Анатолий Алексин - Действующие лица и исполнители. Повести

Ксения Павловна готова была признать существование всех претензий, которые были у Патова к Зине, кроме той, что он высказал в коридоре.

- Как раз в этом Николай Николаевич прав абсолютно, - повторила Зина. - Какая из меня Джульетта? Шекспир перевернется в гробу!

- Он имел в виду вашу слишком явную… ну, что ли, детскость, - продолжала уверять Ксения Павловна. - Я надеюсь, это никак не повлияет на ваши отношения с нашей семьей! Для нас с Лерой вы самый близкий человек в этом городе.

- Я вас тоже люблю. - И сейчас?

- А что вообще случилось? Главный режиссер не видит во мне Джульетты. И правильно делает. Я тоже не вижу ее в себе. И скажу об этом Андрею. Почему он не предупредил меня?

- Наверно, хотел раньше согласовать… Только вы знайте: Николай Николаевич не будет возражать! Иначе мы с Лерой…

- Не покидайте его, - попросила Зина. - У меня нет семьи… Не хватает еще, чтобы и ваша распалась!

- Вы шутите… Значит, вы не сердитесь. Это так приятно! Знаете что?… - Ксения Павловна остановилась, решаясь на какой-то важный для себя шаг. - Я испытываю к вам большое доверие. И обращаюсь к вам с просьбой. Помогите мне выполнить тот ваш план… Помните? Насчет пробы в драматическом театре. Мы сделаем это втайне от Николая. И вы увидите, как он будет доволен. Вы убедитесь, что он вовсе не против… Просто у него есть свои правила. Я всегда это в нем уважала. Он не любит делать то, что не принято. Не положено… Переступать через нормы…

«Чтобы я не считала его домашним тираном, она готова на все! - подумала Зина. - Но это ерунда… Главное, что она согласна!»

Зина обожала устраивать чужие судьбы.

- Вы мне поможете подготовить какую-нибудь сцену? - спросила Ксения Павловна. - Отрепетировать ее! С Николаем у меня не получится… Я его как-то стесняюсь. С вами мне проще. А главное, я хочу, чтобы это было сюрпризом!

- Зачем же я? У нас есть режиссер! - воскликнула Зина.

- Режиссер?…

- Ну да! Замечательный парень! Тот самый… Андрей! Он будет счастлив помочь актрисе вернуться на сцену. Я в этом не сомневаюсь!

- Тот самый?… - переспросила Ксения Павловна. Она задумалась. А потом сказала: - Вы, наверное, как всегда, правы. Николай будет ему благодарен… И, может быть, они станут друзьями?

На следующий день Зина решительно потребовала, чтобы Иван Максимович, Андрей и Костя собрались в директорском кабинете. Взглянув на нее, Иван Максимович спросил:

- Мы должны написать завещание?

- Пока что покушение совершается на меня! - ответила Зина. Пристально глядя на Андрея, она сказала: - Все-таки режиссер должен иметь опыт. Теперь я в этом не сомневаюсь! Разве Петр Васильевич мог позволить себе, не посоветовавшись с актрисой, предлагать ее на главную роль?

Андрей честно и безмятежно удивился. Потом посмотрел на Ивана Максимовича и Костю, ожидая от них поддержки.

- Но ведь Петр Васильевич был главным режиссером, - сказал он. - А я - приглашенный на постановку. И поэтому должен был сначала поговорить с Николаем Николаевичем… Если б я тебя пригласил, а он бы потом отказался?

- Он и отказался! - сказала Зина. - И правильно сделал. Редчайший случай: я стала союзницей Патова!

- Ты прости меня, пожалуйста, - продолжал Андрей. - И не обижайся.

- Я никогда не обижаюсь!

- Но ведь по поводу работы над старыми спектаклями тоже сначала поговорили с главным режиссером, а потом уже со мной.

