Самуил Полетаев - Антон и Зяблик
- Название:Антон и Зяблик
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1965
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Самуил Полетаев - Антон и Зяблик краткое содержание
Подростки и юноши, герои рассказов, каждый по-своему размышляют о серьезных вопросах. Как относиться к людям и делу? Что считать в жизни главным и непреходящим? К чему в ней стремиться и что ценить? Каким должен быть человек? Совместимо ли, например, чувство любви с ложью? Или доброта с душевной грубостью?
На эти и другие вопросы отвечают рассказы, Поднимающие жизненно важные проблемы, волнующие молодежь.
Антон и Зяблик - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
- Кто тебе ухо оторвал? - спросит кузнец и покачает головой. - Ладно, окажем тебе скорую помощь, новое приладим.
А вещи Панас называл по-своему. Плуг величал старичком, борону - матушкой, скобу - собакой, топор - однозубом, а горн по-человечьи Кузьмой называл.
Однажды ушел куда-то Илья, Панас остался работать один. Сам поковку держал, сам же и молотом плющил ее. Отковал он ее, другую в огонь положил. А тут и Ивку приметил: сидит мальчишка в углу, глазки блестят, угольным смрадом дышит, все ему здесь интересно.
- Откуда ты, мил человек? - Панас насупил серые от пыли брови свои.
- Это я, Ивка.
- Ивка? Постой, где я тебя видел? Не ты ли у меня тут лампочку разбил?
- Это не я, Витька Кашинцев.
- Витька, говоришь? Ладно, разберемся. Ну, а что тут делать собираешься?
- Смотреть.
- За «смотреть» трудодни не платят. Вот что, механик, надевай-ка рукавицы и подержи пруток, а я повеселюся над ним.
Ивка струсил: не шутит кузнец? И так известен своим озорством: ребят ли, баб ли, старух - кто бы у кузницы ни останавливался, любил стращать горячими клещами. Однако делать нечего. Послушно выбрался Ивка из угла, натянул по самые локти Ильевы рукавицы и взялся за железный прут.
- Как жахну, так повернешь, - объяснил Панас. - Как в другой раз жахну, так еще раз повернешь. А теперь начнем. Раз-два!..
И пошла потеха! Ударит молотом кузнец - раз! Прут дергается в руках, только знай держи… Раз-два! Ивка прыгает, изгибается, еле прут удерживает. Искры прыгают вокруг, садятся на рукавицы, на бороду Панасу, мельтешат перед глазами, а Ивке хоть бы что - даже не примечает. А ведь как боялся, когда в углу сидел!
И летят из кузницы звоночки-бегунки, несутся над оврагом, над деревней, над полем и лесом. Тускнеет кончик прута, плющится в лепешку, в бледно-розовый леденец. Слаще меда щекочет в горле от смрадного дыма окалины, по вискам струится пот, заливает глаза. И гудит голова от тяжкой кузнечной работы.
Ну, скорей, давай живей!
Ну, скорей, давай живей!
Ну, скорей, давай живей!
- Маленько отдохнем теперь, - сказал Панас, - а потом и еще одну собаку откуем.
И бросил скобу в точильное корыто с водой. Зашипела она, зафыркала, швырнулась клубами пара и затихла.
Сколько их, собак этих, отковали в тот раз - не счесть! Валялись в углу, на земле, на кучах угля, блестели сизыми боками, остуженные водой и уже неопасные.
- Маленький ты, да ухватистый, - похвалил Панас. - Учиться будешь, выйдет из тебя инженер, не мне, кузнецу, чета… Мне бы это самое… образование, разве сидел бы в этой развалюхе?
Панас достал из-под фартука кисет, раскрутил шнурок и высыпал на ладонь серую пыль.
- Жаль, табачок кончился. Не в службу, а в дружбу: сбегай до моей хаты. Там на окне корешки пошукай и газетку посмотри заодно.
Плескались гуси в ручье. Белое солнце поковкой слепило глаза. Ивка бежал вверх по склону оврага.
- Эй, Ванюш, к нам! - кричали ребята, ладившие плот в бочаге.
- Глянь, а у нас что! - звали друзья, пускавшие змея с моста.
- Некогда мне, - отвечал он и тем и другим. - Я за куревом бегу, я за куревом бегу!..
