Анатолий Алексин - Действующие лица и исполнители. Повести

- Это чувствуется?! - воскликнул Андрей, не отвлекавшийся до сих пор от еды. - Я бы расцеловал вас.

- Уже?! - сказала Лера. (Андрей уткнулся в тарелку.) - На сцене вы были гораздо решительней!

- Нет, действительно здорово, если уже сейчас чувствуется, что это будет для юных! - сказала Зина. - Надо знать своих зрителей. Понимаешь?

- Понимаю, - с неожиданной грустью ответила Лера. И, обратившись к Андрею, сказала: - А вам необходима диета.

На вечернюю репетицию она тоже осталась.

Это была репетиция, которую Зина называла «реставрацией». Репетировали тот спектакль, которым Андрей начал свое знакомство с ТЮЗом.

Он бегал по сцене и умолял актеров быть обаятельными.

- Поймите, Анна Гавриловна должна всех вас любить! Иначе нет никакой трагедии… Ну, перейдет в другую школу - и все. А она не может с вами расстаться! Как с родными детьми… Но тут есть разница! Родных детей любят все равно, какими бы они ни были. А учеников только тех, которые стоят любви. Вот к вам, например, она привязана потому, что вам тяжело: неизлечимо болен отец, маленькие брат и сестра - от вас раньше времени ушло детство… А вы ей необходимы, потому что она первая разглядела ваше математическое дарование. А вы очень добры ко всем, даже к тем, кто этого не заслуживает, - и потому она к вам тоже очень добра… Только я должен поверить в то, что от вас в самом деле раньше времени ушло детство, в то, что вы действительно будущий математик, а вы и правда очень добры… Верю же я, что Зина бросится на защиту учительницы математики, которая ставила ей одни только тройки! Я верю: она выскажет в глаза все, что думает, другой математичке и даже директору школы. И не послушает тех, кто будет советовать ей «не встревать». Простите меня, пожалуйста… Я знаю, что надоели эти режиссерские «верю», «не верю», «вижу», «не вижу». Но я сейчас не могу найти других слов.

Андрей улыбнулся так честно и безмятежно, что всем захотелось выполнить его просьбу.

Когда возвращались домой, Лера сказала:

- Люди искусства умнеют в работе… Я помню, у папы был знакомый драматург. За столом он не мог связать пяти слов, а после его пьесы я целую неделю думала. Или был еще один известный актер-комик. Я помню, его пригласили на Новый год, чтобы всем было весело. А он сказал за всю ночь только два слова: «Здравствуйте!», когда к нам пришел, и «До свиданья!», когда со всеми прощался… Андрей, что вы там шепчете? Что-то, кажется, про матерей, которые бросают детей своих?…

- Готовлюсь к репетиции с Ксенией Павловной.

- К третьей… за один сегодняшний день?

- Вы же говорите, что люди искусства умнеют во время работы. Вот я и стараюсь! К тому же нам с ней послезавтра показываться.

- Что-о?! Так скоро? - уставилась на него Зина.

- Мне кажется, не стоит тянуть. А то Ксения Павловна передумает. Я это чувствую.

- Она ужасно волнуется, - сказала Лера. - Отец не может понять, в чем дело. Если это получится…

- Получится! Я не сомневаюсь, - сказала Зина.

- Я всегда мечтала, что мама вернется на сцену. Я ведь жутко тщеславная! Вот, думала, тогда я приглашу в зал всю нашу школу. Устрою общественный просмотр! А потом мама придет к нам в школьный зал, чтобы рассказать о своих творческих замыслах. А уйдем мы с ней вместе у всех на глазах. И у Мишки Баранова…

- Кто это? - спросил Андрей.

- Я его уже разлюбила. Он остался на второй год в седьмом классе.

- А на спектакли, которые ставил Николай Николаевич, ты никого не приводила? - спросила Зина. - Он вообще ставил спектакли? Я давно хотела тебя спросить,

- Вообще ставил. Для взрослых, конечно. Но больше как бы… руководил театром. Преподавал в училище. В школу я его приводила. Он нравился старшеклассницам… Они даже не слышали, что именно он говорил: смотрели! И я этим очень гордилась. Но все же актриса совсем другое… Я жутко тщеславная. Это стыдно?

- Да нет… - с добродушной улыбкой заверил ее Андрей. - Может быть, вы сумеете привести на спектакль, в котором будет играть Ксения Павловна, весь медицинский институт.

- Я вас тогда расцелую! - Но не раньше, - сказала Зина.

Андрей смущенно стал объяснять:

- Мы с Ксенией Павловной объединили две сцены: первый разговор Кручининой с Незнамовым и последний, когда она узнает, что он ее сын. Я думаю, нас простят…

- Простят. Я не сомневаюсь! - сказала Зина.

Лера открыла отцу дверь. Но Николай Николаевич стремительными шагами прошел мимо нее. Заглянул в комнаты, на кухню и наконец спросил:

- А где мама?

- У Зины…

- Ну, разумеется! Утешения ищут у самых близких людей. А от чужих… от мужа, например, все держат в строжайшей тайне. Может быть, и наш Немирович-Данченко тоже там? - Николай Николаевич сделал многозначительную паузу, словно перед сюрпризом, который он собирался преподнести дочери. - Тебе известно, что его первая премьера сегодня уже провалилась?

- Это неправда, - сказала Лера. - Мама сама прервала их выступление… И ушла…

- А знаешь, что сказал по секрету своим приближенным директор драмтеатра?

- Откуда это тебе известно?

- Секреты доходят быстрее всего. А тут уж особенно поторопились мне доложить! Когда Кручинина с Незнамовым удалились, директор сказал: «Его-то мы взяли бы!»

- Не за мамин же счет Андрей хорошо играл?

- Терпеть не могу людей со множеством дарований. Это значит, что нет ни одного настоящего!

Лера задумалась. Опустила голову. И спросила:

- Не появляются ли у тебя, папа, кое-какие черты Сальери?

- Я вижу, что балабановщина успешно проникла и в нашу семью! Я терплю твои дерзости только потому, что терпеть - это удел отцов… Не забывай только, что я приехал в этот город из-за тебя!

- Это, наверно, было ошибкой.

Николай Николаевич вынул платок, стал медленно разворачивать его. Вытер лоб и глаза. Потом медленно свернул и опустил обратно в карман.

- А чтобы превратиться в Сальери, - так же медленно произнес он, - необходим рядом Моцарт, которого я пока что не вижу.

- Но боишься увидеть.

- Я боюсь за судьбу вверенного мне коллектива, который я постепенно стал превращать из ТЮЗа в театр!

- Этот город славился…

- Металлургическим заводом, курортом и ТЮЗом! Это строчка из туристского справочника, а не из театральной энциклопедии.

- Я слышала, как Иван Максимович сказал: «Мы - страна ТЮЗов». Мне понравились эти слова.

- Ты уже цитируешь Ивана Максимовича?

- Он добрый человек.

- «Добрый человек», «замечательный парень»… Этими словами притупили мою профессиональную бдительность. И я допустил самодеятельные репетиции в присутствии всей труппы. И знаменитые балабановские «реставрации»… Сегодняшний провал послужил для меня сигналом! Отныне с дилетантством будет покончено. Я - главный режиссер театра. И «замечательному парню» придется с этим считаться. Как бы Зина Балабанова ни выдвигала его в Моцарты! Кстати, у него с ней роман?