Лазарь Карелин - Девочка с красками

- Что ты читаешь? - спросила Таня.

- Как думаешь?

- Наверное, что-нибудь про войну. Ты такой взъерошенный.

- Какое там про войну! - загадочно улыбнулся Саша и жадно повёл глазами от окна к столу, на котором лежала раскрытая книга. Ты что это ночью бродишь? - удивился он, снова по пояс высовываясь в окно. - Ты что это делаешь на улице в такую темень? Тебе же спать пора ложиться!

- Не кричи на меня, я не маленькая. Вылезай в окошко, и пойдём. - Таня сама себе не поверила: так это у неё по-командирски вышло.

И ещё больше изумилась, хотя и не показала виду, когда Саша послушно полез в окно. Чей-то протяжно-строгий голос, не то тёти Лизы, не то тёти Оли, окликнул Сашу:

- С кем ты там разговариваешь? Прикрой окно, сквозняк!

Саша уже был на улице.

- Есть прикрыть окно! - сказал он и очень старательно, как и подобает послушному младшему брату, притворил оконные створки. - Ну, что там у тебя?

- Приезжает отец, - сказала Таня. - Я иду его встречать. Мама не идёт, а меня отпустила. Они поссорились, а он приезжает, вот прямо сейчас приезжает. Понимаешь?

- Так… - протянул Саша. - Ох, уж эти мне родители! Хуже ребят, правда?

- Правда, - кивнула Таня.

- У них там всякие проблемы, а ты вот беги одна ночью через весь город и думай за них, что да как. Правда, верно говорю?

- Верно, - кивнула Таня.

- Ладно, не вешай носа - пошли. Я ведь понимаю, вдвоём веселей. - Саша взял Таню за руку и первый шагнул в тёмную глубину дороги. - Только побыстрее давай, а то сестрицы ещё схватят. Это, знаешь ли, тоже проблема - целых две таких сестрицы.

- Саша, ты про что читал? - тихо спросила Таня.

Ей хотелось сказать: «Саша, какой ты хороший! Ты друг, настоящий друг, спасибо тебе!» Но она ничего этого не сказала, да и не могла бы это сказать - все бы эти слова проговорились у неё вместе со слезами. Даже громко что-нибудь сказать она бы сейчас не решилась. И громкий бы голос мог сейчас подвести её и выплеснуть из её глаз уже застившие их слёзы.

- Эта книжка про наш Урал! - горячо, увлечённо ответил Саша. - Знаешь, я и не думал, что про всякие там старинные находки и про всякие там ископаемые так интересно читать! Знаешь, просто невозможно оторваться! Вот бы и мне что-нибудь найти - древнее-древнее! Или нет, найти где-нибудь у нас тут, рядом, золото, а ещё лучше алмазы. Да, алмазы лучше всего. Уголь уже нашли, калийные соли уже нашли, и даже золото, и даже платину нашли. А алмазов у нас ещё никто не нашёл. Не может быть, чтобы на Урале их не было. Я их найду, Танюха, веришь?

- Верю, - по-прежнему тихо ответила Таня.

Только это коротенькое и тихое слово удалось ей сказать, не расплескав слёзы. Но как-нибудь потом, когда позади останется этот вечер и она успокоится, она скажет Саше много-много хороших слов про то, как она ему верит, и про то, что он, конечно, найдёт на Урале алмазы и всё на свете найдёт, чего бы ни пожелал.

Издали, из очень далёкого далека, донёсся протяжный, прерывистый, такой всегда тревожный в ночи паровозный гудок. Может быть, это тот самый поезд, в котором едет отец? Таня невольно рванулась вперёд, но Саша снова взял её за руку и удержал.

- Нет, это не московский, - сказал он. - Но алмазы - это ещё не скоро. Пока я решил заняться другим. Не хотел тебе говорить, ну да ладно - скажу. Сказать или ты и не слушаешь меня совсем?

- Слушаю, Саша.

