Генрих Книжникё - Ты любишь науку или нет?

— Не врала, — скорее выдохнула, чем сказала Малька.

— Всё. Я ухожу! В последний раз: врала?

Малька ничего не ответила, только осторожно взяла Витика за рукав куртки. Секунду он, не понимая, смотрел на знакомую белую рукавичку на своем рукаве, потом перевел взгляд на Мальку. Лица он не увидел, только белую шапку с помпоном.

— Маля, ну скажи, что ты врала! Ну, хотела пошутить. Подумаешь…

Малька все так же медленно и молча покачала головой. Витик резко выдернул рукав из Малькиных пальцев, повернулся и пошел прочь. Через десяток шагов он не выдержал и оглянулся. Малька смотрела ему вслед и не плакала.

В школу Витик не пошел. Он долго ходил по парку, стараясь не думать о том, что сейчас делает Малька. Он объяснял себе, что она ненадежный человек, если могла врать ему в таком серьезном деле. А ведь это она разболтала всей школе про физический кабинет. Счастье, что все кончилось благополучно, — могли и из школы погнать, на комиссию отправить. Ведь вскрыли запертую дверь, залезли в помещение, попортили имущество… Элька со своей собакой и Вовой в придачу, какая она ни есть, и то на такое не способна. И вообще…

«Интересно, что Малька наврала про меня этому своему Рустему? Почему он на меня кинулся? Мне-то про него наврала. Где она сейчас, что делает? Ревет, наверное. А может быть, и нет: когда я уходил, не плакала. Не переживала, значит. Сидит небось на уроке и на Фунины расспросы отвечает, что не знает, где я, и пусть Фуня от нее отстанет со своим Витиком. Почему она все же не плакала, когда я уходил? Здесь что-то не так, ведь ей зареветь проще, чем Фуне сказать: „Ты не любишь науку!“. А вдруг она все еще стоит там и замерзает потихоньку? Нет, надо с ней еще поговорить, вдруг я что-то не так понял».

И Витик быстро пошел обратно.

На «их месте» Мальки не было. Витик посмотрел по сторонам, заглянул в аллею, по которой они обычно уходили из парка, и медленно пошел домой.

«Так и знал, что сразу уйдет. Ей мои переживания — пустяки, — подумал он. — Ну и хорошо, не будет больше мешать работать».

Входя в свой двор, Витик подумал, что ему сейчас должна встретиться Элька. Все настолько плохо, что она просто обязана появиться со своей собакой и ехидными вопросами. Он огляделся: нет, не видно. Да и откуда ей взяться: все сейчас в школе. Это он прогуливает. Как это еще аукнется ему завтра?..

Из дома Витик сразу же позвонил Мальке — никого.

«В школе, конечно. Я как дурак переживаю, а ей хоть бы что!» — растравлял он себя, стаскивая куртку.

Зазвонил телефон.

— Алло, говорите! — закричал Витик.

Никто не ответил. Витик чертыхнулся, пошел на кухню, но тут телефон зазвонил снова.

— Чего надо?! — раздраженно спросил Витик.

— Витик, здравствуй, это Эля, — услышал он. — Я увидела тебя из окна. Ты не мог бы помочь мне?

— Элька?! — удивился Витик. — А почему ты не в школе?

— У нас бабушка болеет, кто-то должен сидеть дома. Сегодня с ней я. Нам нужны молоко и хлеб. А я не могу выйти в магазин: скоро придет врач. Сходи, пожалуйста.

— А Вова? — спросил Витик.

— Вова занят, а то он бы мне с радостью помог. — В Элькином голосе зазвучали оскорбленные нотки. — Ну как, сходишь?

— Ага, Вова занят, а я, конечно, бездельничаю. Лучше подожди, когда Вова освободится и сбегает. А ты подержишь его скрипочку.

— Я думала, что смогу попросить тебя о помощи в трудную минуту, — ледяным тоном заявила Элька и швырнула трубку.

