Мария Ботева - Маяк - смотри!

Волны бились о каменный берег, тащили на себе яхту.

— Сейчас мы проскребём дно, — сказал кто-то из матросов.

Но всё оказалось гораздо хуже. Мало того что дно прошкрябало по камням, так ещё сломался руль, в трюме что-то упало, да так сильно, что где-то появилась течь — темно, не видно, где именно.

— Это я исправлю, — сказал пришелец.

Но что гораздо хуже — по следу комбикорма вот уже полдня за яхтой плыли морские твари. Днём этого никто не замечал, а в густых сумерках стало ясно слышно, как они плещутся у бортов.

«Сейчас нас съедят», — подумал капитан и скомандовал:

— Все на сушу!

Оставалось пройти по мели каких-то сто метров. Но на опушке леса матросы увидели несколько пар светящихся глаз. Это были дикие медведи. Оказывается, звери всё-таки объелись и одичали от этого. Всё это время они шли по берегу следом за «Кормачом». «Чем больше ешь, тем больше хочется!» — вот какой девиз их вёл.

— Нам нужен огонь, — чуть слышно проговорил Капоряк и полез за спичками в свой огромный рюкзак.

— Эдвин, почему не горит твой фонарь? — спросил капитан.

Что мог ответить на это старый приморский волк?

Волк Кулик-Сорока бегал под окнами, катался по траве, нюхал воздух и подвывал. Но это сначала подвывал, а потом начал выть в полную глотку. Сидел и выл, будто хотел, чтобы выглянула луна. А может быть, правда, именно этого и хотел. Никто же не знает, о чём думают волки, Эльза и то не смогла догадаться, помните?

Вскоре его обступили все: Эльза, Боря Капоряк, Марта и Марк-Филипп.

— Ну что ты, ну не плачь, — обнимала его девочка и гладила по голове. Она хотела отдать волку свою конфету, но он не брал, а только продолжал выть. Отбегал немного в сторону, оборачивался и прибегал снова.

— Он зовёт нас! — догадался Марк-Филипп. — Пойдём, там что-то случилось!

— Но там темно, — немного испуганно прошептала Эльза и пошла за фонарями и свечками.

— Почему не горит маяк? — спросила Марта. — Опять профилактика?

— Сейчас, — сказал Боря и умчался зажигать лампу.

Вскоре маяк работал, а вся компания бодро шла к лесу — с фонарями, факелами и палками. Чем глубже в лес заходили люди и Кулик-Сорока, тем страшнее им становилось. Волк теперь не выл, а поскуливал. Медленнее и тише шагали они, но всё равно шагали. Эльзе иногда делалось до того страшно, что хотелось развернуться и бегом бежать обратно, домой, туда, где светит маяк, но она смотрела на бедного Кулик-Сороку, у которого шерсть стояла дыбом, но он всё равно бежал впереди всех, и продолжала идти, и не убегала. Кто мог знать, что лес по ночам такой страшный? Чтобы меньше бояться, она сама не заметила, как схватила за руки Марту и Марка-Филиппа. Они тоже выглядели испуганными. Кажется, только Боря Капоряк оставался бесстрашным; в одной руке он держал факел, в другой — свой медицинский саквояж. А сам вспоминал правила оказания первой медицинской помощи. Это было поважнее всего остального.

Экипаж «Кормача» стоял по колено в ночном море, рядом плавали морские твари, а на берегу поджидали их дикие медведи, и в руках моряки не держали ничего, что бы их защитило. Твари подплывали всё ближе, и медведи стали заходить в воду. Маяк включился, и всех теперь было видно.

«Те или эти? Кто успеет первым? Кто нас съест?» — мог бы задать вопрос любой на месте этих матросов. Но команда яхты всегда была занята делом и не привыкла к пустым рассуждениям. В эти страшные минуты моряки мысленно прощались со своими родными и с тем делом, которому были преданы всей душой.

И вдруг из леса выскочила волчица, вцепилась в глотку одному из медведей, началась схватка. С другой стороны вылетел другой волк и тоже начал драться с дикими медведями. Откуда-то появились люди. Они размахивали факелами прямо перед мордами у животных. Наконец все разбежались.

— Папа! — закричала Эльза, когда команда яхты в полном составе вышла на берег.

— Эдвин! — сказал Марк-Филипп.

— Милый! — выдохнула Марта.

— Мне не хватает бинта! — чуть не плача вскрикнул Боря Капоряк. — Папа!

Он пытался остановить кровь у волчицы. Кулик-Сорока зализывал ей другие раны.

— Сейчас, — сказал старший Капоряк и начал рыться в своём пятнистом рюкзаке.

Пока они перевязывали волчицу и Кулик-Сороку, Эльза, Марк-Филипп и Марта не отрываясь смотрели на рыжего Эдвина. Молчание повисло между этими четырьмя людьми.

— Смотрите, — сказал Боря, — волчица уходит.

Она и в самом деле поднялась и медленно пошла к лесу. Кулик-Сорока побежал за ней. Потом вернулся, посмотрел в глаза Эльзы, облизал ей руки и снова догнал волчицу. Через минуту прибежал снова, ткнулся в колени Эдвина.

— Иди, Кулик-Сорока, тебе пора устраивать свою судьбу, — сказал ему Эдвин, — спасибо тебе.

Эльза обняла волка.

— Иди к ней, — шепнула девочка на прощание, — я тебя люблю. Будем ждать вас в гости.

Вскоре волк скрылся в лесу. И снова повисло молчание. Наконец Эльза сказала:

— Папа, у тебя что, повязка? Что с глазом?

— Это пройдёт через две недели, — сказал кто-то из Капоряков.

— Да, просто ударился, — улыбнулся Эдвин. И обнял их разом — Эльзу, Марту и Марка-Филиппа. — Эльза, это твоя мама.

— Мама, — подтвердила дочь.

— Это твой брат.

— Брат, — согласилась она.

— Вон там горит маяк, — продолжал Эдвин. — Так что смотри во все глаза.