- Я помню твоего отца - он мировой мужик. Ты в этом не разбираешься, а я помню, как он в волейбол играл. Луч-шик нападающий города был. Конечно, в молодости. В общем, мы решили с ребятами открыть при нашей школе краеведческий музей. - Саша приостановился и глянул испытующе на Таню. - Да ты, никак, плачешь?! Ты что это? Пожалуйста, можешь и ты вместе с нами работать. Только это пока секрет ото всех. Условились? Ну развеселись ты, тебе говорят! Чудачка, приезжает отец, тебе предлагают такую интересную работу, а ты слёзы льёшь. Всё-таки женщины, что там ни говори…

Снова далеко-далеко, протяжно и тревожно прозвучал паровозный гудок.

- А знаешь, может быть, это и московский, - прислушавшись, сказал Саша. - Побежали!

- Побежали! - громко отозвалась Таня.

Теперь ей было не страшно говорить громко, слёзы всё равно выплеснулись из глаз. И она могла бы теперь даже сказать всё, что только что собиралась Саше сказать. Но они с ним теперь бежали, а когда бежишь, многого не скажешь.

Да, это был московский поезд. Ребята узнали об этом, когда пробегали мимо бараков кирпичного завода. Саша спросил на бегу кого-то из парней, стоявших в дверях:

- Московский?!

- Он самый.

- Так ведь рано ещё!

- По летнему расписанию шпарит.

Саша остановился и удержал за руку Таню. Бежать было бесполезно, поезд уже вырвался напрямую к станции, и, как бы быстро они ни бежали, поезд подомчит к станции куда быстрее, чем они. Таня тоже поняла это и горестно прижала к лицу руки, чтобы не видеть этот мчащийся вперёд поезд.

- Что, ребятки, опоздали? - подошёл к ним один из парней, что стоял в дверях барака.

- Ага! - буркнул Саша.

- А дело важное? Встречаете кого?

- Папу! Три года всё не ехал! - отдёргивая руки от лица, сказала Таня. - Три целых года…

- Да, огорчение, - протянул парень. - Ладно, поможем. Ждите меня тут. - Он повернулся и побежал назад, к баракам.

Таня вопросительно поглядела на Сашу:

- Что будем делать?

- Ждать, - уверенно сказал Саша.

- А чего? - спросила Таня. - Может, побежим всё-таки?

- Нет, бежать бесполезно.

Вдруг где-то возле барака, взрывая тишину, затарахтел и брызнул искрами из глушителя мотоцикл. Вспыхнувшая фара на миг осветила барак с тёмными окнами, за которыми уже все спали, и высоченных парней в дверях, чему-то смеявшихся между собой, и краешек чёрного пихтарникового оврага за бараком. А потом луч фары вдруг тихо улёгся перед Таниными ногами - мотоцикл, тарахтя, затормозил совсем рядом с ней.

- Садитесь! - приказал парень. - Живее!

Секунда - и Саша уже сидел за спиной мотоциклиста и уже протягивал Тане руку, чтобы и она могла побыстрее сесть.

- Скорей, скорей! - Саша был просто счастлив.

Он уже подался вперёд, готовый рвануться навстречу ветру вместе с машиной. А Таня страшно испугалась; она никогда не ездила на мотоцикле, но часто видела, как ездят другие, и всегда боялась за них. Страшно! Машина тарахтит, скорость сумасшедшая, а всего два колеса… Но сейчас раздумывать было нельзя, спорить было нельзя. Это всё делалось для неё. И этот мотор ревел для неё, и этот фонарь светил для неё. Таня шагнула вперёд, зажмурившись, как с обрыва в речку. Сильные руки парня подхватили её. Она не успела ещё и дух перевести, как задохнулась от ветра, ударившего ей в лицо.

- Поехали! - крикнул Саша.

Его губы оказались у самого её уха, и он крепко обнял её, а она крепко обняла руками парня-мотоциклиста. И теперь они были все трое как один человек. Но только каждый делал своё дело: парень вёл машину и помалкивал, Саша радовался и кричал: «Вот здорово! Вот это скорость!»