А сам думал: «Ничего вы не знаете на свете. Мы - кузнецы и вам не ровня, чудаки! Нам бы еще образование!..»
И только чуточку сердце сжималось от страха: а как-то встретит его тетка Лариса, жена кузнеца? Шальная была, нрава крутого. «Не баба, а бес», - говорили о ней.
Глава вторая
Тихо в избе у Панаса, пахнет холодным дымом, под ногами солома шуршит. Из угла мрачно глядит бородатый Христос, сбоку огромным черным ухом висит и молчит на шнуре репродуктор. И еще на гвоздях ножовки и пилы висят. На улице солнце, а здесь еще ночь - сквозь мутные окна едва пробивается свет.
Нету дома Ларисы, отлегло на сердце у Ивки. Прошел он мимо кровати, заваленной ворохом подушек, чуть не споткнулся о кучу ржавых железных пластин, сгреб с подоконника табачных корешков. С пола взлетела курица и, хлопая крыльями, уселась на стол.
- Кыш!..
Ивка смахнул ее на пол, нахальную, услышал, что кто-то протяжно, с подвывом зевнул. Оглянулся и видит - с печки свисают босые толстые ноги.
- Здравствуйте, тетя Лариса, - тихо сказал Ивка. - Дядя Панас просил корешков принести, а еще бы газетки… Где она тут?
- А кто ее знает. Куда положил, там и лежит.
Лариса сидела на печке, ее водянистые глаза еще плавали во сне, но сквозь сон они цепко следили за Ивкой. Цветочный горшок стоял на окне - не горшок, а жестяной тавотный бачок, обернутый старой газетой.
- Можно, кусок оторву?
- Мне что, бери.
- Дядя Панас табачку и газетку просил принести…
И тут Лариса свалилась с печки. Взорвалась будто бомба. Изловив петуха, который скромно стоял под столом, она крепко зажала его меж колен.
- Вернулся, гуляка! Третий день ищу, а он пропадает, поганец!
Распушила его и швырнула во двор. Петух постоял, в себя приходя, похлопал крыльями, пыль с себя отряхнул, вытянул шею и заорал:
«Кук-реку-у-у!»
- В щи тебя, дармоеда! Ишь ты, к чужим повадился бегать!
«Кук-реку-у-у!» - снова пропел петух, грозно оглядываясь.
И тут, откуда ни возьмись, из сарая, из-под крыльца, с огорода сбежались во двор куры, сбились в кучу, смотрят и не верят: хозяин пришел! То-то рады! Какой ни есть - побитый, ощипанный, - а все же вернулся, гуляка!
Ивка топтался в дверях, никак не решался уйти.
- Чтоб ты сгорел с кузней своей! - ругалась Лариса, ища башмаки в куче железного лома. - Все люди как люди, а ему, кроме кузни, и дела нет. Хату в склад превратил, нищета, горе мое, запущенье!..
За вторым башмаком полезла она под кровать. Выползла оттуда, прижимая к груди поросенка. Он дергался у нее в руках, верещал, вырывался, а Лариса - косматая, в перьях и паутине - сияла как солнце, с языка ее ласковым ручейком бежали слова:
- Ах ты буян, ты моя ласточка! Чего голосишь, махонький мой?!
Ивка слушал и ушам не верил: только что ведьмой была, а сейчас бабы добрей не найдешь.
- Ну что уставился на меня, как на картину? - вскинулась Лариса, снова обернувшись ведьмой. - Иди к Панасу: хай ему горько будет с того табаку!..
Панас сидел на чурбаке у входа в кузницу. Что, однако, случилось с ним? В кузнице был богатырь, а сейчас похож на старика: плечи обвисли, глаза воспаленно-красные, щеки серые и грязные, будто не мылся сто лет.
- Шумела? - спросил Панас и усмехнулся печально.
- Угу! - Ивка кивнул и недобро подумал: «Ведьма! Оттого он, наверно, невеселый такой».
- Бывает с ней это. Пошумит и утихнет. Ты не серчай на нее. Мается, бедная.
«Отчего бы?» - подумал Ивка и хотел было спросить, но кузнец взял табак и рукой махнул.
- Иди-ка, пожалуй, домой. К Илье загляни, скажи, чтоб пришел - наряд еще не сделали.
Илья был у себя во дворе, ладил ульи к весне.
- Панас зовет, - сказал Ивка.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: