Владимир Добряков - Две строки до востребования

— А он не дохлый у тебя? — с сомнением опросил Гринька.

— Живой, — заверил Костя. — Только что на уроке истории смотрел — шевелился. Я под камнем его нашел, у беседки. Резвый, чертяка, чуть не уполз. А теперь спит. Переволновался. Ему здесь удобно — я и земли немножко положил, и травы, а в крышке, видишь, четыре дырочки гвоздем пробил. Чтобы воздух свободно поступал. Хороший дом, правда? Из-под кинопленки коробка.

— Такая маленькая?

— А сама-то пленка — никогда не видел? — вот такусенькая, восемь миллиметров кадр. А помещается в этой коробке десять метров. У папы и кинокамера есть.

— Фильмы, что ли, снимает?

— Ага, раньше снимал. И меня, и Ленку. Такой фильм один смешной снял — как пол моем. Я на трехколесном велосипеде сижу, Ленка у меня за спиной сидит, а сзади, к оси, тряпка привязана. Ездим по комнате, а тряпка пол моет. От смеха упадешь… Это еще года четыре тому назад он снимал. Теперь почти и не занимается. Говорит: времени нет…

На следующей перемене в укромное место возле медпункта Костя пришел с опозданием.

— Симка привязался: «Куда идешь? Что у тебя за коробочка?..»

— Всем еще покажи! — с раздражением упрекнул Гринька.

— Ничего не всем! Просто, видно, засек, когда я потихоньку на уроке открывал. Его парта в другом ряду, сзади. Вот и засек.

— И что же сказал Калачу? Не трепанул?

— Ты что! Как же я могу без тебя! Еле отделался. Пришлось в буфет с ним идти. Его в очереди оставил, а сам незаметно из буфета и — скорей сюда… Гринь, а может, сказать Симке?

— Я тебе скажу! — Гринька показал кулак. — Скажи только — голова отвалится!

Странно вел себя Гринька. Ведь хотел же раньше посвятить Костю и Симку в свою тайну. А потом — ша, замолк. Даже дурачком без памяти прикинулся перед Костей: ничего, мол, не говорил о научных опытах, температура, мол, у тебя высокая, бредишь. Так бы, наверное, и не сказал про ключ, если бы не карта. Как она из колоды у него выпала и столько дней на балконе провалялась? И вдруг сразу ключ после этого показал. Будто задобрить хотел…

Однако выяснять эти тонкости Костя не стал. Гринькин кулак был весомым аргументом. А пускать в ход кулаки Гринька Швырев может запросто. Некоторые ребята и в школе и во дворе испытали это удовольствие.

Закрыв червяка крышкой с дырочками, Костя вздохнул:

— Опять Симка сейчас привяжется: куда из очереди сбежал? Покажи коробку.

— Коробку дай мне! — распорядился Гринька. — А Калачу пару раз по шее отвесь!

— Не поможет… Да и за что про что бить-то?

— Чтоб не шпионил.

— Тогда уж точно станет выслеживать. Знаю его… — Указательным пальцем левой руки, на котором еще темнел ушибленный ноготь, Костя старательно почесал за ухом. — Обмануть бы как-то надо, со следа сбить… Слушай: давай обратно коробку. Скажу, что это особый червяк, рыба, мол, на него очень клюет. Ну и Калач тогда клюнет! — Костя засмеялся.

И Гриньке мысль понравилась:

— Кумекаешь! На, — возвратил он коробку, — покажи ему, пусть понюхает.

— Пусть даже полижет! — сказал Костя.

— Пусть даже откусит половину!

— Пусть весь глотает! — разошелся Костя. — Ничуть не жалко!

Свой гениальный план Костя решил осуществить немедленно. Хочешь выиграть бой — наступай первый, не жди! Симку он нашел в коридоре и тотчас с недовольным видом подступил к нему:

— Ты куда же из очереди девался? Отошел на минутку — нет.

Ошарашенный Симка часто-часто заморгал.

— Это ты девался. А я в очереди стоял.

— Стоял! — не дрогнул Костя. — Знаем, как ты стоял! Теперь по твоей милости голодным остался.

Симка всегда уважал определенность. Когда сталкивался с чем-то непонятным, необъяснимым, то сильно терялся. Он снова поморгал белесыми ресницами и наконец твердо изрек:

— Врешь ты все! Стоял я в очереди. Пять человек было. Как же ты меня не видел?

— А-а, — протянул Костя, — так ты, наверно, уже съел свой коржик, когда я в буфет вернулся.

— А куда ты ходил?

— Тебе обязательно доложить требуется!

— Ну, говори, если не врешь.

— Во двор выбегал.

— А зачем? — Симке Калачу все-все нужно было представить себе четко и точно.

— За травой.

— Гы!.. — Симка недоверчиво рассмеялся. — Рассказывай сказки! Так и поверил!

— Сказки! Тогда гляди! — Костя отвел Симку в сторону подальше от ребят, оглянувшись, достал из кармана коробку и раскрыл ее. — Убедился?

— Червяк… А зачем он тебе?

— Так это, знаешь, какой червяк? Самый вкусный на свете. Любой рыбе он только и снится. Думаешь, на самом деле сказки рассказываю? На, попробуй лизни. Этот червяк особой породы. Самый редкий сорт. Не бойся, лизни. — Костя с готовностью поднес коробку приятелю к самому рту.

Ужасно хотелось Симке знать — правда это все, что говорит Костя, или на пушку берет. Однако лизнуть красноватого противного червяка он не решился.

У Симки наверняка нашлось бы и много других вопросов относительно диковинного любимца рыб, но Костю выручил звонок на урок географии.

Василия Васильевича, стоявшего с точеной указкой в руке возле географической карты, Симка почти не слышал. То и дело взглядывал сбоку на невозмутимо-серьезное лицо Кости Киселева и по привычке кусал кончик ручки. Кусал-кусал, да и перестал — рот разинул. Радостно подумал: «Сказал, что за травой бегал, а трава совсем вялая была!»

И еще не успел смолкнуть трескучий звонок на переменку — Симка вскочил с места и притиснул Костю на его парте.

— Покажи еще раз червяка, — зашептал он.

— Все-таки решил лизнуть? Пожалуйста, с удовольствием! — Костя раскрыл под крышкой парты коробочку. — Можешь даже пососать. Разрешаю.

— Говоришь, за травой бегал?

— Конечно. Это дорогой червяк, понимающий рыболов двух рублей не пожалеет. Его свежей травой кормить надо.

— Свежей? — ехидно переспросил Симка. — А здесь какая? Сено, а не трава.

Костя поперхнулся. Но только на секунду-другую — тут же овладел собой:

— Сам ты сено! Конечно, целый урок пролежала трава, ну… и немного повяла.

— Немного! Брехун ты, Киселек!

Подобные оскорбительные слова в его адрес давали Косте полное право искренне возмутиться.

— А ну, слезай с моей парты! И мотай вообще куда подальше!

Костя с выражением оскорбленной невинности на лице вышел в шумный коридор, не спеша проследовал в конец его, до самой лестницы, и оглянулся. Мелькали мальчишки, девчонки, коридор, как на аэродроме, гудел плотным гудом, но Симки нигде не было видно. Вот и хорошо, отстал наконец. Костя торопливо сбежал вниз, к раздевалке.

Занятый мыслью о разговоре с Гринькой и о той, уже близкой минуте, когда они потихоньку отопрут медным ключом дверь биологического кабинета, Костя, спускаясь с лестницы, не мог и предположить, что в этот самый момент за ним осторожно, внимательно и с огромным любопытством следят немигающие глаза Симки Калачева.