Генрих Книжникё - Ты любишь науку или нет?

Пришлось рассказывать всё. Как бежали с баком в лес. Как под вспышками и грохотом грома собирали установку. Как совсем рядом ударяли молнии, как вертелись круги перед глазами и кололо кожу. Как бежали с поляны, чувствуя, что волосы на голове стоят дыбом. Как страшно плыл к ним огненный тихий шар. И как пели, кричали от радости, когда шли потом через темный, насквозь мокрый, холодный и колючий лес. А еще как с испугом и почтением глядел на них предатель Васька-Джон.

Андрюшка слушал молча, насупившись и опустив голову. Когда они кончили рассказывать, он поднял глаза и сказал:

— Убить вас мало, негодяи! Но победителей не судят. Похоже, что вы все-таки сделали свое дело. Кто бы мог подумать: сопляки — и на тебе! Без знаний, без опыта, без приборов… Сто лет самые лучшие ученые бились — и без толку, а эти, со своей дырявой кастрюлей… Потрясающе! Просто не верится! Пусть каждый из вас сейчас же подробно, до мелочей, опишет все, что он видел, пока свежо в памяти, — эти мелочи могут оказаться очень важными для науки. Фуня, надо позвонить твоему деду — вот обрадуется! Представляю, как рады вы.

— Еще бы! — ответил за всех Витик. — Сколько было трудностей — всё преодолели. Только Фуня почему-то мало радуется. В чем дело, Фуня?

Фуня молчал, глядя в землю. Вдруг он поднял голову и посмотрел Витику прямо в глаза.

— Эксперимент не удался, Витик, — произнес он громко и ясно. — Я это почти сразу понял, но ты так радовался, что я не решался тебе сказать, — добавил он тихо.

Витик увидел, как расширяются глаза у Терезки, как Малька хватается за щеки, почувствовал, что на лице у него появляется жалкая, натужная — «собачья» — улыбка, которую он так ненавидел у себя, и шагнул к Фуне.

— Как это — не удался, ты что говоришь?! — закричал он, уже понимая, что Фуня прав, что и в нем самом жило сомнение, только он прогонял его, заглушая криком и радостью, не позволяя себе подумать, разобраться. — Я же видел ее! Возле бака! И все видели! Малька, скажи ему! Даже этот Васька-Джон видел, он подтвердит.

— Бак не был заряжен. Лента крутилась без электричества. Да и мало мы ее крутили. Вспомни, сколько приходилось вертеть ручку на испытаниях, чтобы бак хоть чуть-чуть зарядился.

Вот оно! Да, именно это беспокоило Витика, сидело внутри, вызывало тревогу.

— Но хоть немного он зарядился! А может быть, и заряд-то нужен совсем небольшой? Откуда ты знаешь?

— Не зарядился. Малька уронила щетку, а там болото. От мокрой щетки электричество на ленте не образуется. Вспомни, мы же с тобой пробовали.

— А если заряд совсем не нужен?

— Тогда люди уже давно заметили бы, что какое-нибудь ведро или котел во дворе притягивают шаровые молнии. А про такое никто и никогда не писал и не рассказывал.

— Но ведь была же молния!

— Я долго думал и понял: молния была сама по себе, наша установка тут ни при чем. Нам просто повезло. А теория наша, скорее всего, неправильная.

Витик оглянулся. Терезка и Малька стояли не шелохнувшись. На Андрюшкином лице были печаль и сочувствие. Витик понял, что сейчас заплачет. Он закрыл глаза, отчаянным усилием загнал слезы обратно.

— Все равно мы получили шаровую молнию и сфотографировали ее. Мы первые. Никто не знает, что заряда не было, и мы никому об этом не скажем. А кто проболтается, тот мой враг навсегда… — Витик говорил, понимая, что он говорит глупости, зная, что все остальные понимают это и, наверное, жалеют его.

— Витичек, не надо… — дрожащим голосом попросила Малька.

Витик умолк и опять закрыл глаза.

— Что же делать? — спросил он тихо.

— Как — что?! — возмутился Фуня. — Искать новую идею! Думать! Строить новую установку! И побыстрее. Терезка уезжает через три дня, Малька — через пять, у нас с тобой тоже всего неделя. Завтра проверим, что осталось от нашего бака. Терезка, посмотри, как работать с этим фотоаппаратом, надо будет все там сфотографировать. Малька, приготовь сумки, заберем все, что может еще пригодиться. А сейчас всем описывать свои впечатления — нужно будет написать подробный научный отчет. Витик, ты что стоишь?! Ты любишь науку или нет?