Василий Никонов - Сохатёнок [Повесть]

А печалиться есть отчего. Прошлую ночь долго не мог уснуть. Больной дед ворочался, скрипел кроватью, что-то бормотал. Петя слышал отдельные слова: «Андрон… Малыш… сохатиха…» Опять бредит. Жалко Пете деда, не может смотреть на его слёзы. А теперь вот — сломанная нога. «Как же ты без меня, внучек…»

Максим лежит лицом к окну. Из окна сквозь щель пробивается голубой лучик, падает на стол, бежит по полу, прячется за печкой. Серый полумрак заполняет комнату.

Петя спит на маминой койке. Она стоит рядом с платяным шкафом. Спит чутко, просыпается сразу от скрипа, кашля, разговора.

Раньше Петя думал, что жизнь состоит из одних радостей. Как будто летишь на сапках с горки. Нет ни в чём запрета, ни отказа. Пошёл, куда захотел, сказал, что надумал. Попросил — дадут или купят. Провинился — поругают, поставят в угол. Не часто, когда соберут в кучу все грехи.

Отец был деловой, весёлый. Часу не пройдёт без затей. Летом в лес водил — птичек смотреть, зверушек.

Хорошо было с отцом. И с мамой тоже. Она вставала рано, пекла что-нибудь, жарила. Только проснутся, мама уже кричит: «Макси-и-им! Петушо-о-ок! Умывайтесь скорей, оладьи простынут!» А теперь? Запрет на запрете, отказ на отказе. Ослушался — предупреждение от деда, выговор от Максима. «Ты уж не шали, Петруша, пожалей старика. Одни мы теперь, заступиться некому», — это дед говорит. «Петя! Сколько раз просил! Опять школьная сторожиха жалуется на тебя», — это Максимовы слова. Всё одно к одному: «Будь взрослым, веди себя как надо». Строгим стал старший брат.

Незаметно Петя начинает думать о Трухине: «Хорошо бы Трухину письмо написать, чтоб оставил в покое деда. А то…»

— Пришёл, Петруша? — слышится бабкин голос. — Иду, смотрю — сохатёнок здесь, тебя нету. А вы што близнецы, один без другого никуда. Так пришёл, аль што нужно?

— Дедушка ногу сломал. Просил, чтоб травы принесли.

— Сломал, говоришь?.. — охает бабка. — Да как же это он, старый? Ему б на печи лежать, а он в конюхи подался. Поди, с лошади упал? Скажи какой непутёвый! Травки, говоришь? Сичас найду травки…

Сохатёнок тут же крутится, возле бабки. Что-то не то делает бабка Феня, забыла про хлеб с солью. Шуршит травами, собирает в мешочек. Достаёт разные банки-склянки, всякие пузырёчки… А про хлеб не помнит. А он привык: пришёл в гости — подавай угощение!

— Ой, што ж это я! — вспоминает бабка. — Про тебя-то забыла! На-ка, на-ка, родненький! Ешь свой гостинец… Вишь ты, припасла, а забыла. Со стариком-то, с Лукьяном, затормошилась…

Малыш получает свою порцию, довольный отходит в сторонку. Он — деликатный зверь, не лезет в глаза, когда не нужно.

— Ну, где ты, Петруша? Пошли, што ли? — Бабка берёт нужный мешочек. — Пойдём лечить непутёвого деда…

Горох никто не стал есть. Отдали Малышу, тот пообедал с аппетитом. Первый раз в жизни отведал гороха.

— Зачем же я рвал? — обижается Стась.

— Спрашиваешь! — Славка жмёт ему руку. Такой был разговор. А сейчас Петя идёт к Стасю по важному делу. Малыш плетётся за ним — неотступный телохранитель. Раньше юмурченцам казалось в диковинку, теперь привыкли: где Петя Саранин, там лосёнок. Собаки и те перестали гавкать: во-первых, надоело, во-вторых, попробовали его копыт. Одна шавка чуть не околела. Всё подбиралась к задним ногам. Малыш так двинул, что лежала два дня.

