брависсимо! – крикнул бес-балбес. – Где царствует глупость, там властвует черт!

Теперь все захлопали в ладоши.

– Довольно болтать! – приказал черт. – Все по местам! Надобно ловить самых умных, таких, как Рёкле. Allons! Я следую за вами.

Черти толпой повалили к выходу. Главный черт тоже собрался с триумфом улетучиться, но тут к нему подлетел лейб- бес и крикнул:

– Чертова бабушка на подходе!

Не успел черт повернуться, как древняя старуха, отдуваясь и пыхтя, преградила ему путь. Все у нее тряслось и колыхалось: и тесемки чепчика, и верхние и нижние юбки, и бахрома на платке из желтого шелка. Даже морщины и морщинки на лице так и прыгали. Еле переводя дух, она уставилась на своего внука, спрятав одну руку за спиной.

– Муть, гниль и моль! – набросилась она на него. – Ишь как вырядился – чистый ферт! Да и остальные все! Чего это затеял? Что за финтифлюшки? Где твой рог, говори! – Она быстро выдернула руку из-за спины и сунула черту под нос пустой рог. – Не он ли? Пустышка без кремня! – Она даже застонала. – Куда это ты собрался в дурацком фраке? Не к Рёкле ли? Да и то – пора! А ну, говори немедля, как он живет, как поживает! Может, уж и ноги протянул, иль отходит?

Черт напыжился и говорит:

– Успокойтесь, бабушка! Правда, силенок у Рёкле еще немало… мало силенок, я хотел сказать… совсем мало силенок у него осталось…

– А сделал ты так, чтоб ему радость не в радость и жизнь не в жизнь была? – спросила старуха.

Черт совсем заважничал.

– Прежде пусть этот Рёкле построит мне еще не одну мудреную вещицу… Да где вам такое понять! Вот тогда я его и… к ногтю! Ни на день раньше! А рог этот мне и не нужен вовсе.

– Не нужен вовсе? – Чертова бабушка зашипела так, что брызги полетели во все стороны. – Ах ты, бородавка треххвостой козы! Какой же это черт без рога? И какая же это преисподняя без кремня «Все спалю, все сожгу»? На земле-то ты все перевернул, все переворотил и мне медные хоромы отвел, а на что они мне, когда там такой холод, что зуб на зуб не попадает! Ну что, мистер обер-хитрец, был ты у Рёкле или нет? Говори!

Черт ответил:

– Был. И вам кое-что оттуда прихватил. Глядите!

Он достал ларчик и дернул золотую пуговку. Из ларца выскочил крохотный выдвижной ящичек, набитый мелкими шелковыми лоскутками.

– А вот еще! – И черт открыл крышку.

– Ф-ф-фу! – расфырчалась чертова бабушка. – Безрогий олух! Горшок без ручки! Подумаешь, игла, да ножницы, да кукольное тряпье!

Тут черт опять ощутил свое превосходство.

– Не хотите – не берите. Этот ларчик смастерил Рёкле. Что ж, отдам своему бесу-балбесу. Ничего-то вы не смыслите в науках! Присохли к своей старине! Ну и сидите в медных хоромах да грейте себе пятки!

Чертова бабушка разбрюзжалась, потом часто-часто заморгала и уставилась на франтоватого внука: что-то он и в самом деле больно в себе уверен! Должно быть, не пустяковый этот ларчик. Чертова бабушка тут же схватила ларец.

– Ну и что? А как он открывается? Какое тут заклинание? Давай, давай выкладывай! Думаешь, не разбираюсь я в твоей науке? Знаю я ее, знаю, детские игрушки всё! Кричи мне в ухо волшебное слово!

Черт сделал, что она ему велела, и бабка, фыркнув, исчезла.

В мгновение ока очутилась она в собственном царстве. Устроившись в старинном кресле, она принялась разглядывать ларец. «Снаружи вроде ничего особенного!» – подумала она и любопытства ради дернула золотую пуговку. Клик! – и из ларчика выскочил выдвижной ящик. Чертова бабушка с наслаждением запустила пальцы-крючья в груду разноцветных лоскутков. «Веселенький материальчик!» Один лоскуток особенно понравился ей: темно-синий с серебряными блестками. Она поднесла его к глазам. «Когда кругом все желтое, синий цвет ласкает глаз! – Она отложила лоскуток в сторону. – Велю себе из него капор сделать. Но сперва сошью рубашку. И весь гардероб велю обновить». Щупая лоскутки, она подошла к столу и поставила на него ларец. «А славную материю старый дурень Рёкле для сопляков подобрал. Не байку, не грубую кисею и не какое-нибудь там полотно! Ай-ай-ай! Материальчик отменный!.. Так и слышу, как чертов сын говорит: „Легкий, воздушный, будто пена морская!“ Болтать-то он горазд!»

И чертова бабушка стала раскладывать лоскутки на медной столешнице, доставая из ларца всё новые и новые, однако конца им, видно, не было. «И бархат и кружева, да какие – все ручной работы! Ай-ай-ай! Какой из них чепчик выйдет! Уж то-то бесенята подивятся!»

Наконец старуха решила вытащить иглу из бархатной подушечки. Но, как она ни старалась, ничего у нее не выходило.

– Ах, вот оно что! – пробормотала бабка. – Волшебное слово надо сказать: «Живо-живо, начинай!»

В ларчике сразу что-то зажужжало, из него выдвинулся второй ящичек и третий – лоскутки зашуршали, затрепетали, будто им не терпелось поскорее выбраться на волю. Да и серебристая игла теперь совсем легко вынулась из подушечки.

Чертова бабушка воткнула ее в белую с отливом материю и голосом, привыкшим командовать, произнесла:

– Рубашки мне нужны. Длинные. До самого пола. Одна – на день, другая – на ночь. А теперь, игла, покажи, на что ты способна. Давай шей!