Жанна Браун - Зорькина песня

— Варя! — гневно сказал Кузьмин, стукнув палкой по полу. — Собственно говоря, вам доверили детей!

Маря замолчала, со всхлипом втягивая в себя воздух.

— Степан Фёдорович, это всё Зорька, — быстро сказала Наташа, — знала и ничего мне не говорила. Просто безобразие. Не могу же я одна за всеми уследить!

Кузьмин скользнул взглядом по возмущённому лицу Наташи. Озабоченно потёр лоб. Нахмурился.

— Срочно в больницу.

Даша заплакала. Обхватила руками шею воспитательницы.

— Не надо… Верванна, миленькая… не надо в больницу.

Кузьмин наклонился к Даше. Левое веко его задёргалось.

— Там тебе молоко будут давать, — мягко сказал он, — ну, не плачь, поправишься — и мы за тобой приедем.

— Я здесь поправлюсь… мне Зорька молока принесла… за платье.

— Вера Ивановна, отнесите Лебедь в служебный вагон, — распорядился Кузьмин. — Варя, помогите воспитателю. В конце концов, ночью будем на месте…

— Даша! — Зорька бросилась к подружке, но Кузьмин схватил её за руку, резко повернул к себе. Зорька съёжилась, ожидая, что Кузьмин сейчас накричит на неё, как до этого кричал на Нинку. Она глубоко вздохнула и воинственно выставила вперёд плечо, готовая сражаться сейчас с целым светом один на один, раз Дашу всё равно унесли.

Но Кузьмин не закричал. Он стоял среди вагона, широко расставив ноги, чуть покачиваясь, и смотрел на Зорьку со странным удивлением, словно видел впервые.

— Гм… — сказал наконец он, — героем себя считаешь? Так, так… А если бы Лебедь погибла, а? Молчишь?

— Я… я думала, она поправится, — прошептала Зорька.

— Думала… Головой надо было думать, чем? Повтори!

— Головой! — растерянно повторила Зорька.

Наверху рассмеялась Галка. Следом за нею, будто сбросив оцепенение, заговорили, зашушукались девчонки. Нинка отступила в сторону и незаметно шмыгнула за титан.

— Ты думаешь, Будницкая, — продолжал Кузьмин, уже позабыв, видимо, о существовании Нинки, — я ничего не знаю о драке? Как ты разбила голову Дмитриеву? Я всё знаю! От меня ничего не укроется! Как стоишь! Перестань грызть ногти и встань смирно, когда говоришь со старшими! Совсем распустились! Устраивают драки, отстают от поезда, расхищают казённые вещи! Позор! Я вам покажу круговую поруку, собственно говоря! Марш на место!

Зорька шарахнулась в сторону, наткнулась на кого-то и, не разбирая дороги, полезла в самый тёмный угол на нижние нары.

— Всем ясно?! — донёсся до неё отчётливый бас Кузьмина. — Надеюсь, вопросов не будет?

— Будет… Наташка, не дёргай за ногу, может, я спросить хочу.

— Давай, давай, Ляхова, спрашивай, — разрешил Кузьмин, — только по существу вопроса.

— Я по существу, — заверила Галка. — А что с Гитлером сделают, когда поймают?

Зорька уткнулась носом в подушку, натянула одеяло на голову.

Почему так случается? Хочешь сделать что-нибудь хорошее, а выходит плохое?.. Может, она просто такая невезучая? Жила себе с папой, мамой, бабушкой, а теперь никого нет. И Дашу унесли. Все только и знают, что ругают, кричат… Лучше бы она осталась в санитарном вагоне с Васей. Поехала бы с ним в госпиталь, а потом на фронт. Всё лучше, чем здесь оставаться. Наташке так везёт, что ни сделает — всё хорошо, и Кузьмин ей: «Наташенька, Наташенька…» Кукла несчастная!

Зорька нащупала под подушкой обрывок газеты с Васиной полевой почтой и успокоенно вздохнула.

«Убегу, — твёрдо решила она. — Как приедем, сразу убегу! Вот Вася обрадуется!»

Зорька облизала солёные губы, улеглась поудобнее и представила себе, как она убежит, как Вася встретит её и они вместе станут бить фашистов.

…Бегут солдаты по широкому полю, а впереди всех с винтовкой она, Зорька! «Ур-а-а-а!» Удирают от них фашисты. Зорька впереди… и неожиданно выбежала в степь, стала рвать георгины, но откуда-то вышел Кузьмин.

— Вставай! — закричал он и потянул Зорьку вниз. — Вставай, засоня!

Зорька испуганно вскрикнула и открыла глаза. Кто-то настойчиво тянул с неё одеяло. Она быстро села, дёрнула одеяло вверх, чувствуя, как всё тело мгновенно покрылось липким горячим потом.

— Тю, скаженная! Держи! — сказала Маря и положила Зорьке на колени громадный букет цветов.

— Пока ты спала, до тебя кавалер прибегал. Красивенький такой хлопчик со зверски побитой башкой! — Маря прыснула в кулак и вся заходила, заколыхалась от смеха.

Зорька растерянно смотрела на цветы, не совсем понимая, снится ей всё это или нет.

От цветов горько и нежно пахло степью. Зорька нерешительно протянула руку и потрогала бархатное сердечко ромашки. На пальце осталась жёлтая пыльца…

— Тили-тили тесто, жених и невеста! — ехидно пропела Галка и засмеялась, но на этот раз её никто не поддержал. Девчонки окружили Зорьку и смотрели на цветы с необидной завистью.

— Живые… — удивлённо прошептала Нинка, придвигаясь ближе. — И это всё тебе?

Зорька взяла цветы обеими руками, зарылась в них лицом и, чувствуя, как уходит из сердца тоска, сказала:

— Сашка… Вот дурак какой!

С самого вечера по стенам и крыше вагона однозвучно барабанил дождь, и от этого в теплушке вдруг стало уютнее, было приятно лежать под тёплым одеялом и слушать сквозь дремоту, как Маря выводит сонным голосом свою нескончаемую сказку про красну девицу и удалого казака, которых «разорялы злии люды…»

А под утро Зорька внезапно проснулась от какой-то особенной стойкой тишины. Вагон не двигался. Но не так, как это бывало на прежних остановках, а прочно, точно колёса наконец отстучали своё и замерли теперь навсегда.

Зорька осторожно сползла с нар и выглянула в приоткрытую дверь.

Дождь прекратился. В разрывах туч холодно голубело небо. От вагонов к самому горизонту тянулось унылое безлесье степи, и только кое-где шевелилась на ветру сухая ломкая трава. Ветер утюжил её, гоняя по степи серые шары перекати-поля. А у самого горизонта, точно застывшие волны, лиловели песчаные барханы. Невдалеке от эшелона виднелось несколько желтовато-серых домов с плоскими крышами. Возле домов дымили паровозы, двигались товарные составы. Там была станция.

Так вот в чём дело! Вагоны с детским домом стояли в тупике.

— Девчонки! — закричала Зорька. — Вставайте! Приехали!

— Цыть, скаженная! Горланишь до света, як петух, — сердито сказала Маря.

Выглянула из вагона и всполошилась.

— И впрямь, приехали! Чего ж ты молчала?! Вставайте, дивчатки, вставайте!

Рядом, в вагоне мальчишек, зашумели, затопали, послышался протяжный удивлённый свист.

Девчонки прыгали с нар. Сонные, растрёпанные, ничего толком не поняв, толпились в проходе, натыкаясь друг на друга.

Анка высунула голову, похлопала заспанными глазами.

— Да тише вы! Что случилось?