Стась в это время хромает по двору, гоняется за пёстрой курицей. Пеструшка вдруг стала петь петухом в самый обед. Сядут за стол, а она — «Ку-ка-ре-ку!».

— У нас была такая, — вспоминает Петя. — Попела и перестала. Знаешь, зачем я к тебе пришёл? Надо сочинить письмо про дядю Андрона. Такое, ну… ты знаешь какое. И про дедушку.

— А что про дедушку?

— Понимаешь, Трухин хотел придавить дедушку бревном. Когда на лесосеке были.

— За что?

— Не знаю… Славкин отец так считает. И твой.

— Сделаю, — обещает Стась.

Стась открывает сарай, там стоит тележка, покрашенная в голубой цвет. Тонкие оглобли подняты кверху, связаны ремённым чересседельником. Маленькая, точёная, похожая на игрушку.

— Это кому? — Сердце у Пети начинает прыгать. — Кому, Стасик? Малышу?

— А ты думал, вороне Машке? — Стась берётся за оглобли. — Отец только чуть-чуть помог. Приучим сохатёнка возить тележку. Будут приезжать из Москвы, из Ленинграда. — Стась поправляет несуществующее пенсне. — «Э-э… Расскажите, коллега, как вам это удалось?» — «А так, очень просто… Берёте в тайге сохатёнка…»

— А можно сейчас попробовать? — Петя дважды обходит коляску. Скажи, можно?

— А хомут? — напоминает Стась. — Пойдём к Лавре, он, по-моему, тоже что-то маракует.

Лаврю ребята застают за шорным делом. Сидит на табуретке в зелёном фартуке с тесёмкой через шею, держит на коленях что-то полукруглое. И, согнувшись, кажется взрослым.

— Проходите, садитесь, — смущается хозяин. — Молока? Квасу?

— Не надо, — мотает головой Стась. — Покажи, что мастеришь… Хомут! — угадывает он. — Я же говорил!

— Хомут, — сознаётся Славка. — А ты тележку делаешь. Я видел.

Сохатёнок кланяется длинной головой. Не цирковой артист, понятно. В цирке делают всё ловчее. А сохатёнку это не обязательно, он будет рабочим животным!

— Слушай, что Петя говорит. — Стась обращается к Славке: — Надо письмо написать Трухину. А в нём предупредить, чтоб не трогал деда Лукьяна. И чтоб не браконьерничал. Согласен?

— Давай! — загорается Славка. — Я тоже придумал. Вот уж покрутится Андрониха!

Назавтра ребята собираются на тайный совет. Первушин рассказывает друзьям, что они придумали.

Первым делом — объявить войну браконьеру; вторым — держать андроновский дом под наблюдением; третьим — установить дежурство у Малыша.

— Надо выследить Трухина в тайге, когда он убьёт сохатиху. Поймать на месте. И тогда… — вставляет Стась.

— Фью-и-ить! — свистит Славка. — Расхрабрился парень после огорода. Он тебе в тайге такое покажет — родных не узнаешь!.. Петя! Неси карандаш с бумагой. — Славка придвигает к столу скамейку. — Начнём так: «Вызов гражданину Трухину». Согласны?

— Пойдёт! — кивает Стась.

— Пишем. «Гражданин Трухин! Вы недавно застрелили мать-лосиху, когда совсем запрещают бить зверей. Поэтому вы ярый враг всей нашей природы…» Правильно? Идём дальше. «Гражданин Трухин! Вы покушались на дедушку Лукьяна, которого мы все любим. Значит, вы ненавидите не только зверей, но и людей! То есть в любое время вы можете напасть на человека». Ну, как?

— Голова! — завидует Стась.

— Про дедушку хорошо сказал. — Петя заглядывает в тетрадку.

— Все меня хвалят. — Славка переворачивает страницу. — Непонятно, за что двойки получаю… Так, дальше что?

— Гражданин Трухин! Бросаем вам вызов! — подсказывает Стась.

— Дописываем: «Гражданин Трухин! Бросаем вам вызов!» — Славка вырывает листок. — Подпись придумали?