Дмитрий Нагишкин - Город Золотого Петушка

И очень обрадовался, когда сквозь мглистую, белесую дымку тумана, скрадывавшего окрестность и делавшего привычные места совсем неузнаваемыми, увидел свет в окне их комнаты. Окно было открыто настежь, и мама Галя, перевесившись через подоконник, нахмурив брови, напряженно всматривалась в туман за окном…

А из тумана несся ровный, сильный гул прибоя. Кажется, залив разыгрывался не на шутку. И волны, все смелея и набирая силы, подступая все ближе и ближе, сильнее окатывали Янтарный берег.

Янтарный берег к утру был захламлен водорослями, которые нанес шторм, и пляж покрылся ребристыми буграми, отмечавшими границы отступления воды, когда шторм стал утихать и воды моря скатывались назад, туда, откуда нагнал их ветер, утихший к утру.

Как всегда после шторма, на берегу тут и там, всюду, куда только хватало глаз, были видны искатели счастья, искатели янтаря. Согбенные их фигуры медленно передвигались по берегу весьма странной процессией. Словно исполняя какой-то обряд, они то и дело наклонялись, проходили несколько шагов, не в силах оторвать взгляд от песка под ногами, и склонялись опять и опять. Иногда они делали это движение разом, и тогда казалось — это язычники, поклоняющиеся морю, которое с шумом окатывало пенной водой их ноги…

Обрывки туч — серых и черных — волочились по небу, обгоняя друг друга, в страшной спешке торопясь куда-то и по дороге разваливаясь и разваливаясь, уже не в силах закрыть собою небо и солнце. Точно разбитая армия, лишенная командиров, мчались они в панике и не могли остановиться и таяли на глазах. А лучи солнца прорывались через их нестройные толпы и все чаще озаряли сырую землю и мокрые деревья, от которых уже начинал подниматься светлый легкий парок.

Игорь проснулся с неприятным чувством усталости, весь разбитый. Конечно, он не выспался, так как и лег он очень поздно, и долго не мог уснуть, и долго трясся под своим одеялом — дрожь, прошедшая было, когда он вошел в теплую комнату, вновь овладела им, едва мать погасила свет и темнота окружила его со всех сторон, — уснул он лишь тогда, когда мама Галя укрыла его своим одеялом. Всю ночь мерещилось ему что-то такое, чего он не мог поутру вспомнить, но что легло нехорошим осадком на настроение. То, о чем говорили на берегу не видимые ему люди, как-то задевало его сознание, оставляя ощущение тревоги…

Отец и мать сидели у окна и тихо разговаривали между собой. Беседа, видимо, была начата довольно давно, так как Игорь услышал лишь ее окончание.

— А меня, Галюша, это очень обрадовало! — сказал отец. — Я понимаю, конечно, что это не дело, но меня очень обрадовало в нем сознание долга. Повод, ты права, пустяковый. Но то, что он так твердо исполнял свое обещание, это заслуживает уважения.

— Ну, стань перед ним на коленочки! — раздраженно сказала мама. — А свалится он после этого, что мы тут делать будем с ним, в чужом городе, да еще в доме отдыха? Ты над этим подумал?..

— Но, Галя, если в мальчике пробуждается чувство обязанности…

— Перед кем?

— Перед товарищами.

— А перед родителями оно должно быть?

— Да, конечно. Но, знаешь, чувство коллектива, чувство локтя…

Мама вздохнула и отвернулась:

— Ох, беда мне с этими педагогическими теориями! Ты тоже не лучше его. Затеял вчера эту дурацкую поездку в Ригу, надышался там сыростью и пылью, я уж слышу, как ты дышишь, — опять начнутся приступы. Кто будет за это расплачиваться? Я, опять я! Как мне это надоело!

— Но ты же была довольна этой поездкой, Галя! Была?

— Ну, была. А сегодня у меня весь день испорчен.

— Галя!

— Не хочу я разговаривать больше!

Папа положил руку на ее колени:

— Не надо сердиться. Я понимаю, что ты раздражена, устала, что мы доставляем тебе неприятности, но… не надо тратить жизнь на ссоры, Галенька! Право же, она слишком коротка, чтобы расходовать ее так неразумно.

— Слышала уже это, — с досадой сказала мать.

— Я поговорю с ним серьезно, — успокаивая ее, сказал папа Дима.

Игорь пошевелился. Родители обернулись к нему.

— Вот полюбуйся собой! — сказала мама Игорю. — Под глазами синие круги, морда зеленая, глаза красные… — Она сердито подошла к Игорю и приложила руку к его лбу: — Голова у тебя не болит? Оставайся в постели, надо полежать тебе, выспаться…

— Я выспался, мама! — сказал Игорь.

— Пусть пройдется, погуляет, — сказал папа Дима. — Доберет после обеда.

Мама только сверкнула на папу Диму глазами.

Игорь пошел к гроту. Сейчас, после всех тех кошмаров, которые мучили его всю ночь и от которых не осталось ни одного ясного воспоминания, он подумал, что ночной разговор померещился, может быть, ему только во сне, и уже облегченно вздохнул. Но тут глаза его остановились на изжеванной, переломанной папироске, которую бросил тот, с усиками. Значит, ему не приснились люди, что вели вчера разговор вот тут; Игорь с отвращением поглядел на эту папиросу и, сам не зная почему, только для того, чтобы она не валялась тут, ногой отбросил к каменной стене. Этого ему показалось мало, и он ногой же намел на нее песок. Теперь папироса исчезла с его глаз.

Папа Дима вышел следом за Игорем. Он подошел к Игорю, чтобы начать обещанный маме Гале разговор, и спросил для начала:

— Ну, как твои питомцы?

— Пойдем посмотрим! — сказал Игорь.

И они пошли по траншее.

Перед гнездом стояли уже Аля и Ляля, Андрюшка Разрушительный, Толстая Наташка, Мишенька — Полковой Оркестр и еще целая куча ребят, в которой не было только маленькой Наташки. У всех были полны руки мух и гусениц. Того, что нанесли сегодня ребята, хватило бы на целый полк ласточек.

— О! Здорово, ребята! — обрадованно сказал Игорь. — Здравствуй, Ляля-Аля!

Девочки отозвались ему как-то неохотно, даже несколько сердито.

— Что случилось? — спросил Игорь.

— А это мы у тебя хотим спросить, — сказал Андрюшка Разрушительный.

— Да что случилось? — опять спросил Игорь.

Ляля, жалобно поглядев на него, сказала:

— Еще одного птенчика нет, Игорь! Мы приходим, а его нету. Сидит только один на краешке гнезда и кричит…

— Братика зовет, — добавила Аля, еще жалобнее устремив свои голубые глаза на Игоря с вопросительным выражением. — Ты дежурил? А?

— Конечно, — сказал Игорь, покраснев. — Вот пусть Наташа скажет.

— Он сменил меня, — вдруг сердито сказала Толстая Наташка. — А дежурил не дежурил, не знаю.

И все ребята уставились на Игоря с немым вопросом.

А он смотрел не на ребят, а на папу Диму. Как же так, ведь папа Дима остался взамен его и обещал сохранить птенцов. Что же случилось?