Моника Хьюз - История с танцем призраков [повесть]

— Кэрол, ты меня сегодня ругай. Агентство «Ходят слухи» сообщает, что о новых назначениях в суд будет объявлено сегодня.

Около школы Тома уже поджидал Пит.

— Радио слушал? — с ходу огорошил он Тома. Том покачал головой.

— Вчера ночью в музей забрались грабители. Четыре бандита, хотели умыкнуть эти доколумбовы фигурки. А дальше… если тебе не известно, могу доложить: кто-то позвонил в полицию и предупредил их, кто-то изнутри. Это ведь ты, правда, Том?

— Что — я?

— Сам знаешь. — Пит оглянулся.

На ступеньках перед входом в школу толпилась ребятня.

— Все может быть, — уклончиво ответил Том.

— Я так и знал! Господи, вот повезло, так повезло! — От возбуждения голос Пита сорвался на фальцет. Том ткнул его локтем в бок, и тот зашептал: — По радио объявили, что грабителей застукали на месте преступления и ни одна золотая фигурка не пропала — все благодаря анонимному звонку в полицию. Сказали, что правительство Мексики назначило вознаграждение. Ты, конечно, объявишься?

— Ни за что!

Пит пристально посмотрел на него:

— Но почему? Том, ты совсем сбрендил! Подумай. Это же куча денег… господи, даже тысячная доля от стоимости этого золота и то ужас сколько! — Умные глаза Пита сверкнули.

У Тома вдруг мелькнула мысль: «А что уж в Пите такого особенного, чему в нем завидовать? Да, он неплохой парень, добрый товарищ, но разве таких мало?»

— Мне придется сказать, что я там делал, так? — спокойно объяснил он. — Почему меня занесло в музой в такую темень?

— В новостях передали, что один из охранников разговаривал с каким-то мальчиком. Охранник решил, что тот забрался в музой из озорства, под праздник Всех святых.

— Но мы же знаем, что это не так.

— Ну и знай себе на здоровье. Кому от этого плохо?

— Я и так весь изоврался, Пит. В этой истории вранья и без того хватает. Больше не хочу. Все. Конец.

— Ты совсем спятил, — ровным голосом произнес Пит. — Знай я, что дело выгорит, я бы сам потребовал эти деньги. В конце концов…

— Валяй. — Том пожал плечами. — Только без меня.

— Настоящий друг, ничего не скажешь! Тут какой-то подвох, но сомневаюсь… Стали бы они так просто говорить об этих наградных деньгах… эдак любой придет и скажет, что это он звонил. У них, наверное, есть какое-то доказательство. Ты ведь не просто позвонил, а еще и что-то сделал. Небось не скажешь мне…

— Нет.

Пит снова пристально посмотрел на Тома, и Том выдержал его взгляд. Первым опустил глаза Пит.

— Ну что ж. — Он пожал плечами и наигранно вздохнул: — Легко пришло, легко ушло. Но все равно, отказаться от таких денег — это же надо! Ладно, приятель пошли — звонок.

В воскресенье утром Том и папа мирно завтракали вафлями, облитыми сиропом. Мама еще не спускалась, потому и не было еженедельного спора насчет поездок Тома к прадедушке. Вдруг тишину нарушили какие-то постукивания и позвякивания, они становились все громче.

— Это еще что такое? — Папа поднялся с места, и как раз в эту минуту в кухню, шурша халатом, вошла мама. Она шагнула к окну и отдернула прозрачную занавеску.

— Марк, взгляни. Какая очаровательная развалюшка! Боже, да она сейчас точно развалится — прямо перед нашим домом. Ты ничего не можешь сделать, дорогой? Помочь сдвинуть ее с места, подтолкнуть, что там еще… Да что угодно! Ну и машинка!

— О господи! — воскликнул отец, глядя через ее плечо. — Кэрол, это же старик пожаловал!

— Да что ты, Марк!

— Он самый, собственной персоной. Что это он вдруг?

— Марк, я не одета. После вчерашних гостей в доме беспорядок, Гертруда придет только завтра. Боже, какая тоска! Он обязательно останется обедать, я уж знаю. Предупредил бы, по крайней мере. Я обед не готовила, думала, ты весь день на гольфе, Том уезжает. Неужели нельзя было позвонить?

— У него нет телефона, разве ты не знаешь? И вообще, Кэрол, хватит ворчать. Что-нибудь придумаешь. А вот мне как быть? Мне в десять с судьей Бейтсом шары в лунки загонять. Куда денешься — как-никак будущий коллега.

— Придется позвонить и отменить твой гольф, ничего другого не придумаешь. — Мама рукой погладила волосы. — Только почему эта штуковина все тарахтит?

— Позвонить сейчас? И что я ему скажу? Судья, прошу извинить, но ко мне из резервации нагрянул мой престарелый дедушка. Великолепно! Прекрасно! Другие идеи есть?

— Марк, не цепляйся ко мне.

Том залпом допил молоко и выскочил из дома в разгар родительской перепалки.

— Привет, прадедушка!

— Доброе утро, Том.

Положив руки на дверцу машины, Том заулыбался. Старец ответил ему своей тягучей улыбкой. Он спокойно сидел за рулем, а машина вокруг него тряслась, как в лихорадке, нагнетая облачко сизого дыма.

— Прадедушка, тебе глушитель пора менять.

— Ничего, пока и с этим поездим.

— Нет, правда. А то будешь сидеть в морозный день с закрытыми окнами, а весь выхлоп пойдет в машину — задохнешься! Купи новый глушитель, я помогу тебе его поставить. В школе на уроке автодела я его уже ставил, знаю что и как.

— Может, и куплю, сынок.

На садовой тропинке, охая и ахая, появились родители.

На маминых бледных щеках от досады горели два красных пятна, будто она перестаралась с румянами. Том увидел, как в домах на другой стороне улицы колышутся занавески, и понял: от мамы это тоже не укрылось. Смешно, честное слово! Но и жалко маму.

— Прадедушка, а в дом разве не зайдешь? — пригласил Том.

— Нет, сынок, спасибо. У меня дело. Я приехал, чтобы забрать тебя, если ты готов. А потом мы поедем ко мне домой и проведем день, как обычно.

— Порядок. — И Том нырнул в старый драндулет.

— Том, поправь прическу! И куртку! Погоди минутку! — воззвала к нему мама. Потом обратилась к старцу: — Вы ведь вернетесь сюда… пообедать… а, дедушка? — Гостеприимство давалось маме с трудом, выходило из нее рывками, будто одна за другой перебрасывались по нитке бусинки.

Прадедушка мягко покачал головой.

— Мне нужно кое с кем встретиться, а потом мы с Томом сразу поедем ко мне. Вечером забери его в обычное время, ладно, Марк?

— Да, разумеется. А то приезжайте сюда.

Старый вождь улыбнулся своей мягкой, плавной улыбкой.

— Езжай на свой гольф, внук. Надеюсь, в конце концов он принесет тебе пользу.

Он включил первую передачу. Машина взбрыкнулась и тут же встала, как вкопанная, раздался скрежет, будто что-то отвалилось. Из дома торопливо вышла мама, она несла тужурку Тома из оленьей кожи — наверняка первое, что попалось под руку. Выбрать ее специально мама просто не могла.

— Том, надо же думать! Сегодня прекрасное утро, но ведь на дворе ноябрь. К вечеру обязательно подморозит.