Эдуард Веркин - Герда

– Это что за зоопарк? – спросил я.

– Это Герда, – с удовольствием сказала Алька. – Герда всех их сюда пригнала.

– Герда?

– Ага, – кивнула Алька. – Короче, она утром болталась во дворе, скучала, бревно катала, то-се, в пруд прыгала. Докторишка было со своими спичками сунулся, она его шуганула, как обычно, и опять пошла бревно глодать. А потом ей стало скучно бревно катать и в пруд прыгать, и она отправилась погулять в Торфяное.

Алька хихикнула.

– Собрала там всякой разной скотины и сюда пригнала.

– Зачем? – тупо спросил я.

– А я откуда знаю? – пожала плечами Алька. – Инстинкт, видимо.

– Инстинкт?

– Ага. Вероятно, гены пастушеских собак. Унюхала баранов, ну и других заодно, вот и пригнала. Решила, что они наши. Хорошо, хоть лося какого не загнала.

Ну да, коров-то в реку она тоже легко загнала. Инстинкт.

– Здорово, да?! – восхищенно спросила Алька. – Корова настоящая… Хорошая корова, наверное, ее доить можно.

– Кто доить-то будет? – поинтересовался я.

Алька пожала плечами.

– Я доить не умею, – сказала она. – Может, мама? Она любит все такое, натуральное. Будет доить натуральную корову, взбивать натуральное масло. Помнишь, она на выставке народных ремесел купила березовую взбивалку? Так вот ею пусть и взбивает.

Я представил, как мать доит корову. Выходит утром в мексиканской юбке ручной работы, в кофте из шерсти лам с южных склонов какой-нибудь там Кахамарки, с зонтиком из экологического египетского папируса. Доит натуральную корову. Взбивает натуральной взбивалкой. Печет хлеб. Не, что-то не стыковалось… Корову придется отдать.

– А кто навоз будет убирать? – спросил я.

– Какой навоз? А, ну да, мрачная диалектика бытия… Ну, надо нанять кого-нибудь. В агентство позвонить… Кто этим вообще занимается? Золотарь? Навозник? Шит-клинер?

– Шит-файндер, – поправил я.

Алька хихикнула.

– Шит-кипер, – поправила она меня. – Или шит-сталкер.

– А мужик как тут оказался? – кивнул я. – С чего она его-то загнала? Да еще и строителя?

– А я откуда знаю? – Алька зевнула. – Может, он в магазин вышел за хлебом, ну, Герда его за компанию и загнала. Я ему кричала, чтобы он уходил, а он молчит. Ну, подходить я уже не стала, сам понимаешь.

Вот уж да. Вот уж не ожидал.

– А там, видимо, хозяева толпятся, – указала Алька за забор.

– А чего не заходят? – спросил я.

– Сам не понимаешь, что ли? Частная собственность, стреляем без предупреждения, все же об этом знают.

Ну да, конечно. В прошлом году к нашему соседу справа Сверкачову ночью ребятишки из Торфяного залезли – он садовод известный, даже бананы у себя выращивает. Вот они за бананами и залезли. А Сверкачов, он генерал, в отставке, конечно, но все равно генерал. На пенсии ему скучно, бессонница, он сидит на балконе и в телескоп смотрит по ночам. Глядит – шпанюки за бананами лезут. Ну, он не стал терять время, кликнул челядь и велел наловить ему шпанюков штуки четыре. Те побежали, наловили. Сверкачов усадил шпанюков за стол и стал их кормить всякими шпанюковскими радостями, пиццей, пирожными и морожеными, лимонадами поить, конфеты рассыпать. Бананы, опять же, арбузы, счастье всякое. А сам вокруг шпанюков ходит в орденах и бухтит про то, как он Кенигсберг брал, про то, как Берлин брал, вспоминает, одним словом, боевую молодость. Ну, шпанюковские родители перепугались до полусмерти, кинулись своих дураков вызволять с полицией, а Сверкачов как раз только в раж вошел, рассказывает, как он на горящей самоходке к рейхстагу пробивался. А тут полисмены-омбудсмены. Ну, короче, сбили они ему все мемуары. Генерал осерчал очень, шпанюков с леденцами отпустил, а родителям велел целый месяц к нему по субботам ходить, ухаживать за огородом, подметать в саду тропинки. А кто не явится…

Явились все. Но слава про наш поселок пошла уже специфическая. Люди из Торфяного стараются подальше держаться. Вот и сейчас, даже несмотря на то, что ворота были открыты, внутрь заходить люди побоялись.

– Надо раздать скотину, – предложил я. – Народ, видимо, ждет. Волнуется.

– Мы раздавать не можем, мы несовершеннолетние, – верно заметила Алька. – Надо родителей дожидаться.

Действительно.

– А сама Герда где бродит?

Алька пожала плечами.

– Она тут немного походила, поурчала, порядок навела – и все. Где-то дома сейчас околачивается, с Мелким, кажется, играет. А может, Симбирцевым позвонить? Адке и Лешке, а? Они уже взрослые вроде…

– Давай, попробуй.

Алька принялась звонить Аделине. Я смотрел на животных. С ними наш сад выглядел поживее. Гуси мне особенно нравились.

Симбирцевы явились быстро, часа через пол. Аделина оценила ситуацию и сказала, что это позор. Симбирцев тут же приступил к восстановлению справедливости, а Аделина принялась отчитывать Альку. Со мной она даже не разговаривала, а Альку пилила вовсю. Что пора, наконец, повзрослеть. Что так нельзя. Что она все понимает, Алька подверглась тяжелым испытаниям, но так же действительно нельзя – в доме полный бардак, все покатилось к чертям, как всегда бывает в тех случаях, когда…

Алька слушала молча, не спорила, позевывала только. Симбирцев раздавал животных, брал с хозяев расписки о неимении претензий, снимал процедуру на телефон. Я бродил по саду, пугал овец, думал, что мать все равно узнает. А когда узнает, придет немного в ярость, наверное.

Оставались корова и рабочий. Почему оставалась корова, я понимал, корова – существо сильно безмозглое, попала в незнакомую ситуацию – и все, стоит и будет стоять, пока есть не захочет. А как захочет, начнет мычать. Ее теперь отсюда без хозяина не выгнать, а его, кажется, нету.

А вот почему оставался рабочий?

– Мужик, – позвал я. – Иди домой. Домой иди.

Как сидел, так и не шевельнулся. Не хотел идти. Погнать его надо, мать от него в особенную злость придет, я бы пришел, увидь такого в собственном саду. Вот я, вся в каком-нибудь там дзене, прихожу с пилатеса, а во дворе у меня сидит гастер в коме.

Позвал Симбирцева, все-таки человек с образованием, попросил перевести.

– Мужик. Гоу хоум.

Так сказал я. А он раз – и ответил. Ну, что-то на своем, курлы-мурлы, вертолет-шайтан.

– Я не очень силен в тюркских языках, – сказал Симбирцев. – Мне кажется…

Симбирцев задумался, перебирая в голове свои обширные знания.

– Что-то там про шайтана, кажется, – выдал он. – Он очень испуган и говорит, что сегодня взглянул в глаза шайтана.

– Скажи, что проводишь его, – предложила Аделина.

Симбирцев поморщился, потом и сказал:

– Пойдемте, я довезу вас до места.

Гастарбайтер отрицательно замотал головой.

– Я вас довезу, – повторил Симбирцев. – Вы где работаете?

Но мужик только мотал головой.

– Может, он ненормальный? – предположила Аделина.