Самуил Полетаев - Антон и Зяблик

Хорошо он так думал о Варьке, даже в сон стало тянуть. А тут слышит - девочки о чем-то зашептались. Не поймешь - то ли тихо говорят, то ли ругаются. Прислушался - и спать расхотелось.

- Он за меня завсегда все сделает, - шептала Варька. - Что ни скажу, все сделает. ..

- И с дерева прыгнет? - спросила Сонька.

- И с дерева прыгнет. Только за тебя не спрыгнет, а за меня спрыгнет, - шептала Варька.

- Это почему же?

- А потому, что он мне суженый…

- Как это? - не поняла Сонька.

- А так - жених…

Сонька выпучила глаза от удивления и с опаской глянула на печку.

- Жених, говоришь, а не жалеешь. А вдруг он горбатым сделается?

- Спрыгнет, ничего с ним не сделается, - заверила Варька. - Он за меня что хошь…

- Так-таки все?

- Все! А за тебя ничего.

- За меня ничего, - согласилась Сонька и вздохнула. - Только, может, и за тебя не все.

- Нет, все, - распалилась Варька. - Даже… даже…

- Что - даже?

- Даже… это самое. . . Жаворонка поймает мне!

- Ой, что надумала! Какого еще жаворонка?

- Ну, того самого, он говорил что-то…

Варька оставила шитье, взобралась на лежанку и задышала Спирьке в лицо.

- Спирь, а Спиречка, - вкрадчиво сказала она, - а ты мне жавороночка того не поймаешь?

- Это которого?

- Ну, о котором говорил…

«Ишь ведь, слыхали!» - обрадовался Спирька.

- Небось и жаворонка никакого нету, - сказала Сонька. - Мало ли что выдумают!

Крепко разобиделся Спирька. «Ах ты коза драная, сорока рваная, это кто же выдумал?»

- А поймаю, что будет? - спросил он. - Лупцовку хотите?

- Не мне, а Соньке, - сказала Варька.

- За что же мне? - удивилась Сонька.

- А мне за что же? - закричала Варька.

- Ладно, - сказал Спирька, - обеим будет лупцовка, но справедливости.

Слоя он с печки, оделся и пошел домой. Шел - думал о жаворонке, с матерью обедал - все о нем же думал, спать улегся - опять не выходит из головы. А как мать «а ферму собралась, и он увязался за нею.

Вокруг солнечная благодать! Из труб дым столбом, а вся деревня, утонувшая в снегу, сверкала как игрушечная, словно выдумал ее кто-то, новогодне-елочную, разбросал избушки по склонам лощины, запорошил их ватным снежком и засыпал блестками. Для полной радости только и не хватало Спирьке одного - поймать жаворонка.

На ферме разогревали горящей паклей трактор, отпускали скотницам сено для коров, запрягали коней. Повертелся бы Спирька у трактора, на весах попрыгал, коня под уздцы подержал бы! Некогда - прямо к силосной яме побежал.

Прибежал, огляделся - и что же? За сточной канавкой, на кучке соломы, будто поджидая его, стояла серая птичка. Даже глаза протер: жаворонок ли? Может, воробей? Нет, однако, воробей поменьше. Вон и хохолок на голове… Жаворонок, точно! Вертел он хохлатой своей головой, едва заметный на кучке соломы, пускал из клюва тоненькую струйку пара, и хоть бы что ему! Мороз не страшен - шубка на нем из перышек, людей не боится и скота тоже, будто на ферме в штате состоит, в колхозном списке числится.

Спирька вытер отсыревший нос, снял шапку и стал обходить жаворонка сзади, чтобы накрыть его. Ох и задаст девчонкам лупцовку! Варьку угостит только так, для виду, а худущей Соньке врежет по-настоящему. Будет знать, коза драная, сорока рваная!

