Жаклин Уилсон - Сахарная вата

Потом я слепила маму. Я очень старалась сделать маму стройной и модной и слепила ей ярко-розовое платье. Пока я лепила маму, у меня начал хлюпать нос. Я решила вытереть его туалетной бумагой, но она в ванной у Билли была такой жесткой, что едва не ободрала мне кожу.

Под конец я слепила Стива – с розовой лысой головой и могучими бицепсами – и крошечного, стоящего на четвереньках Тигра. Их я поселила в левой стороне домика. Я сделала тонкую пластилиновую дверь на обеих сторонах стенки, разделяющей две примыкающие друг к другу гостиные, так что теперь я (в виде куклы, разумеется) могла в любое время переходить из одного домика в другой и обратно.

Закончив лепить, я откинулась назад и вздохнула.

– У тебя все в порядке, Флосси? – крикнул снизу папа.

– Да, все хорошо, пап, – немедленно откликнулась я.

– Поедешь провожать Билли в аэропорт?

– Конечно, что за вопрос, – сказала я.

Я взяла розовую пластилиновую маму, поцеловала ее и погладила – очень осторожно, чтобы у нее не отвалилась голова, руки или ноги.

– Я люблю тебя, мама, – прошептала я и тут же подумала о своем авиабилете. Всего одни сутки – и я буду с ней. Буду жить в прекрасной квартире, в солнечном красивом городе, и все вокруг будут дико мне завидовать, и никто никогда не станет насмехаться надо мной, дразнить или жалеть.

– Флосс? – окликнул меня папа.

Я подняла пластилинового папу и кончиком пальца пощекотала его толстый живот. Пластилиновый папа захихикал и заскакал на месте.

– Я люблю тебя, папа, – прошептала я. – Не волнуйся, я буду с тобой, что бы ни случилось. – Я немного помедлила и добавила: – Человек никогда не знает, на каком углу его поджидает удача. Она может появиться нежданно-негаданно, откуда никак не ждешь.

Мы с папой отвезли Билли в аэропорт Хитроу. Сдали в багаж его вещи, проводили к стойке регистрации, а потом дошли вместе с ним до самого выхода на посадку. Билли выглядел таким старым и слабым, что папа даже спросил, не можем ли мы проводить его товарища до самого самолета, но нам не разрешили.

– Ну, нет так нет, – сказал папа. – Билли, старина, я уверен, что все будет хорошо. Ты справишься. Просто найди самую красивую стюардессу, возьми ее под руку и попроси тебе помочь.

– Нет уж, насчет молоденьких и красивых – это скорее по твоей части, парень, – ответил Билли. – О боже, меня прямо мутит от страха! Пожелай мне спокойного полета, Флосси. Ты приносишь мне удачу, малышка.

– Вы долетите до места целым и невредимым и при этом очень приятно проведете время, мистер Щепка, – сказала я.

– Ну, насчет «приятно проведете время», не знаю. Ведь если бы всемогущий Господь хотел, чтобы мы летали, он дал бы нам крылья, – сказал Билли. – Я вот три четверти века прожил и ни разу не рисковал подняться выше чем на два метра, и вот на тебе – на старости лет собираюсь взлететь в небо сразу аж на десять километров! Пожалуйста, держите за меня кулаки все ближайшие двадцать четыре часа, чтобы я вдруг не свалился вниз, ладно?

– И кулаки будем держать, и все что скажешь, приятель, – пообещал папа и крепко обнял Билли.

Я тоже обняла Билли и поцеловала его в бледную, колючую от седой щетины щеку. Потом Билли пошел к выходу на посадку и даже пытался весело махать нам руками, но выглядел таким испуганным и так покачивался на своих дрожащих ногах!

– Надеюсь, с ним все будет хорошо, – сказал папа. – А знаешь, Флосс, если бы ты полетела этим же рейсом, то это ты присматривала бы за старым Билли, благослови его Господь, а не он за тобой.

– Но я никуда не лечу, пап.

– Знаю, милая. Однако не забывай, что твой билет в целости и сохранности и его можно использовать в любой момент.

– Если хочешь, порви его, – ответила я, беря папу за руку. – Я все равно не полечу по нему.

По дороге из Хитроу папа неожиданно завопил и принялся указывать куда-то рукой. Я посмотрела и увидела вдали залитое огнями большое поле, над которым поднимались огромные колеса.

– Это ярмарка! – воскликнул папа.

– Да, да! Поехали туда, а, пап, ну пожалуйста!

– Конечно поедем, малышка! Найдем твою карусель, и ты снова прокатишься на Перл.

– А потом найдем киоск с сахарной ватой и увидимся с Розой!

– Да, это будет великолепно, – кивнул папа, сворачивая с основной дороги на боковую, ведущую к ярмарке.

Мы припарковали фургон и побежали, держась за руки, приплясывая на бегу и радостно покрикивая, но, добежав до поля, увидели, что все выглядит как-то не так. Не так стояли окружавшие ярмарку фургоны, не такими были аттракционы, на карусели крутилось много ярко раскрашенных лошадок с длинными гривами и хвостами, но среди них не было розовой, той, которую звали Перл.

Мы поискали киоск с сахарной ватой. Мы нашли целых три киоска с сахарной ватой, но ни над одним из них не висел большой розовый плюшевый медведь. И ни в одном из них не было Розы. Нет, это была другая, неправильная ярмарка.

Мы немного походили по ней, но без какой-либо охоты. Здесь все, все было не так, и у нас не лежала душа к этой ярмарке. Нам сразу же захотелось домой… Хотя, если подумать, то и дом у нас теперь был ненастоящим.

– Что же нам с тобой делать, пока я каждый вечер буду работать в прицепе Билли? – спросил папа. – Может быть, нанять для тебя няню?

– Да брось ты, пап! Что я, маленькая, что ли? – обиделась я.

– Пожалуй, я могу попросить мисс Дэвис…

– Пап! Перестань! Она будет кудахтать надо мной и кормить меня сэндвичами с птичьим кормом!

– Ну, есть еще Старый Рон. Он, конечно, слегка чокнутый, но вполне безобидный и очень хорошо к тебе относится, Флосс.

– Не нужно никакого Старого Рона. Пусть за собой присматривает, может справится.

– Пожалуй, разок-другой я могу попросить родителей Сьюзен, чтобы ты оставалась у них.

– Вот это другое дело, это я совсем не против!

– Да, но оставлять тебя там на ночь каждый день не получится, – сказал папа. – Знаешь, мама Рианнон встретила как-то на днях меня возле школы и…

– В дом к Рианнон я не пойду, пап. Ни за что.

– Хорошо, – вздохнул папа. – И все-таки что же мы будем с тобой делать, солнышко?

– Ничего не будем делать. Буду сидеть здесь, у Билли.

– Но я же не могу оставить тебя одну, милая.

– Почему нет? Можешь. Со мной все будет хорошо. Я буду читать, смотреть телевизор, шить, а когда устану, лягу спать. Все просто.

– А если кто-нибудь постучит в дверь?

– Не отвечу. Я же не глупая, пап.

– Уверен, что это против закона – оставлять ребенка в твоем возрасте одного в доме, – обеспокоенно сказал папа.

– А кто об этом будет знать? Только мы с тобой, – ответила я. – Пап, пожалуйста, не волнуйся за меня. Со мной все будет хорошо-прехорошо.