Джудит Керр - Как Гитлер украл розового кролика

— Хеймпи сказала что-нибудь против Гитлера? — Анна тут же представила себе Хеймпи в сыром подземелье.

— Нет. Зато папа посмел. И он до сих пор это делает. Но сейчас никто в Германии не решится напечатать то, что он пишет. Он не получает денег. И мы не можем платить Хеймпи жалованье.

— Я понимаю… — сказала Анна и добавила: — Мы теперь бедные?

— Думаю, да. Немного. Если бы папа смог писать для швейцарских газет, тогда бы все стало нормально.

Макс уже собрался уходить, и Анна быстро сказала:

— Вряд ли Хеймпи так сильно заботят деньги. Если у нас будет маленький домик, она наверняка захочет приехать жить вместе с нами — даже если мы не сможем платить ей много.

— Тут такое дело… — Макс замялся, но все же добавил: — Вряд ли у нас теперь будет домик. У нас и мебели-то нет.

— Но…

— У нас все украли нацисты. Это называется конфискацией имущества. На прошлой неделе папа получил письмо, — Макс усмехнулся. — Это было примерно так же, как в какой-нибудь ужасной пьесе: в дом врывается человек с плохими новостями… А в довершение ко всему — ты. Хотела откинуть лапки.

— Не хотела я откинуть лапки! — возмутилась Анна.

— Да знаю, что не хотела, — согласился Макс. — Но этот швейцарский доктор рисовал нам довольно мрачные картины. Ты хочешь лечь?

— Да, наверное…

Анна почувствовала слабость, и Макс помог ей добраться до кровати.

— Макс, — спросила Анна, оказавшись в постели, — а конфискация… Это так называется? Нацисты, они всё забрали? И наши вещи тоже?

Макс кивнул.

Анна пыталась представить, как это: пианино… занавески с цветочками, которые висели в гостиной… ее кроватка… и все игрушки! И ее розовый кролик! Она вдруг страшно расстроилась из-за кролика. У него были черные вышитые глазки. (Сначала-то у кролика глазки были стеклянные, но они пришли в негодность много лет назад.) У Анны была привычка теребить его лапки. Шерстка кролика, теперь уже не совсем розовая, была такой мягкой, такой родной. И как Анна могла упаковать с собой какую-то невыразительную шерстяную собачку вместо розового кролика? Это было ужасной ошибкой, и теперь ее не исправишь.

— Я всегда знал, что надо было взять с собой игровой набор, — сказал Макс. — А теперь в него, наверное, Гитлер играет. Вот прямо сейчас и играет…

— И тискает моего розового кролика, — добавила Анна и засмеялась, но по щекам у нее катились слезы.

— Все равно нам повезло, что мы здесь.

— Почему? — спросила Анна.

Макс как будто бы что-то внимательно рассматривал, глядя в окно за ее спиной.

— Папа знает от Хеймпи, — сказал он, — что на следующий день после выборов нацисты пришли за нашими паспортами.

Как только Анна достаточно окрепла, из дорогого отеля пришлось переехать. Папа с мамой нашли небольшую гостиницу в одной из деревушек у озера, недалеко от пристани. Называлась она «Гастхоф Цвирн» — по фамилии владельца. Перед гостиницей был мощеный дворик, большой фруктовый сад тянулся от дома до самой воды. Обычно в гостинице никто подолгу не жил — сюда заходили, чтобы поесть и выпить, — но у герра Цвирна было несколько комнат, которые он сдавал за небольшую плату. Мама и папа сняли две комнаты: одну — для себя, другую — для Макса с Анной, и это позволяло сильно экономить.

На первом этаже была большая удобная гостиная, украшенная оленьими рогами и веточками эдельвейсов. А в теплую погоду столики накрывали в саду под каштанами, отражавшимися в водах озера, и фрау Цвирн обслуживала посетителей здесь. Анне это очень нравилось.

По выходным сюда приходили музыканты из деревеньки и играли до позднего вечера. Можно было слушать музыку и смотреть, как сквозь листву поблескивает вода и как по озерной глади скользят пароходы. В сумерках герр Цвирн включал в саду свет — и на деревьях загорались маленькие фонарики, освещавшие столики с едой. На пароходах тоже зажигались сигнальные огни (обычно желтого цвета), чтобы их было видно другим судам. Но иногда встречались яркие пурпурно-фиолетовые огни. На фоне темно-синего неба они так красиво отражались в глубинах озера! Каждый раз Анне казалось, будто кто-то сделал ей маленький волшебный подарок.

У герра и фрау Цвирн было трое детей, которые всюду бегали босиком. И как только Анна настолько окрепла, что ее ноги уже не казались ей ватными, они с Максом стали осваивать окрестности вместе с маленькими Цвирнами.

Дети Цвирнов, как и все жители деревни, говорили на швейцарском диалекте, который Макс и Анна поначалу понимали с трудом, но скоро освоились. Старший сын герра Цвирна Франц взялся учить Макса ловить рыбу (хотя Макс все равно ничего не мог поймать), а сестра Франца Френели обучала Анну прыгать через скакалку так, как это было принято в ее деревне.

Благодаря такой жизни к Анне быстро вернулись силы, и в один прекрасный день мама объявила: пришло время возобновить школьные занятия. Предполагалось, что Макс будет посещать среднюю школу для мальчиков в Цюрихе. Ему придется ездить туда на поезде. Это не так интересно, как плыть на пароходе, зато гораздо быстрее. А Анна будет ходить в деревенскую школу с детьми Цвирнов. Анна и Френели были примерно одного возраста, так что они окажутся в одном классе.

«Ты будешь моей лучшей подругой!» — заверила Френели Анну. У Френели были длинные тоненькие косички, похожие на мышиные хвостики, и выражение постоянной обеспокоенности на лице. Анна еще не совсем понимала, хочет ли она быть лучшей подругой Френели. Но ответить так было бы верхом бестактности. И утром в понедельник они вместе отправились в школу. Френели шла босиком, а туфли несла в руках. По пути к ним присоединились другие дети, почти все — босые, и почти все несли свою обувь в руках. Френели познакомила Анну с некоторыми девочками, а мальчишки стояли поодаль, с другой стороны дороги, и молча на них смотрели. На школьном дворе их встретил учитель. Зазвонил колокольчик. Началась ужасная суета: все бросились обуваться. По школьным правилам в школу можно было входить только обутым, но большинство детей вспоминали об этом в последнюю минуту.

Учителя Анны звали герр Граупе. Он был довольно старым, с желтоватой седой бородой и внушал всем благоговейный трепет. Герр Граупе указал Анне место рядом с веселой светловолосой девочкой по имени Рёзели. Анна пошла к указанному ей месту по центральному проходу между партами — и класс дружно охнул.

— Я сделала что-то не так? — шепотом спросила Анна у Рёзели, когда герр Граупе повернулся к ним спиной.

— Ты прошла по центральному проходу, — шепнула в ответ Рёзели.