Игорь Всеволожский - Отряды в степи [Повесть]

В четыре часа утра полк Маслака обрушился на спящего противника. Оказать серьезное сопротивление он, конечно, не мог. Немногие вырвались и убежали в степь. Пленных построили. Буденный подъехал и поздоровался:

— Здравствуйте, станичники!

Пленные в один голос гаркнули:

— Здравия желаем, ваше превосходительство!

— Вот беляки — вспомнили превосходительство, — смеялись бойцы.

— Кто, станичники, ночевал сегодня со мной — выходи! — скомандовал Буденный.

Никто не вышел.

— А кто же из вас рассказывал, как он Буденного чуть не поймал?

Из строя вышел чубатый казак.

— То я так… брехал.

— Здорово, казак, врешь! А откуда же ты мою лошадь знаешь? — спросил Буденный.

— Да мне один станичник обрисовал.

Пленные не могли поверить, что Буденный был с ними на хуторе.

Один на вид бравый казак спросил:

— А правда, что вас пуля и сабля не берут и что вы наперед знаете, о чем думает наш командир полка, и все делаете наоборот?

Буденный посмеялся и стал рассказывать, за что мы воюем и почему победа будет за нами.

— Вас обманули лживой агитацией и заставили воевать против своих братьев по труду. А чтобы вы не сдавались в плен, вам говорят, что красные расстреливают всех пленных. Это ложь! Мы гарантируем вам жизнь, и вы можете сейчас же написать об этом своим родным и соседям.

Пленные офицеры — двадцать семь человек — были выстроены отдельно, и Буденный сообщил им, что офицеров не расстреливают, если они честно отказываются от продолжения борьбы с Советской властью.

Денис Буденный был храбрым и смелым бойцом. Однажды темным вечером он прискакал с донесением к Семену. Привязал взмыленную лошадь к тачанке, ворвался в штаб, сообщил об удачно законченном бое. Глаза у Дениса сверкали задором.

Денис заторопился, сунул пакет с донесением и ускакал. Вскоре он стал взводным командиром, заслужил боевой орден Красного Знамени.

Недавно то было.

И вот Семен Михайлович встретил на станции Федора Прасолова (он служил в эскадроне Дениса).

— Ты что здесь делаешь?

— За патронами приезжал.

Федор снял с брички грязный рваный мешок, наполовину чем-то набитый и туго перевязанный веревкой.

— Это кожух и валенки Дениса, возьми их, Семен Михайлович, а то, не ровен час, стянут.

— Зачем они мне? Денису отдай, раз его добро.

Прасолов посмотрел на Буденного широко открытыми, испуганными глазами и опустил голову.

Почувствовав что-то неладное, Буденный с тревогой спросил:

— А где же Денис? Почему мне на глаза не показывается?

Федор, заикаясь, сказал:

— Я думал, вы знаете… Пропал Денис — угробили его беляки.

— Денис погиб? Да что ты, Федор, мелешь? Где? Когда?

— Да я-то там не был. Кожух с весны у меня. «На, говорит, Федя, возьми вместе с патронами. Кожух-то у меня не простой, батя носил», — тихо, сквозь слезы говорил Прасолов. — Слыхал, наших выручать ездил с эскадроном да напоролся на кадетов. Побили многих, а Дениса в живот ударило. Пока трясли его на бричке, он кровью изошел…

— Где же его похоронили?

— До похорон ли было, Семен Михайлович, когда беляки на хвосте сидели…

Худой, оборванный Федор, сняв с головы порыжевшую кубанку, все так же потупившись, стоял у вещей Дениса.

А от Дениса всего и осталось, что старый, в нескольких местах протертый отцовский полушубок да изношенные, с заплатами валенки.

…А тут и Буденного ранило картечью в правую руку и ногу. В горячке боя он быстро забыл о ране. Но вечером на ночлеге она дала себя знать. С большим трудом снял Семен Михайлович сапог.

Под рукой не было ни бинта, ни йода, нога кровоточила. Рука же распухла. Тут вошел один из бойцов. Он встревожился.

— Молчи, — сказал Буденный, — никто не должен знать, что я ранен.

Боец понимающе кивнул головой и сделал Буденному перевязку.

— Теперь, Семен Михайлович, поспите.

Но Буденный не мог заснуть. Ляжет на левый бок — нога ноет. На правый бок лечь мешает раненая рука. На спине тоже не улежать было.

Он сел за стол, на стол положил подушку, на подушку — больную руку и так промаялся.

Утром он вышел к бойцам.

Люди росли. После назначения Григория Маслака командиром эскадрона казак-перебежчик Яков Стрепухов стал командиром взвода, затем Маслак стал командовать полком, Стрепухов принял эскадрон.

Прославился отважный боец Гриша Пивнев.

Не проходило ни одного боя, ни одной стычки, в которой бы Гриша не участвовал, не зарубив белогвардейского офицера.

Пивнев стал их истребителем.

Во время боя он незаметно, сбоку приближался к намеченной цели, одиночный, бродящий по полю боя всадник, одетый на казачий манер. Когда белогвардеец спохватывался, было поздно…

Однажды белые стремительно удирали. Офицер заставлял своих солдат отстреливаться.

Его и наметил Пивнев. Подскочил к офицеру близко, выстрелил, рука офицера повисла как плеть. Офицер пустил коня вскачь, пытаясь уйти от преследователя. Но вторым выстрелом Пивнев убил коня.

Офицер сдался. Его привели в штаб, напоили и накормили. Буденный его допросил. Офицер рассказал о расположении, численности и вооружении белогвардейских частей и раскрыл оперативный план белых. Проверили — правильно. Бой принес победу.

В другом бою Пивнев нагнал полковника. Но наган его дал осечку. Полковник ранил Пивнева в ногу. Пивнев догнал и зарубил врага.

Буденный назвал Гришу «Наш сверхгерой».

Этой жестокой зимой кавдивизия громила генерала Краснова.

Офицеры-белогвардейцы, действовавшие в качестве рядовых солдат, с винтовками наперевес, с отчаянием обреченных на смерть бросались на красных кавалеристов, кололи штыками их лошадей, белые казаки ошалело неслись в конном строю на бронемашины и пулеметные тачанки и тут же валились, как скошенная трава.

Началось бегство. Казаки на ходу сбрасывали с себя все лишнее, даже пики и винтовки; некоторые на полном галопе сбрасывали и седла, скакали, уцепившись за гриву своих коней. Пытаясь скрыться, соскакивали с лошадей, но немногим удалось спастись от клинков красных кавалеристов и ударов копыт их коней. Преследуя бегущего противника, части дивизии захватили обозы белогвардейцев. Остатки разгромленного противника бежали.

Красная конница стала грозным противником для белоказачьей кавалерии.

Противник начал отступать. Буденный въехал в хутор Кузнецовку, когда наши передовые подразделения еще вылавливали не успевших убежать белогвардейцев. Еще слышались одиночные выстрелы. Буденный собирался было соскочить с коня, чтобы попить воды, когда вдруг мимо него промчался на прекрасном коне донской породы в длинной романовской шубе босой всадник.

«Я дал шпоры своей лошади, — вспоминает Семен Михайлович, — и в несколько секунд нагнал удиравшего. Он припал к шее коня и, дико озираясь на меня, что-то шептал. Я пытался схватить его за воротник шубы, но все как-то не получалось.