Герман Матвеев - Новый сорт

— Это не клубника, а земляника, — поправил Ваня.

— А какая разница?

— Большая.

Девочка с удивлением посмотрела на «садовода», не шутит ли он?

— Ты шутишь, Ваня? — неуверенно спросила она.

— Почему шучу? Земляника — это однодомное растение, а клубника двудомное.

— Откуда ты всё знаешь?

— Ну как откуда? От деда, из книг. Это совсем нетрудно, если захочешь.

Ребята обошли сад, поиграли с Муфтой, а старик всё еще не выходил из дома.

— Что он там делает? Неужели всё еще рубахи выбирает? — проворчал Ваня и пошел к дому.

Оказалось, что дед недавно кончил бриться и теперь чистил пиджак.

— Скоро ты, дедушка? Нас ведь ждут.

— Идем, идем… Поспешишь, людей насмешишь. Зови своих делегатов.

По дороге к школе ребята продолжали расспрашивать деда и Ваню о яблонях и садах.

— Василий Лукич, — обратился Гриша. — Мы с Ваней вчера поспорили. Он говорит, что крупное яблоко — это уродство в природе.

— Ну, а ты что говоришь?

— А я говорю, что раз такое родится, значит таким и полагается.

— Ваня правильно говорит. Природа заботится о размножении. Главное в яблоке не мякоть, а семечки. Мякоти столько не надо. Она всё равно сгниет. Вот если мы перестанем за яблоней ухаживать, перестанем сверх нормы кормить ее, то яблоки обязательно станут мельче. Одичают. Это людям нужно от яблок больше мякоти для еды, вот и стараются. Откармливают яблони, как поросят.

— Значит, можно на всяких деревьях увеличить плоды? — сказал немного погодя Гриша. — У черемухи, например, или рябины?

— А как же! Возьми окопай ее, подкорми как следует удобрениями, — заметно увеличатся.

— До какого размера? Черемуха с арбуз может быть?

— Ну и хватил! — засмеялся дед. — У всякого дерева предел есть. В арбуз не в арбуз, а с мелкую вишню увеличится. Ты черемуху любишь?

— Люблю.

— Вот и займись. Вырасти свой сорт черемухи. Сначала найди и лесу или где-нибудь на берегу хорошую, крупную, сладкую черемуху, собери от нее косточки и посей сотни две. Из них отбери лучшую и снова посей. Таким отбором вырастишь новый сорт.

— Это долгая история. А если ее скрестить с другой породой? С вишней или сливой? — продолжал спрашивать Гриша.

— Что ж, попробуй. У тебя рука легкая. Только сначала надо их сроднить.

— Сблизить, — поправил Ваня.

— Ну, это всё равно.

— А как сроднить? — спросил Гриша.

— Возьми черенок сливы и привей его на черемухе, а черенок черемухи привей на сливе. Если какой-нибудь приживется, то и дело наполовину сделано. Значит, ты их сроднил. Потом жди. Года через два-три черенок зацветет. Не зевай. Опыли цветы на черенке цветами сливы, на которой они привиты, и наоборот. Завяжется у тебя плод. Семечки с этого плода посей, и тогда может у тебя получиться такое дерево, что и сам удивишься. Ни слива, ни черемуха.

Ребята слушали с большим интересом. Если для Вани ничего нового в этом объяснении не было и он давно мечтал сделать опыты такого сближения и скрещивания, то для них это было целое открытие.

— А вы пробовали, Василий Лукич? — спросил Гриша.

— Пробовал, да ничего не выходило. Черенки приживались, а опыления не вышло. В то время я считал это забавой, вроде фокуса.

— А Мичурин скрещивал?

— Мичурин — да! У него выходило.

В школе собралось двадцать семь членов вновь организованного кружка. Кроме них, в учительской сидел Николай Павлович с заведующим городским жилищным отделом — товарищем Солодовниковым. Бывший монастырский сад передавался школе.

Старый монастырь, расположенный на окраине города, на самом берегу реки, походил на крепость. Толстые каменные стены, с круглыми башнями по углам, огораживали его со всех сторон. Сад примыкал вплотную к его зданиям.

Ребята вошли в сад, и сердца их радостно забились. Ровными рядами, в шахматном порядке стояли большие яблони. Но вид их был плачевный. Кроны многих деревьев засохли, и только по отдельным веткам можно было догадаться, что жизнь в них еще не совсем угасла. Вишни превратились в заросли.

— Вот это садик! — вырвалось у Трубача.

— Гибнет сад… Да, дед? — спросил Ваня.

— Бо-ольшое дело! — протяжно сказал старик, не обращая внимания на вопрос внука.

— Ну вот, Василий Лукич, — обратился учитель к старику. — Исполком решил передать нам этот сад. Как вы считаете? Оправдаем ли мы их доверие?

— Надо посмотреть, Николай Павлович.

Они пошли, вдоль деревьев.

Большинство яблонь цвело. Старик иногда останавливался и делал короткие замечания.

— Эту спилить придется. Из поросли новую крону выведем. Эту надо обмолодить… Старушка… в моих годах.

— Это какое дерево? — спросил Ваню один из товарищей, шагая рядом с ним.

— Это слива. Дед, это ведь слива?

— Слива… и хорошая слива. Разрослась.

— А мы ее рассадим, — сказал Ваня. — Вару надо много. Где мы столько вару достанем? — сказал мальчик, прикинув в голове общую площадь стволов, сучков, веток, которые им предстоит срезать.

— А из чего вар делается, знаешь, Ваня? — спросил его Николай Павлович.

— Жир, воск и канифоль…

— Обойдемся без вару. Это ведь не прививка, — возразил дед.

Когда сад обошли, то, по приблизительному подсчету, в нем оказалось свыше пятисот деревьев, не считая ягодных кустов. И, главным образом, яблони.

Какое богатство! При хорошем уходе сад мог давать громадный урожай плодов.

После всех разговоров с учителем и заведующим горжилотделом старик поверил, что вопрос о передаче решен, и почувствовал свою ответственность за сад. Первым делом он взялся за сторожа.

— Ты что же это натворил, Пармен! Тебе деньги за охрану платят; ты, можно сказать, доверенное лицо от государства, а ты что делаешь?

— А что я делаю, Василий Лукич?

— А ничего не делаешь! Спишь. Как ты смел так деревья безобразить. Смотри…

— Так разве это я? — оправдывался сторож. — Придут за яблоками, залезут на яблоню, ну и сломается.

— Как это сломается? Почему лестницы нет?

— Есть, да старая.

— А почему новой нет?

— А где я возьму, если не делают?

— Сам должен сделать.

— А мне-то какое дело.

— Вот так раз! Ты же при саде кормишься. Жалованье получаешь, яблоки ешь…

— Ну мало ли что…

— А вот я теперь докажу, какое твое дело. Можешь себе другую службу подыскивать. Таких лодырей нам не требуется.

Сторож хмуро посмотрел на старика. Лишиться такого спокойного места…

— А ты что за начальник такой пришел командовать? Видали и почище, — сердито сказал он и с тревогой покосился на представителя Исполкома, стоявшего в стороне с учителем.

— Сторож называется! — продолжал Василий Лукич, не обращая внимания на его слова. — Таких сторожей надо под суд отдавать. У другого сторожа со склада если украдут товару на сто рублей, его под суд… а здесь на тысячи добра гибнет. Такой сад вырастить много лет надо.