Владимир Турунтаев - Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах

— Ах ты, горе какое! — сокрушенно хлопнул себя по коленям Иван Алексеич. — Трактор у меня не на ходу! Как же это я… — И засобирался: — Пока светло, хоть двигатель опробую. А остальное — завтра. Да ты не сомневайся, Васильич, — успокоил он Прометеева. — В девять утра как штык в поле буду…

Прометеев кивнул. Как ни в чем не бывало. Словно все так и должно быть. А когда Иван Алексеич, надевая на ходу спецовку, убежал на машинный двор, Прометеев подмигнул Ромке:

— Твой папка не верит, что наша земля может в три раза больше давать. Это еще что! А ты про урожай сам-семьсот не слыхал? Когда из одного зернышка вырастает семьсот зерен…

— Такого не бывает! — усомнился Ромка.

— Если верить преданиям, такие урожаи в древние времена получали армянские крестьяне. Без тракторов и комбайнов: мотыгой обрабатывали землю и руками разбрасывали семена!

— Это, наверное, сказка, — вздохнул Ромка.

— Может, и сказка, — не стал возражать Борис Васильевич. — Но один человек, живший в шестнадцатом веке, рассказал, какой хлеб он видел под Витебском, в Белоруссии. Этот хлеб, по его словам, был подобен лесу: всадник на коне въедет и скроется с головой — даже шапки не видно!..

— Обма-анываете! — Ромка так и разинул рот.

— Ну а великому Ломоносову ты поверил бы? — спросил Прометеев. — В одном очень серьезном журнале есть свидетельство…

Ломоносову Ромка, ясно, не мог не поверить. Тем более, что Борис Васильевич пересказал это свидетельство слово в слово:

— «В здешнем императорском саду, что у Летнего дворца, старший садовник Эклебен прошлого года…» — Двести с лишним лет тому назад, — уточнил Прометеев, — «…сеял пшеницу и рожь на пробу искусства своего в размножении разного севу. Сие тем ему удалось, что почти всякое зерно взошло многочисленными колосами, наподобие кустов. В одном из оных, из единого посеянного зерна, вышло 2375 зерен. В другом кусте начтено 47 колосов спелых да 12 неспелых, из коих один колос состоял из 62 зерен, а всех в целом кусту было 2523…»

— Вот это да! — воскликнул Ромка. — Нам бы столько вырастить! А почему только в старые времена получали так много зерен? Разве сейчас нельзя получить столько?

— Видишь ли, — сказал Прометеев, — чтобы столько получить, надо знать, как сеяли такой хлеб древние хлебопашцы. Кое-какие сведения до нас дошли. Но далеко не все. У древних хлебопашцев были свои секреты. Известно, например, что озимую рожь для такого богатырского урожая они сеяли не под зиму, как это делается обычно, а с весны. Да еще вместе с ячменем, смешивая семена и обрабатывая их особым образом. А вот как и чем обрабатывали — этого никто сейчас не знает…

— А если не обрабатывать семена — совсем ничего не вырастет? — спросил Ромка.

— Почему не вырастет? — улыбнулся Прометеев. — Какой-то урожай непременно будет. Осенью ячмень поспеет, а рожь уйдет под снег и на другой год тоже нальется зерном.

— А сколько будет? Сам-семьсот?

— Не думаю, — откровенно признался Прометеев. — Хотя кто знает. Да пусть не сам-семьсот, а сам-семьдесят. И обычный урожай — тоже неплохо. А что, Рома, может, проведем опыт?

Еще бы Ромка стал возражать!

Андрей Константинович очень удивился, когда его сын вдруг заинтересовался урожайностью ржи.

— В прошлом году мы получили по совхозу двадцать один центнер с гектара, — сказал он. — В позапрошлом — поменьше…

— Двадцать один центнер — это сколько самов? — спросил Слава.

— Чего-чего? — еще больше удивился отец.

— Ну, так раньше говорили: урожай сам-семьсот, сам-шестьсот…

— Ах, вон что! — засмеялся отец. — Говорить-то говорили, но только не сам-семьсот и не сам-шестьсот. Таких урожаев никогда не бывало и быть не могло. Ты что-то путаешь.

— А сколько могло быть?

— Считай: если в прошлом году у нас было по двадцати одному центнеру с гектара, а семян на гектар идет три центнера…

— Сам-семь? — поразился Слава. — Так мало?

— Для наших мест — вполне приличный урожай, — сказал отец. — Хотя, конечно, это не предел.

— А Ромка говорит… Говорит, что новый их управляющий хочет посеять этой весной богатырскую рожь… Хочет получить сам-семьсот! А я ему: ерунда, говорю, на постном масле!

Андрей Константинович прихмурил брови:

— Новое дело… Управляющий? Еще и рожь собирается весной посеять? Пустой номер это — рожь отродясь под зиму сеяли. Потому и называется — озимая.

— Ну, Ромка так говорит, — замялся Слава. — Может, придумал.

Отец хмыкнул и, ничего не сказав, стал звонить по телефону.

— Евгений Николаич, — позвал он в трубку. — Что за рожь собирается сеять Прометеев? Какой-то, говорят, необыкновенный сверхурожайный сорт. Не слыхал?.. Не должны?.. Я тоже так думаю, что не должны. Но ты завтра ведь все равно поедешь в Клюквину — на всякий случай поинтересуйся…

— Фантазер ваш Прометеев, — сказала мама, когда отец повесил трубку. — Обещал завалить нас, животноводов, кормами.

— Еще какой фантазер, — согласился отец. — И надо ж было случиться, чтоб именно ко мне его нелегкая принесла! — немного помолчав, переспросил у Славы: — В журнале, говоришь, напечатано про такие урожаи?

— Так это Ромка, — пожал плечами Слава.

— Сам-семьсот!.. — хохотнул отец. — Это какими ж комбайнами такую прорву зерна убирать?

— Было бы что убирать, — шутливо заметила мама.

— А сыпать куда? — продолжал тем же тоном отец. — Ведь у нас складов не хватит.

— Было бы что сыпать! — сказала мама.

— Нет, ты только вникни: сам-семьсот! — закашлялся от смеха отец. — Да такого… кх… кх… просто… кх… кх… не может быть!.. Это как если бы мышь выросла со слона!.. кх… кх… кх!..

Через день Ромка рассказал Славе, как они с Борисом Васильичем выбирали поле под рожь, как встретили главного агронома и как Евгений Николаевич, узнав, что задумал Борис Васильич, ужасно рассердился и запретил ему своевольничать.

— На этом поле, говорит, запланировано посеять один ячмень, — возмущался Ромка поступком главного агронома. — Борис Васильич ему: ячмень, говорит, и так будет посеян, только вместе с рожью. И рожь, говорит, нисколько не помешает, потому что за лето она высоко не поднимется. Она ведь только на другой год, после зимовки, начинает расти в высоту, а до этого только кустится. Зато она сорнякам никакого ходу не даст. Где рожь растет, там ведь сорняков не бывает. Знаешь, как ее называют? Санитаром полей! Борис Васильич для богатырской ржи специально подобрал самое сорное поле, чтобы заодно и очистить его. А Евгений Николаич говорит: как запланировано, так и надо сеять…