Обошел Спирька жаворонка, постоял не дыша, соображая, как лучше поймать его, сделал несколько шажков - вот он, рукой подать, даже крапинки видны на спине. К чему прислушиваешься, серенький? И что ты себе думаешь, хохлатый? Не о том ли; когда весна, дескать, придет? И не пора ли скоро песню начинать? .. Неизвестно, о чем он там думал, а Спирька в это время шапку оглядел, подышал на руки, провел рукавом по носу, пригнулся - и прыгнул… Попался, голубчик!

Осторожненько приподнял шапку, заглянул под нее, а там - никого! Жаворонок стоял неподалеку, озорно и доверчиво так посматривал на Спирьку своим круглым глазом: что, поймал? Прыгай, дескать, что же ты? Поиграй со мной!..

- Ты чего это здесь делаешь? - закричала девушка, катившая тачку к силосной яме. - Зачем птичку гоняешь? Мешает тебе?

Спирька спрятал озябшие руки под мышки, отвернулся и пошел прочь. Но только девушка скрылась в сарае, вернулся обратно и со зла запустил в хохлатого кучкой мерзлого навоза. Жаворонок взлетел, покружился над ямой и куда-то исчез, утонув в клубах пара. Был - и нет его!

«Ну, теперь не уйдешь!» - подумал Спирька, присел на край ямы и свалился вниз. Метра два, наверно, пролетел и шлепнулся в мягкое дно - утрамбованный кукурузный силос, пахнувший уксусом и кислыми щами. Спирька чихнул разок, пошуровал руками по влажной ботве и. . . наткнулся на что-то пушистое и теплое. Поднес ладонь к глазам - жаворонок! Крылышки потрепаны, клюв беззвучно раскрывается, еле дышит. Но все же это он - серенький, живой!

Спирька с минуту посидел, чувствуя, как толкаются крылышки в пальцах, как под нежным пушком теплое сердце стучит: тик-так, тик-так! Ровно бы часики какие. Знал ведь, хохлатый, куда на зиму прятаться, не испугался людей, тепло и сытно в яме, лучше всякого юга!

Спирька спрятал пленника за пазуху, отряхнулся и осторожно полез вверх по лесенке, приставленной к стене.

Выбрался из ямы, дохнул морозного воздуха и зажмурил глаза от солнечной синевы. Хорошо-то как!

И вдруг услышал над собой писк, странный какой-то писк. Что бы это такое? Потрогал у себя под рубахой - сидит маленький, Спирькин живот щекочет, выбраться хочет, видать. Под ноги глянул, но и там ничего. Посмотрел наверх - над головой шелестел крылышками… жаворонок!

Что за наваждение? Один лежал у него за пазухой, а другой летал над ямой и тревожно пищал. Расскажешь кому - но поверят. Выходит, поймал он самочку, а над ним кружил сейчас самец! Может, ушиблась она и не смогла улететь, а он не захотел оставить подругу в беде? Вот дела!..

«Ну и летай себе на здоровье!-решил Спирька.- А нам с Варькой и жаворонихи хватит!»

И побежал домой, не чуя ног под собой. Сердце его так и вспрыгивало от радости, а в теле легкость такая - вот-вот оторвется от земли и полетит. А потом тише побежал. Приустал немного и вовсе шагом пошел. Просунул руку за пазуху, нащупал теплый мохнатый комок и прислушался: тик-тик, тик-тик! Слабее и реже билось сердце у самочки: видно, успокоилась бедняжка. И жалко стало Спирьке - надо бы выпустить ее, да куда ей сейчас в мороз! Найдет ли обратно дорогу? Вот зима пройдет, оживут и поднимутся травы, прилетят с юга жаворонки, и тогда побегут они с Варькой на луг и выпустят пленницу- лети, милая, ищи своего дружка и никогда не попадайся! Пока шел, чего только Спирька не передумал!

Варька и Сонька сидели за швейной машиной, сидели и строчили, будто даже и не поднимались из-за стола.

- Спирька, Спиречка пришел! - закричала Варька, махнула ему рукой - и снова к швейной машине. - Ты посиди, мы тут быстренько! И такое-то платье получается, такое-то платье, загляденье просто!