Николай Куштум - Подвиг

Костя тут же, не мешкая, пошёл к Панасу Карповичу. В кузнице никого, кроме хозяина, не было. Кузнец, весь чёрный от сажи и копоти, возился у горна. Костя окликнул его:

- Дяденька Панас, тётя меня за чайником послала. Готов он?

- Готов,- ответил Панас Карпович и, понизив голос спросил:

- По делу пришёл?

- Да.

- Чайничек-то готов,- неестественно громко заговорил Панас Карпович,- только он у меня дома лежит. Приходи попозднее, когда я здесь управлюсь.

В дверях кузницы стоял полицай и подозрительно смотрел на Костю.

- Что за мальчик? Откуда?

- А это племянник Матрёны Фёдоровны,- спокойно ответил кузнец.- С матерью он тут.

- А-а,- неопределённо промычал полицай и протянул ему ружьё.- Тут вот затвор поправить надо. Сумеешь?

- Чего не суметь - дело знакомое. Поохотиться собираешься?- спросил Панас Карпович.

- Да, надо кое за кем поохотиться,- усмехнулся полицай,- поправь к завтрему, я зайду.

Поздно вечером Костя пришёл к кузнецу. Панас Карпович встретил его во дворе и повёл не в хату, а на огород. На недоумённый взгляд Кости буркнул односложно:

- Иди за мной.

В огороде возле плетня притулилась низенькая баня. Панас Карпович легонько подтолкнул Костю, а сам остался снаружи на карауле.

Открыв дверь, Костя в замешательстве остановился на пороге. На лавке возле крохотного оконца сидел… Остап Охрименко.

- Затвори дверь, дует,- ласково сказал старик.

Костя прижался к его широкому плечу. Охрименко крепко обнял мальчика.

- Здравствуй, герой мой милый. Что, соскучился по старому?

- Соскучился, дядя Остап,- тихо ответил Костя,- ой, как хорошо, что вы живые!

- А что мне сделается: я двужильный;- пошутил Охрименко и тут же переменил тон,- ну, сказывай, с чем пришёл.

Костя сбивчиво начал пересказывать то, что велел передать Назар Степанович. Старый токарь терпеливо, не перебивая, выслушал, а затем спросил:

- Всё?

- Всё, дядя Остап.

- Гм,- недовольно крякнул тот.- Как же так? Странно. А он ничего не говорил насчёт чертежей… или как бы тебе сказать, планов там всяких?

- Ой,- спохватился Костя,- говорил, говорил. Как же это я забыл? Сейчас вспомню. Ага! Он велел сказать, что планы какие-то они достали и на днях пришлют, куда, вы, говорит, знаете, с надежным человеком. И ещё,- Костя раздельно, отчётливо произнёс:- Подземный завод, сказал, пусть ищут на Зелёной горе.

- Ну вот, это-другое дело,- повеселел Охрименко.- Добре. А то мне без этих слов и возвращаться не велено.

- Дядя Остап, а что, скоро наши обратно придут?

- Скоро не скоро, Костенька, а что выметут фашистов с нашей земли - это уж дело верное.

- Эх, скорей бы,- вздохнул Костя.

- Ну, ничего, потерпи трошки,- он встал, чуть не стукнувшись головой о низкий потолок, и озабоченно сказал:

- Мне пора. Вести ты принёс очень важные, и я скоренько должен доставить их, куда следует. А тебе, дружок, придётся пожить здесь недельку. Жди от меня новостей для городских товарищей. А потом шепнёшь их, кому надо.

…Больше недели пришлось прожить Косте в деревне у тётки в ожидании новостей от старого Охрименко. Мать уже вернулась в Куреневку, а он всё ещё ждал. Наконец, как-то вечером, улучив удобную минуту, Панас Карпович сказал ему:

- Вертайся до дому. И передай там спасибо за вести. Чуешь?

- Чую,- ответил Костя.

- Ну, бувай здоров. Добрый ты хлопец!

В Куреневке Костю ждала страшная весть. Мать встретила его со слезами.

- Костенька, какая беда-то у нас стряслась.

- Что такое?- испуганно спросил сын.

- Забрали гестапы проклятые человек двадцать и всех повесили. И с ними,- боже ты мой, кто бы мог подумать?- сказнили нашего учителя Назара Степановича. Да ведь он в жизни никого не обидел, добрейшей души человек был.

Костя навзрыд заплакал.

А мать, прерывая свой рассказ всхлипываниями, продолжала:

- Утром согнали нас на площадь. А там уже виселицы наготове,- она содрогнулась от страха и жалости.- И вот привели их, сердечных, измученных, избитых, окровавленных. А впереди всех, опираясь на палочку, идёт наш Назар Степанович. Стали на него надевать петлю, а он оттолкнул палача и громко так крикнул нам: «Прощайте, люди советские! Не бойтесь злодеев, бейте их без жалости!..» Тут его схватили и…- мать, не закончив свой рассказ, забилась в неудержимых рыданиях.

А Костя, словно окаменев, сидел у стола и не замечал, как крупные слёзы одна за другой падали на скатерть.

Всю жизнь будет помнить он своего любимого учителя, отдавшего жизнь за Родину. И никогда не уйдут из памяти его слова:

«Помни, все мы делаем большое дело для Родины. Она этого никогда не забудет. Прощай!»

- Прощай!- прошептал Костя и поднял руку, как бы давая клятву быть стойким и смелым пионером-ленинцем.

Медленно тянулись недели и месяцы в городе, захваченном чужеземцами. Трудно жилось Ковальчукам. Терпели нужду, голод и холод и ждали, ждали, когда же вернутся советские войска, когда прогонят ненавистных гитлеровцев с украинской земли. Но ничто ещё не предвещало близкого наступления этого желанного дня. Бои шли где-то далеко, радио хвасталось победами гитлеровской армии и уверяло, что в ближайшие дни падёт Москва, и тогда Россия покорится и сдастся на милость победителей. Костя не .верил этому, он помнил, как убеждённо сказал однажды покойный Назар Степанович:

- Не видать фашистам Москвы.

После казни Назара Степановича и его товарищей к Косте никто больше не приходил. И от Остапа Охрименко не было никаких вестей. Мать, вернувшаяся на днях из Камышевки, сообщила:

- Кузнец-то, Панас Карпович, оказывается, тайную работу вёл. Вот тебе и нелюдим, и кто бы подумал!

- А что с ним?-заволновался Костя.

- С ним-то?- переспросила мать.- А ничего, слава богу! Хитрющий старик оказался. Сказывают, пришли ночью гестапы - а его и след простыл. Какой-то хороший человек предупредил, должно быть.

Костя был очень рад, что старому кузнецу удалось избежать гибели. Но он-то теперь остался совсем один. И тут же мальчик подумал: «Нет, я не один. Со мной знамя, которое я должен сберечь». Костя понял, что он как бы остался на ответственном посту с важным заданием.

Лето было на исходе. Скоро наступит осень, начнутся дожди, а потом и зима нагрянет. Тоскливая пора, тяжёлое время. Костя сидел на скамье под вишней, глубоко задумавшись.

Стукнула калитка, и в садик вбежал запыхавшийся соседский мальчик Митя.

- Смотри-ка, смотри!- и он протянул Косте отпечатанную в типографии листовку на русском и украинском языках.- У нас в Куреневке школа открывается. Понимаешь?