Лидия Чарская - Истории для девочек

– Фу, какая гадость! – И потом, помолчав, добавила: – Я так и думала, что с вами было что-нибудь из ряда вон выходящее. Знаете, Нина, если они посмеют еще раз обидеть вас, вы придите ко мне и расскажите… Я уж сумею заступиться за вас…

«Заступиться? О нет, милая Ирочка, – подумала я, – заступиться вам за меня не придется. Я сумею постоять за себя сама».

Я рассказала Ирочке всю мою богатую событиями жизнь, и она внимательно и жадно слушала меня, точно это была не история маленькой девочки, а чудесная, волшебная сказка.

– Нина! – часто прерывала она меня на полуслове. – Какая вы счастливая, что пережили столько интересного! Я бы так хотела бродить с волынкой, точно в сказке, и попасться в руки душманов…

– Что вы, Ирочка! – испуганно воскликнула я. – Ведь не всегда встречаются в жизни такие люди, как Магома, а что бы случилось со мною, если бы он не подоспел ко мне на выручку? Страшно подумать!..

Славные дни провела я в лазарете, даже тоска по дому как-то сглаживалась и перестала проявляться прежними острыми порывами. Иногда меня охватывала даже непреодолимая жажда пошалить и попроказничать.

В лазарете было две фельдшерицы: одна из них, Вера Васильевна – чудеснейшее и добрейшее существо, а другая, Мирра Андреевна – придира и злючка. Насколько девочки любили первую, настолько же ненавидели вторую.

Вера Васильевна, или Пышка, по-видимому, покровительствовала моей начинавшейся дружбе с Ирэн, но Цапля (как прозвали безжалостные институтки Мирру Андреевну за ее длинную шею) поминутно ворчала на меня:

– Где это видано, чтобы седьмушки дневали и ночевали у старшеклассниц!

Особенно злилась Цапля, когда накрывала меня во время наших ночных бесед с Ирочкой.

– Спать ступайте, – неприятным голосом взывала она, – сейчас же марш спать, а то я Maman пожалуюсь!

И я, пристыженная и негодующая, отправлялась восвояси. Спать, однако, я не могла, и, выждав удобную минутку, когда Мирра Андреевна, окончив ночной обход, направлялась в свою комнату, я осторожно прокрадывалась в последнюю палату, где спала моя новая взрослая подруга.

Далеко за полночь лилась у нас бесконечная беседа о доме и родине, приправляемая возгласами сочувствия, удивления и смехом.

Мирра Андреевна догадалась наконец, что после обхода я отправляюсь в палату старших, и возымела намерение «накрыть» меня.

– Сегодня Цапля второй обход сделает, – успела шепнуть мне лазаретная девушка Маша, которая полюбила меня с первого же дня моего поступления в лазарет.

Я была огорчена самым искренним образом. Полночи чудесной болтовни с Ирэн вычеркивалось из моей жизни!

– Ну постой же, скверная Цапля, – возмутилась я, – отучу тебя подглядывать за нами!

– Что вы хотите сделать, княжна? – встревожилась Ирочка.

– А вот увидите.

Я особенно послушно улеглась спать в этот вечер, чем, конечно, еще более увеличила подозрительность Цапли.

В большую палату привели двух новых больных, и, кроме того, пришла одна из старшеклассниц, заболевшая внезапно незнанием педагогики. Новенькие больные сразу уснули, а я лежала с открытыми глазами, смотрела на крохотное газовое пламя ночника и думала об Ирэн, спавшей за стеною.

Неожиданно я услышала шлепанье туфель по паркету, конечно, это была Мирра Андреевна, пришедшая подсматривать за мною. Неслышно подвигалась она на цыпочках к моей постели, одетая во что-то длинное, широкое и клетчатое, вроде балахона, с двумя папильотками на лбу, торчавшими наподобие рожек.

Лишь только клетчатая фигура с белыми рожками приблизилась и наклонилась ко мне, я неожиданно вскочила на постели и с диким криком деланого испуга вцепилась обеими руками в злосчастные рожки.

– Спасите, помогите, – вопила я, – привидение! Ай! Ай! Ай!.. Привидение!..

Шум и визг поднялся невообразимый. Девочки проснулись и, разумеется, не поняв, в чем дело, повторяли:

– Ай, ай, привидение, спасите!

Кричала и сама Мирра, испуганная больше нас произведенной ею суматохой. Она делала всевозможные усилия, чтобы освободиться из моих рук, но я так крепко ухватилась за белые рожки, что все ее старания были тщетны.

Наконец она собрала последние усилия, рванулась еще раз и – о ужас! – кожа вместе с волосами и белыми рожками отделилась с ее головы и осталась в моих руках наподобие скальпа.

Я невольно открыла чужую тайну: почтенная Мирра носила парик. С совершенно голым черепом, с бранью и криками, Цапля бросилась к выходу. А я, растерянная и смущенная неожиданным оборотом дела, лепетала:

– Ах, Боже мой, кто же знал… Разве я думала…

Комнаты осветили. Больные перестали кричать и волноваться и, окружив меня, хохотали теперь, как безумные.

В двух словах я передала им, как испугалась рогатого привидения, которое оказалось почтенной Миррой Андреевной. Мы смеялись до изнеможения. Наконец, мы решили завернуть злосчастный парик Мирры в бумагу и отнести его разгневанной фельдшерице.

Парик передали Матеньке и велели ей как можно осторожнее доставить его по назначению.

На другой день, на перевязке, у институток только и разговору было о том, как княжна Джаваха скальпировала Цаплю. Хохотали в классах, хохотали в лазарете, хохотали в подвальном помещении девушек-служанок. Только одна Цапля не хохотала. Она бросала на меня свирепые взгляды и настаивала на скорейшей выписке меня из лазарета.

На следующий вечер, нежно простясь с Ирочкой, я собиралась в класс.

– До свиданья, шалунья! – с ласковой улыбкой поцеловала меня Ирэн.

– До свиданья, лунная фея, выздоравливайте скорее.

Когда я поднялась в коридор, я была убеждена, что меня ждут там прежние насмешки недружелюбно относящихся ко мне одноклассниц. Но я ошиблась.

Fräulein Геринг, когда я вошла, сидела на кафедре, окруженная девочками, отвечавшими ей заданные уроки.

При моем появлении она ласково улыбнулась и спросила:

– Ну, Gott grüsst dich. (Здравствуй.) Поправилась?

Я утвердительно кивнула головой и оглядела класс. Вокруг меня уже не было ни одного враждебного личика. Девочки, казалось, чем-то пристыженные, толпились вокруг меня, избегая моего взгляда.

– Здравствуйте! – кивнула мне головой Варюша Чикунина, и голос ее звучал еще ласковее, нежели прежде. – Совсем поправились?

– Да! И уже нашалила там порядочно, – засмеялась я и, присев подле нее на парту, вкратце рассказала ей лазаретное происшествие.

– Так вот вы какая! – удивленно подняла она брови и потом добавила, неожиданно понизив голос: – А ведь книжечка-то нашлась! Феня ее с сором вымела в коридор и потом принесла. Знаете ли, Джаваха, и Бельская, и Маркова, и Запольская – словом, все так сконфужены своим нелепым поступком с вами, что охотно готовы прийти помириться, да боятся, что оттолкнете.