Наринэ Абгарян - Всё о Манюне (сборник)

– В городскую баню.

– Зачем?

– Как зачем? Мыться. Газ только через три дня дадут, не ходить же вам немытыми?

– Ничего, мы потерпим!

– Я вам дам «потерпим», ясно? Послезавтра мой день рождения, и я желаю видеть вас исключительно чистыми.

– А почему нельзя дома помыться? Вскипятили бы воду на дровяной печке.

– Времени на всех воду кипятить не хватит, нам с Надей завтра на печке горячее готовить. Так что дома помоются только Гаянэ с Сонечкой. Все остальные сходят в баню.

Мы с Каринкой и Манькой недовольно переглянулись. Идти в городскую баню совсем не хотелось.

– Разве это нормально – мыться на виду у голых тетенек? – промычала я.

– Очень даже нормально! И нечего кривить рот! Можно подумать, вы потом не в тетенек вырастете!

– Не хотим мы быть тетеньками!

– Не хотите тетеньками, значит, будете дяденьками!

– Ба-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

– Нечего ныть. Вернетесь со школы, и сходим в баню, ясно?

– …

– Ясно?!

– Ды.

– Вот и славно!

В понедельник почти весь город вышел на работу с немытыми шеями. Помыться смогли только те редкие бердцы, в домах которых сохранились старые, еще военных времен, дровяные печки для протапливания бань. Экстерьеру такие печки были дивного – длинный трехметровый чугунный цилиндр с торчащей с верхнего краю монументальной лейкой. В нижней части находилась «растопка», там, весело гудя, горели дрова. Растопка запиралась на неожиданно кокетливый для такой сокрушительной конструкции крючок. Чтобы подкинуть в огонь дров, приходилось поддевать крючок и распахивать жаркую дверцу деревяшкой. В верхнюю часть печки подавалась вода. Она нагревалась быстро, но лилась неравномерно – то кипятком обдаст, то ледяной струей окатит. Обязательным условием было наличие распахнутого настежь окна – чтобы не угореть от обратно задуваемого ветром дыма печи. Особенно бодрили такие банные процедуры зимой – один бок горит жаром, другой продувается на сквозняке, от дыма слезятся глаза и першит в горле, а лейка плюется контрастными струями. Не мытье, а мучение.

Поэтому, когда газопровод, наконец, дотянулся и до нашего высокогорного района, люди первым делом выволокли из домов чугунных монстров и заменили их компактными газовыми колонками. Чугунные монстры какое-то время пылились на задних дворах, а потом были счастливо разобраны на запчасти и пущены на другие насущные хозяйственные нужды. Сосед Ба дядя Гор, например, распилил свою печку пополам – вдоль, залатал дверцу растопки и использовал получившиеся лохани для сбора дождевой воды. Как и чем он пилил эту зубодробительную конструкцию, мы не знали, а спросить стеснялись – дядя Гор был человеком немногословным и на любой прямо поставленный вопрос отвечал уклончивым «хм». А узнать, чем он пилил печку, нам ой как хотелось, ведь это очень полезная информация для любознательных и всегда готовых к подвигу советских детей!

Манька часто совершала дипломатические подходы к молчаливому соседу – пыталась обаять его всеми возможными способами. То вишневой косточкой в окно стрельнет, то подкоп под забор организует, то изолентой ручку входной двери обмотает, то какую еще кокетливую проделку выкинет. Жена дяди Гора, тетя Мелина, в Маньке души не чаяла, поэтому все ее выходки комментировала смехом. А дядя Гор молчал– молчал, а потом выдавал свое фирменное «хм». Ба поползновения внучки не одобряла, боролась с ними накатанными способами – и в угол Маньку поставит, и без сладкого оставит, и высечь грозится. Манюня бабушкиных угроз исправно пугалась, но попыток обаять молчаливого соседа не бросала.

В свободное от работы и Манькиных ухаживаний время дядя Гор ваял. Он был очень рукастым и не лишенным чувства прекрасного человеком, поэтому постоянно совершенствовал свой быт. При этом работал с какой-то космической скоростью. Проснулся с утра – а во дворе дяди Гора красуется новый гаджет – небольшая деревянная беседка. К вечеру она обзаводится гладко отшлифованным столом, а к завтрашнему утру – стульями. Еще через день беседка покрыта ровным слоем специального лака, а от дома к ней тянется узкая, аккуратная тропа из речной гальки.

Проигнорировать такую беседку может только какой-нибудь каменный истукан. Похвастать качествами каменного истукана Манька не могла – Манька была сверхлюбопытным ребенком с воинственно развевающимся чубчиком на голове и с шилом в одном месте. Поэтому при виде беседки она не придумала ничего лучше, чем тотчас явиться с визитом вежливости, вся встревоженная, в пижаме и сандалиях на босу ногу. Да и как можно не нарисоваться с визитом в самую рань, если на соседском дворе творятся такие чудесные дела – дядя Гор, по брови в опилках и прочей деревянной лузге, шлифует бок беседки, а тетя Мелина ходит кругами и восторженно ахает!

На звонкое приветствие Мани дядя Гор коротким жестом показал, чтобы она не подходила близко, а то кругом мусорно, а тетя Мелина побежала в дом – за пирожками с яблочным повидлом. И пока всполошенная отсутствием шкодливой внучки Ба бегала по дому, раненой белугой взывая к ее совести и заглядывая во все укромные места, Манька, по-царски расположившись на заботливо подстеленном пледе, элегантно пожирала Тетимелинины фирменные сладкие пирожки, запивая их второй чашкой густого какао. И неустанно сыпала искрометными вопросами:

– Дядя Гор, а вы потом в этом домике жить будете, да? Это будет ваша конура?

– …

– А чего это вы шпак… шпаклюете? Это ведь шпаклевать называется, да? Стены шпаклюете, чтобы мухи спотыкались?

– ???

– Ну когда стена гладенькая, небось мухи ходить по ней не могут, спотыкаются и падают вниз. Хорошо, что ночью они не летают. А то будут падать гурьбой, а вы на полу спите. С открытым ртом. Проснулись – а мух во рту видимо-невидимо. Буэ.

– Хм.

– Вот и я думаю, что на вкус они не очень, – вещала Манька, уплетая за обе щеки пирожки и качая туда-сюда пухленькой ножкой в красной истоптанной сандалии.

На этом месте ее непринужденную светскую беседу оборвали самым бесцеремонным образом – выбежавшая из дома Ба зацепила краем глаза соседскую беседку, подошла к забору и среди прочих Дядигоровых нововведений обнаружила свою внучку.

– Мария! – протрубила иерихонской трубой она. – У тебя совесть есть?

Дядя Гор, пронзенный в самое исподнее воплем соседки, выронил рубанок, а Манька спешно спряталась за спину тети Мелины.

– Ну чего ты, Роза, – вызвала огонь на себя тетя Мелина, – девочка просто прибежала к нам беседкой любоваться. Это я во всем виновата, задержала ее, вот, завтраком кормлю.