Юрий Вебер - Профиль невидимки

…В настороженно-неловкой позе на кончике кресла сидит Александр Иванович в другом кабинете, у заместителя директора по научной части, и ждет: может быть, он найдет способ как-нибудь помочь? Заместитель директора смотрит на него из-за своего стола добрым, сочувственным взглядом. Он понимает его положение, но что же можно сделать? План есть план.

- Попробуйте как-нибудь продолжить, параллельно. В свободное окошечко…

Александр Иванович уходил из административного корпуса по длинному коридору, мимо ряда дверей. Вот как все обернулось, неожиданно и резко. А он-то придумал, когда спешил сюда, не зная, что его ожидает, - придумал, как можно еще защитить прибор от колебаний осветительной сети. Еще задержать парочку процентов. .. Но что теперь со всем этим будет?!

- Придется это убрать, - сказал он, войдя в лабораторию и кивая на обнаженные части макета. - Приготовьте столы. Нам поручили…

Марк и Мила молча приняли новость. Медленно оглядывали они монтажные панели. Лампы, катушечки, квадратики конденсаторов… Аккуратные, деловитые вещицы, принесшие им столько хлопот, огорчений и потому-то, вероятно, ставшие как-то по-своему близкими. Неужели все это так и оставить?

За окном лаборатории звонко, не стесняясь, стучала весенняя капель. Вот и опять приходится нам отмечать смену сезонов на дворе.

Каждый день и каждый час особенно дорог - наконец-то выкроилось «окошечко».

Почти все лето было сплошь занято неотложной плановой работой. Срочно, по графику. И уже совсем другие опыты заполняли внимание, волновали людей лаборатории.

Но вот перерыв, и Александр Иванович объявляет: можно вернуться к прибору. Открывалось «окошечко».

Каждый раз переходить от одного круга вещей к совсем другому, заново настраиваться. Но что поделаешь: для прибора им оставались только эти всё более редкие, почти тайком выкроенные «окошечки».

В тесной лаборатории становилось тогда еще теснее. Приезжал Клейменов, приезжал слесарь Гордеев с набором своих ювелирных инструментов. С завода привезли стол для прибора, с массивной тяжелой плитой и стойкой, с пустыми еще глазницами для циферблатов и указателей. Привезли и мотопривод, в котором содержалось то самое эластичное механическое плечо в виде «двойных качелей».

Все торопились воспользоваться «окошечком»: когда-то оно еще будет? И снова по столам и монтажным панелям расставлялись, раскладывались органы и суставы будущего прибора. Механические и электрические. Их связывали вместе, проверяли, как они действуют друг на друга, как один находит свое продолжение в другом. Механический палец с механическим плечом. Плечо - с электронным сердцем усиления. Сердце - с электронным мозгом подсчета. Или сердце - с рукой-пером механического художника, рисующего картину гребешков.

Опыт за опытом, переделки и снова проба за пробой беспрерывно сменялись в их совместных усилиях, механиков и электриков, создать единослитный, четко действующий организм.

Эксперимент был еще далек от завершения, еще некоторые узлы упорно сопротивлялись окончательной наладке, и в макет приходилось вносить то одно, то другое изменение, а люди уже думали о том, что будет с прибором завтра. На разных участках и института и завода исподволь готовилось производство его первых опытных образцов. А то ведь если ждать, когда закончится полностью весь эксперимент, до последнего винтика и до последнего проводочка, и только потом по окончательно отработанным схемам и чертежам приступать к изготовлению, - сколько же это еще займет? Сократить разрыв, сэкономить время - на этой мысли особенно настаивал Георгий Иванович.

Он приезжал в лабораторию и на все уже глядел с точки зрения будущего готового прибора. Смотрел на развороченный макет, на этот электрический хаос и придирчиво спрашивал:

- И это все пойдет внутрь? Как же там разместится?

Смотрел на бесчисленные переделки электромагнитной системы датчика, на то, как Клейменов и Марк без устали перебирали то разные якоря (и по материалу и по толщине), то меняли зазор между якорем и катушка-ми, то брали обмотку разного сечения, добиваясь максимального эффекта, - смотрел на все это и настойчиво повторял:

- Надо же на чем-нибудь остановиться. Давайте, давайте скорей последний образец. Мы на заводе изготовим.

- Терпение, - защищался Александр Иванович. - Необходимо еще испробовать. Еще немножко…

А после, когда удалось вырвать датчик из лабораторных сетей, Александр Иванович, в свою очередь, стал названивать главному конструктору:

- Скоро ли готово?

- Позвольте, вы сами-то нам дали три дня назад.

- Но у меня окошко!.. - стонал в телефон голос Александра Ивановича.

Все теперь должно было поспеть в «окошко», рассчитываться на «окошко», укладываться в «окошко». Георгий Иванович направил к Боярову заводского радиотехника, чтобы тот смотрел и изучал электрическую кухню прибора. Придет время - надо будет выпускать уже производственную серию силами завода, с помощью той самой заводской электролаборатории в длинном темноватом помещении, похожем на коридор, и не повторять же у себя все детские болезни первого экземпляра! Технологи завода приезжали на опытный завод института, чтобы вместе обсудить вопросы производства будущего прибора, вопросы объединения и разделения труда. Конструкторы института приезжали на завод, чтобы также заранее, по возможности, обо всем договориться. Расчет дальнего прицела.

Дверь в комнату лаборатории всегда решительно растворялась, когда входил конструктор Федоров. И все уже знали: сейчас будет спор. По его чертежам готовили электрическую начинку прибора, собранную в отдельные блоки. Блок - это уже не макет, а вполне законченная вещь, отработанная, отделанная, в аккуратной металлической упаковке, где все уже конструктивно продумано- и общие габариты, и компактное размещение деталей, и возможности доступа к ним в эксплуатации и в ремонте, и способы крепления, вплоть до выхода наружу головки какого-нибудь шурупа… За все это конструктор Федоров отвечал, страдал душой и готов был яростно сражаться. Он - как меж двух огней. Лаборатория предъявляет ему свои, электрические, соображения. А завод - свое: учтите заводскую технологию, дайте такую конструкцию блоков, чтобы мы сами смогли потом изготовлять их в серийном производстве.

Опять в этих спорах переплеталось и сегодняшнее и будущее, интересы завода с интересами института.

Заводские люди, те как-то заметнее шли на риск: «Давайте уже оформлять. Ну, а если что окажется не так, можно же исправить в готовом». Александр Иванович с трудом на это соглашался.

- Надо еще попробовать. Есть вариант… Кажется, будет лучше.