Генрих Книжникё - Ты любишь науку или нет?

Хотя известность стала уже сходить на нет, хлопот было еще много. Теперь Витика подзывали к себе старшеклассники, а от них не отмахнешься. Приходилось беседовать, иногда всю переменку. Когда он наконец вырывался и бежал разыскивать Мальку, его опять захватывал какой-нибудь любопытный, и всё начиналось сначала. Витик решил поймать ее по дороге домой, но к концу дня совсем озверел от расспросов и упустил. Он привык, что Малька всегда толчется где-нибудь в пределах видимости, а тут как испарилась! Конечно, она понимала, что Витик потребует от нее объяснений, и явно избегала разговора. Дело, видимо, было достаточно серьезным.

По дороге домой Витик рассказал все Фуне и спросил, что он думает по этому поводу? Фуня пожал плечами и сказал, что это наверняка Малькины фантазии — наболтала, например, родителям, что Витик хочет что-то украсть из физического кабинета. Потом, конечно, объяснила, что и как, но — поздно. Родители — они такие: если что втемяшилось — всё! Особенно когда речь идет о дурном влиянии на их ребенка. Он, Фуня, сталкивался с такими вещами, и не раз.

Нет, Фуня — это голова! Витик даже огорчился, что сам не додумался до такого естественного объяснения. Конечно, Мальке трудно признаться, что она еще и такое устроила… Тем более надо поговорить с ней, а если потребуется, то и с ее родителями! Что это такое, в конце концов! Нет, завтра Малька от него не сбежит.

Вечером Фуня позвонил Витику и объявил свое решение — результат двухдневных раздумий — делать искровую машину самим!

— С ума съехал? — спросил Витик доброжелательно.

— Нельзя останавливаться на пути к цели. Ты не любишь науку! — ответил Фуня.

— А ты ненормальный, — ласково сказал Витик.

— Сам дурак. Будешь работать?

— Ты хоть знаешь, как их делают?

— Скоро узнаю. Я попросил отца принести из ихней библиотеки книжки про искровые машины. Они называются генераторы Вана Графа.

— Вот когда принесет, тогда и поговорим. Вдруг такую машину делают только на заводе?

— Поговорим. Завтра поговорим, — пообещал Фуня и повесил трубку.

На следующий день отловить Мальку снова не удалось. На переменках она просто вцеплялась в своих Тоньку и Мышу и ходила с ними, тревожно оглядываясь на Витика. А за Витиком хвостом ходил Фуня и зудел, что главное — захотеть, что нужно проявить решимость и упорство, что великие открытия всегда сначала кажутся невозможными, а потом получаются.

И пусть Витик подумает, каково было первым исследователям: все приборы они выдумывали и строили сами. От всего этого голова у Витика пошла кругом, и он согласился делать машину.

— Только чтобы точно знать, из чего и как ее делать, — уточнил он.

— А как же! — обрадованно ответил Фуня и наконец отстал.

…Витик попробовал перехватить Мальку по дороге домой, но и тут она оказалась с Тонькой и Мышей, хотя этим двум было совсем в другую сторону. Наверняка специально позвала с собой! Это было уж слишком! Кто другой, но Малька!.. Всегда послушная, чуть что — реветь, а тут…

Ну нет, она должна ответить, почему ей запрещают водиться с ним! И ответит!

Он решил дождаться Мальку утром перед школой в ее собственном дворе, но она вышла из подъезда с отцом. Витик пошел следом, стараясь не попасться им на глаза. Когда отец, поцеловав Мальку, свернул в метро, Витик догнал ее и загородил дорогу.

— Сегодня после школы в книжном! — сказал он сурово. — Возле отдела «Физика — астрономия». Не придешь — всё! Поняла?

Малька кивнула не поднимая головы. Витик еще секунд пять смотрел на нее, сдвинув брови, потом резко повернулся и, не оглядываясь, пошел в школу.

После школы, с великим трудом отвязавшись от Фуни, который талдычил про искровые машины и науку вообще, Витик побежал в книжный магазин. Малька была уже там и смотрела на двери. Витик медленно подошел к ней, она опустила голову.

— Пришла, значит, — сказал он.

Малька слабо кивнула.

— Почему от меня бегаешь?

— Я не бегаю, — тихо сказала Малька и затеребила пальцами застежку на куртке.

— Нет, бегаешь! — повысил голос Витик.

Малька подняла на него намокающие глаза, и Витик сразу сбавил тон: не хватало еще, чтобы она начала реветь прямо тут, при людях…

— Что ты наговорила про меня своим родителям?

— Я?! — Малькины глаза сразу высохли. — Ничего не наговорила.

— И то, что я хочу обворовать физический кабинет, тоже не говорила?

— Кабинет? Ты что! — возмутилась Малька.

— Тогда почему они тебе не разрешают со мной дружить?

Малькины глаза снова заблестели.

— Говори! — приказал Витик. — А то уйду, и тогда — всё.

— Я боюсь, — прошептала Малька. — Ты перестанешь меня уважать…

— Уважать?! — изумился Витик. — Это еще почему?

Малька закрыла лицо руками и начала всхлипывать. Витик оглянулся. Охранник и две молодые продавщицы уже поглядывали на них с интересом. Витик схватил Мальку за рукав и потащил из магазина. Она послушно пошла за ним.

— Идем к нам, — сказал Витик. — Мама с папой на работе, брат в институте, реви сколько хочешь.

Малька молча помотала головой.

— Ну, тогда в парк, там сейчас никого нет.

В парке действительно было пусто, только изредка к синему полотнищу с надписью «Финиш» с мощным пыхтением проносились лыжники. Малька и Витик пересекли лыжню и по чьим-то следам, оставленным в рыхлом снегу, пошли к беседке с колоннадой, любимому месту Витика в парке. Снега было много, деревья из-за этого казались низкими, скамейки совсем утонули в сугробах. Недавно опять был снегопад, в сереньком воздухе еще качались редкие крупные снежинки и устраивались, как белые звезды, на красной Малькиной куртке. Ее белая шапка с помпоном сама была как кучка снега, а колготки и белые мохнатые сапожки сливались с окружающей белизной. Если прищурить глаза, начинало казаться даже, что красная курточка сама плывет над сугробами.

«„Человек-невидимка“. Герберт Уэллс», — подумал Витик.

Он подошел к одной из скамеек, смахнул снег и сел. Малька устроилась рядом, плотно сжав коленки и подняв воротник куртки. День был не морозный, но сыроватый, Витику было зябко, и он подумал, что Мальке, наверное, холодно в ее тонких колготках. Но не откладывать же из-за этого разговор.

— Ну так почему твои не хотят, чтобы мы дружили? — начал он. — Только не реви — не поможет.

— А ты никому не скажешь? Никому-никому?

— Никому.

— Поклянись!

— Это еще что такое?! Не стану!

— Тогда дай честное слово.

— Ну, честное слово.

— Честное-пречестное?

— Да, да, честное-пречестное! Говори.

— И никому никогда в жизни?..

— Да говори же ты!

Малька сидела обхватив колени и молчала. Витик терпеливо ждал. Столь серьезная подготовка убедила его, что Малька скажет что-то важное и неожиданное, но то, что он услышал, превзошло всё.