Лев Квин - Озорники [1957 год]

Женя не случайно попросился на этот участок. Во время сева он работал там прицепщиком. Только кончили сеять, вдруг новость: директор совхоза приказал прикатать посевы тяжелыми водоналивными катками. Механизаторы, считавшие посевные работы уже завершенными, стали ворчать:

— Все у нас не как у людей. Колхозы кругом уже отсеялись, люди отдыхают, а наш директор всякую ерунду выдумывает. Где это видано — давить посевы тяжелыми катками? Это же не шоссе асфальтировать.

Кое-кто даже бросил работу. Приехал директор, разобрался и строго наказал самовольников.

Потерпевшие кричали: «Самодурство!» — и вовсю поносили директора. Невежда, ничего не смыслит в сельском хозяйстве, погубит урожай…

А когда появились всходы, горлодеры сразу притихли. Земли, обработанные тяжелыми катками, надолго сохранили влагу. Посевы здесь были дружные, густые, развивались быстро. Колос оказался большим, зерно крупным. Если на обычных посевах собирали по двенадцать-пятнадцать центнеров с гектара, то здесь урожай составил двадцать-двадцать пять и даже тридцать центнеров…

Рассвет следующего дня застал Женю и Эркеша в пути. Они вели комбайн на участок — километров за десять от стана.

В лицо бил холодный утренний ветер. Машина мягко шла по полевой дороге. Кругом, насколько хватал глаз, простирались уже убранные поля. Пожелтели березки у дороги, оголилась и высохла полынь. Поблекли яркие краски прошедшего лета, степь оделась в скромный осенний наряд.

Когда прибыли на место, вдруг заговорил Эркеш, молчавший всю дорогу.

— Разрешите мне хоть сейчас комбайн поводить, — попросил он. — Всем нашим ребятам комбайнеры доверяют машины. Один только я у вас…

Он смолк.

— Сам виноват, — сказал Женя. — Не буду я из-за жуков рисковать машиной.

— Причем тут жуки? И потом какой риск? Что может случиться — ведь я знаю комбайн. Изучил, пока у Васильчикова работал.

Женя обозлился. Что он ему этим Васильчиковым глаза колет!

— Изучил… Васильчиков, небось, рад-радешенек, что от вас избавился, — усмехнулся он.

— Ну, это уж неправда. — В голосе Эркеша слышались обида и возмущение. — Он меня вашему бригадиру как лучшего рекомендовал…

Часа два они работали без остановок. На ходу нагрузили зерном автомашину.

— Зерно — высший сорт, — весело сказал шофер Сергей Платонов, вернувшись с тока. — Повезу от тебя прямо на глубинку.

— Не успеешь обратно, — забеспокоился Женя.

— Успею… Далеко ли тут!

Шофер уехал. Женя стал напевать вполголоса. У него было отличное настроение. Вот уже два гектара скошены.

Он вспомнил про копнильщика и обернулся. Эркеш стоял нахохлившись, похожий на большую печальную птицу, и машинально трамбовал солому в копнителе. Жене стало его жаль. Все-таки Эркеш парень хороший, несмотря на своих жуков. Надо бы поставить его к штурвалу. Пусть поработает напоследок.

Но ведь он сказал, что не пустит. Неудобно теперь предлагать самому… Пусть Эркеш еще раз попросит. Это будет лучше всего.

Женя несколько раз поворачивался в сторону Эркеша, даже улыбнулся, подбадривая его. Но тот хмурился и упрямо отводил глаза в сторону. Нет, он теперь не попросит — обиделся крепко.

Из-под комбайна выпорхнула небольшая серая птичка. Женя проследил за ней взглядом.

И вдруг его осенило.

— Перепелки! — крикнул он. — Сколько их тут! Держи штурвал, Эркеш, попробую поймать.

Передав штурвал копнильщику, он прыгнул с комбайна и обождал, пока Эркеш проедет вперед. Затем, довольный своей хитростью, вошел в глубь пшеницы. Справа от него поднялись вспугнутые птицы. Женя побежал за ними. Неожиданно он почувствовал, что ноги потеряли опору и, вскрикнув, полетел в пустоту…

Женя очутился на дне узкой, глубокой ямы. Сильно болела голова — падая, он ударился о что-то твердое. В яме царил полумрак — отверстие, в котором голубело небо, было довольно высоко. Женя поднялся на ноги и осмотрелся. Он увидел полусгнивший деревянный сруб.

Все ясно! Он провалился в заброшенный колодец, вырытый скотоводами, вероятно, еще в давние времена.

Уцепившись пальцами за выступы в стене, Женя попытался подтянуться. Пальцы скользили по покрытым слизью плахам. Тогда он стал карабкаться вверх, упираясь ногами, но сорвался, до крови оцарапав щеку.

Нет, самому отсюда не выбраться. Придется звать на помощь.

Женя крикнул:

— Эркеш!

Голос прозвучал глухо, как в бочке. Он обождал немного и крикнул снова:

— Эркеш, сюда!

Никто не подходил. Женя прислушался и уловил наверху мерный рокот. Конечно, Эркеш ничего не слышит — мотор работает… Что же делать? Как дать о себе знать?

Ногам стало холодно. Женя нагнулся, пощупал дно ямы. Сырой песок. Он зачерпнул горсть и швырнул наверх. Потом еще раз, еще…

Эркеш увлекся работой и ничего не замечал. Но когда он развернул комбайн, комья летящей кверху земли сразу привлекли его внимание. Через несколько минут Женя увидел в отверстии колодца его испуганное лицо.

— Кто здесь? — тихо спросил Эркеш.

— Я…

— Вы??? Что вы здесь делаете?

— Жуков для тебя ищу, — рассердился Женя. — Что ты уставился, как баран на новые ворота? Помоги выбраться.

Эркеш с готовностью протянул в яму руку.

— Да что рука! До нее еще сколько остается!

— Как же тогда?..

— Как же, как же! — передразнил его Женя. — Разыщи палку подлиннее.

— Сейчас!

Эркеш исчез. Но тут Жене пришло в голову, что никаких палок здесь нет. Кругом ни деревца. Как же быть?.. Вот если бы веревка…

Веревка? Есть веревка!

Женя снова стал кидать комья земли. Наверху показался Эркеш.

— Я еще не нашел, — сказал он.

— И не надо. Беги к комбайну, в инструментальном ящике лежит веревка.

Эркеш не двинулся с места.

— Что ты стоишь? Тащи веревку!

— Нет там веревки, — уныло произнес Эркеш.

— Есть, говорят тебе! — крикнул Женя. — Я сам положил ее туда в начале уборки…

Через минуту Эркеш вернулся к яме…

— Нет веревки. Вы знаете, я…

Женю взорвало. Ну и упрямец!

— Ты ведь даже не ходил за ней, — перебил он Эркеша. — Не мог ты за минуту успеть туда и обратно… Бегом! — рявкнул он, заметив, что тот хочет еще что-то сказать.

На этот раз Эркеш отсутствовал довольно долго. Но вот в отверстии снова показалось его скуластое лицо.

— Нет веревки, — плачущим голосом произнес он. — Я же говорил…

У Жени екнуло сердце. Положение становилось серьезным. Он ведь дал слово к обеду закончить уборку. Тарас Семенович уже доложил директору совхоза. Тот, вероятно, сообщил в район…