- Большая разница! - воскликнула Зина. - Ты реставрировать эти спектакли можешь, а я сыграть Джульетту не смогу. Ни за что на свете!

- Почему ты так думаешь, а? - поинтересовался Иван Максимович.

- Да что вы… издеваетесь, что ли? Что между нами общего?!

Иван Максимович не спеша выдвинул ящик стола, достал оттуда нарядный том и раскрыл страницу, заложенную бумажкой.

- Я предвидел твои возражения. И подготовился, - сказал он. - Вот послушай, что говорит о себе Джульетта: «Хотела б я приличья соблюсти… Хотела бы, но нет, прочь лицемерье!» А ты говоришь: «Что между нами общего?»

- Если вы решили взять меня цитатами, то я тоже… Дайте-ка книгу!

Иван Максимович неохотно протянул ей нарядный том.

- Прочитайте, пожалуйста! Буквально на любой странице… Хотя бы вот это: «Она затмила факелов лучи! Сияет красота ее в ночи, как в ухе мавра жемчуг несравненный». Теперь взгляните на меня!…

- Эта сцена, - безмятежно улыбаясь, начал Андрей, - как раз доказывает, что между вами много общего… Иван Максимович прав!

- Дать тебе книгу? - спросила Зина.

- Эту трагедию я знаю наизусть. Парис говорит Джульетте: «Твое лицо от слез так изменилось. Бедняжка!» А она ему что отвечает? «Слез не велика победа: и раньше было мало в нем красы». Она для Ромео прекрасна! Ты понимаешь?

- Она просто скромна.

- Как ты!…

- Я - травести! - крикнула Зина. - Я умею играть только девчонок.

- А Джульетта и была девчонкой! Ей было четырнадцать лет, - радостно сообщил Андрей.

- Девочек в таком возрасте Валентина Степановна не пускает на некоторые спектакли, - сказал Иван Максимович.

- Представления о женском возрасте вообще изменились, - сказал Андрей. - Некоторые немолодые актрисы подходили ко мне: просятся на роль матери Джульетты. А ведь ей было лет двадцать семь…

- Что творилось в Вероне! - воскликнула Зина.

- Одним словом, так… Четырнадцатилетних в нашем театре играешь только ты, - четко и неторопливо резюмировал Костя Чичкун.

- И соотношение сил получается очень верное! - продолжал убеждать ее Андрей.

- Какое соотношение?

- Джульетта гораздо решительней и смелее Ромео. Ведь это она предлагает немедленно обвенчаться. И она решается принять снотворное… А ты гораздо решительней и смелее меня. Как видишь, все сходится!

- Но ведь я собираюсь участвовать в спасении спектаклей Петра Васильевича! - ухватилась за последний аргумент Зина.

- Андрей тоже будет делать и то и другое, - возразил ей Иван Максимович.

- Он окончательно согласился?

- Отступил перед неизбежностью. Ты тоже сдаешься?

- А Николай Николаевич? Он-то согласен на то и другое?

- Мы его очень просили. От имени дирекции. И общественных организаций… - Ивану Максимовичу было стыдно, что он так нажимал на главного режиссера. Вспоминая об этом, он страдальчески морщился, обеими руками обнимал свою большую, неказистую голову. - Что было делать?

Я предложил ему: «Тогда давайте соберем художественный совет. Пусть решает…»

- А он?

- Сказал: «Ну, если проблемы искусства вы хотите решать голосованием, я отступаю».

- Значит, все-таки отступил?! - возликовала Зина. Директор посмотрел на нее с грустью и осуждением.

- Я так скажу… Мне его было жалко, - тихо произнес Костя. - Но я подумал: сколько ребят каждый вечер приходит к нам в театр? Семьсот пятьдесят. В месяц, стало быть, более двадцати тысяч. А в год, если не считать летних месяцев, около двухсот тысяч! Вот и надо, подумал я, выбрать между этими ребятами и Николаем Николаевичем!