Василий Клепов - Мыс Доброй Надежды. Повести

Огород окаймляли заросли лопухов, на которых уже росли большие цветочные корзинки.

- Ты молодец, Петя! - воскликнул профессор. - Приготовил всё-таки для щеглов лакомство. Да, да. Скоро появятся и щеглы.

Солнце поднялось над вершинами деревьев. Стало жарко. Где-то всё время били цикады. Ребята проводили Николая Николаевича до посёлка и вернулись в птичий городок. Их манило в прохладу. Они улеглись под дубом, нависшим над рекой. Огромная тень падала на воду, и потому казалось, что здесь очень большая глубина.

На границе света и тени по дну сновали мелкие рыбки. Потом, откуда ни возьмись, на свет выплыли большие голавли. Они двигались медленно, останавливались, копаясь в иле. Юра так и замер. А голавли всё выползали и выползали.

- Эх, вот бы сюда забросить удочку! - прошептал Юра.

- Ещё чего! - строго прикрикнул на него Петя. - Только развелись рыбы, а ты уже ловить собрался.

- Я просто так, к слову. Интересно, откуда их столько взялось?

- Сверху пришли, - махнул рукой по направлению верхнего течения реки Валя. - Видят, что их здесь не трогают, вот они и пришли.

- А они останутся здесь, как ты думаешь? - снова спросил Юра.

- Конечно, останутся. Вода здесь тихая, кругом тростники, почему бы им не остаться. Только надо смотреть, чтобы не ловили.

Голавли, словно испугавшись кого-то, быстро юркнули в глубину. На воду упала тень. Ребята обернулись: у берега, за их спиной, стоял Николай Звездин. Он глянул на ребят и, усмехнувшись, пошёл дальше.

- Как ты-думаешь, Валя, видел он голавлей или не видел? - спросил Юра.

- У, браконьер! - с ненавистью сказал Петя. - Не хватало ещё тебя здесь!

Все трое тихонько последовали за Николаем. Перебираясь от куста к кусту, они вышли на побережье моря. Небо посерело. С юга двигалась большая туча. Там всё время чертили молнии и изредка громыхал гром. На западе нависли тучи с рваными краями. От них отходили вниз огромные чёрные рукава.

- Это что же такое, ребята? - спросил Юра.

Облака были словно живые. Они медленно вращались и то выдвигали свои рукава вниз, то снова втягивали их в себя. Из одного облака начал быстро спускаться вертящийся столб, навстречу ему поднялся другой, и вот они уже слились в один, который шёл вместе с тучей над морем.

- Ой, да это смерч! Ребята, смерч! - сказал Валя.

- Смотрите, а там два! - показал Петя на юг.

С юга двигались два таких же смерча. Хорошо было видно, как вода крутилась у поверхности моря и всасывалась вверх. Потом сначала один смерч, потом другой разделились, и вода быстро упала в море. А с запада по-прежнему двигался чёрный столб. Да так быстро, что ребята испугались и побежали домой.

Море потемнело, забурлило, и ветер прижал к земле молодые кусты. В воздухе появилась водяная пыль. Разом стемнело, вспыхнула ослепительная молния, раздался треск и хлынул ливень.

Запыхавшиеся и мокрые, ребята еле успели вскочить на крыльцо.

Ливень закончился так же быстро, как и начался. Ещё уходили за хребет тучи, ещё шуршало под деревьями, а с неба уже палило солнце. Повсюду блестели лужи. С крыш падали золотые капли.

Обгоняя катившиеся с горы ручьи, с криком и гиканьем братья помчались вниз и остановились при виде вздувшейся реки. Густая от глины, она вышла из берегов и, как бешеная, кружилась. В воде мелькали вывороченные с корнем деревья, брёвна и даже мост с одной стороной перил.

Под мостом река затопила дорогу так, что под ним невозможно было пройти. Они вскарабкались на насыпь и в изумлении остановились. Речная долина была затоплена. Только сейчас они поняли, что означает шум, который уже давно беспокоил их. Это шумело море. По нему шли длинные валы, которые, дойдя до берега, с грохотом обрушивали на него воду, песок, камни.

Петя глянул на оконечность мыса и не поверил глазам. Там, где река впадала в море, прибой нагромоздил такие массы песка, что река уже не могла пробиться, а поворачивала обратно.

Пете вспомнился «Медный всадник», и он начал читать:

Тут Юра, которому очень нравились эти стихи Пушкина, громко закричал:

Он скрючил руки и бросился на Петю:

- Ам!

- Ты погоди, Юра. Это что же с нашим птичьим городком? Всё затоплено…

Они скатились с насыпи к воде, подступившей к самому полотну. Тут Петя заметил, что к берегу прибивает течением ведро, каким-то чудом незатопленное водой.

- Юра, посмотри, что плывёт.

Откуда ни возьмись над водой промчалась трясогузка и села на край ведра. И Петя вспомнил недавнюю свою находку. Гнездо трясогузки плыло сейчас по воде, и за ним следовали всполошившиеся птицы.

Петя живо скинул сандалии, одежду и побрёл по глинистой воде к ведру. Вода доходила ему до пояса, когда он достиг ведра, в глубине которого виднелись жёлтые рты и слышалось попискивание.

- Птенцы! Что же мы будем с ними делать? - спрашивал Юра, пока Петя одевался.

- Придётся их кормить. Только вот, что они едят?

Обе трясогузки по-прежнему с тревожным писком летали вокруг, садились на берег и, беспокойно помахивая длинными хвостами, посматривали на ребят.

- Петя, - шепнул Юра, - а ведь трясогузки будут их кормить. Ты смотри, они что-то держат во рту…

- А ну, давай отойдём, - хватая Юру за рукав, прошептал Петя.

Они оставили на берегу ведро, вскарабкались на насыпь и уселись так, чтобы видеть гнездо. Сначала одна, потом другая трясогузка принялись кормить своих птенцов.

- Вот храбрые птички, да? - засмеялся Петя и тут же сбежал вниз. Вода быстро прибывала, и ведро снова чуть не поплыло. Петя взял его и перенёс на насыпь.

Со стороны посёлка по зарослям череды к ним бежали ребятишки. Скоро братья узнали в них Валю Бочкарёва, Мишу Григорьева и Лару. Запыхавшись, быстро поднялись на полотно, и Валя, часто моргая чёрными глазами и шумно переводя дыхание, взял Петю за руку.

- Ты знаешь… Нина… утонула…

- Как утонула? - с сильно забившимся сердцем спросил Петя. - Она же…

Петя вдруг вспомнил, что Нина и Артёмка сегодня дежурные по птичьему городку. Он глянул туда, где когда-то стояла Нина перед ёлочкой, но увидел только кусты, затопленные по макушку, да деревья по пояс в воде.

- Тётка Дуня говорит, - рассказывал Валя, - что за ней заходил Артёмка, и они ушли куда-то ещё задолго до дождя.

Петя боялся взглянуть в лицо Лары. Бледное, как бумага, лихорадочно всматривалась она в какой-то предмет, плывший по реке, который то исчезал, то вновь появлялся на поверхности.