Не чувствуя особого раскаяния, Витик походил по квартире.

«Обиделась, видите ли! Ничего, переживет. Привыкла командовать мной. Всех расставила по местам: я — бегать в магазин, Вова — возить ее в Кусково… Но вообще, зря я так, ей тоже нелегко: за больной бабкой ухаживать, между врачом и магазином разрываться. Никогда она раньше не просила меня помочь — видно, приперло. А что, возьму и схожу, трудно, что ли? Она меня не обманывала, как Малька».

И Витик позвонил Эльке и сказал, что сейчас зайдет за деньгами.

Элька явно обрадовалась, хотя и говорила сначала обиженным тоном. Она сказала, что ей необходимо вывести собаку хоть на пять минут возле подъезда, чтобы не пропустить врача, так что она вынесет Витику деньги и сумку.

Когда Витик вышел, она уже ждала, и лицо у нее было обычное — не надменное, не ехидное. И Витик удивился, что и у собаки тоже не надменное лицо.

— А что вы с другом тащили тогда на санках? — спросила она.

Витик с подозрением покосился на нее: нет, спрашивает с интересом, без ехидства.

— Генератор молний, — небрежно ответил он. — Помнишь, я тебе по телефону говорил, что мы делаем установку? Вот, доделали.

— Надо же! — удивилась Элька. — Ты уже раз чуть не погиб, а все равно работаешь с молниями. Упорный. А вдруг и вправду станешь знаменитым. Можно посмотреть, как они вылетают?

— Можно, конечно. Только сейчас он не работает: моторчик сгорел, а достать такой же не можем.

— У моего папы есть какие-то моторчики, — сказала Элька. — Лежат без дела. Может, тебе какой-нибудь подойдет?

— Моторчики? — заволновался Витик. — Ой, Эля, надо же посмотреть. Давай деньги и сумку. Если подойдет, еще сегодня успеем попробовать…

Витик помчался. Когда он пробегал мимо Вовиного подъезда, ему показалось, что за стеклом двери мелькнула красная Малькина курточка.

«Она мне что, уже мерещиться стала?» — подумал он и припустил еще быстрее.

У Эльки дома его уже ждала коробка с шестью моторчиками. С первого взгляда Витик понял: то, что надо! Он поднял глаза на Эльку.

— Три можно? Вдруг опять перегорит.

— Конечно, — пожала плечами Элька. — Попьешь чаю?

Чай уже был сервирован на журнальном столике: небольшие тонкие чашки, витые ложечки, сухое печенье и шоколадные конфеты в вазочке. Сама Элька в потрясной кофте и короткой джинсовой юбке — ну прямо картинка из модного журнала — сидела в кресле, коленки вместе, спина прямая, блюдечко с чашкой на весу. Она указала Витику на кресло напротив, он сел осторожно и затосковал, опасаясь сделать что-нибудь не так. Сразу ощутилось, что брюки у него мятые, ботинки нечищеные, нет пуговицы на рубашке, руки в ссадинах и царапинах… Хотелось есть, но он решился только на три печеньица и одну конфету.

За чаем Элька расспрашивала его о генераторе, молниях, друге Фуне, школьных делах. Витик отвечал охотно, с подробностями, даже весело — Элька смеялась, — но почему-то без увлечения, хотя разговор шел о самых интересных для него вещах.

Элька, видимо, почувствовала это, потому что приподняла брови и спросила:

— Ты торопишься?

— Нет-нет, — быстро ответил Витик. — Просто хочу спросить: как твоя живопись?

Элька показала ему свои рисунки: деревья, дома, свою собаку, бабушку… Вовы не было. Нарисовано было здорово, Витик так и сказал и увидел, что его похвала доставила ей удовольствие. Он спросил, нарисовала она что-нибудь тогда, в Кускове, а затем поднялся и стал прощаться. Элька осталась сидеть в кресле, лицо ее снова стало надменным.