Ян Грабовский - Муха с капризами (с илл.)

Что было делать бедному Тузику? Пришлось съесть и вторую котлету. При этом он так спешил, что чуть не подавился.

Вылизав пол дочиста, проследовал дальше. Зашёл в другую комнату. И сразу же наткнулся на Санди. Английское чудо-юдо лежало, свернувшись клубком, в корзиночке и дрожало от холода, несмотря на свой клетчатый фрак.

Оно злыми глазами посмотрело на Тузика, который как хорошо воспитанный пёс приближался к нему, приветливо оскалив зубы и дружелюбно виляя хвостом.

«Куда лезешь, дворняга несчастная?» — злобно заворчал Сандик.

«Ты что-то сказал?» — спросил его Тузик совершенно спокойно.

«Я сказал, что ты дворняга! И пахнет от тебя так противно, что я сейчас чихну, если ты не уберёшься! А я, да будет тебе известно, недавно перенёс простуду, и чихать мне вредно!»

Тузик пропустил всё это мимо ушей. Он был занят кое-чем другим. Ему очень понравилась подушка, на которой лежал Сандик. И корзинка.

«Неплохая постелька», — сказал он с уважением.

«Будь уверен!» — буркнул Сандик и перевернулся, устраиваясь поудобнее на своём ложе.

«Мягко тут, наверно», — продолжал Тузик.

Но Санди не удостоил его ответом. Он закрыл глаза и притворился спящим.

«Я тебя спрашиваю — мягкая подушка или нет?» — повторил Тузик.

Санди молчал.

Что ж делать псу, который на серьёзный вопрос не получает ответа? Нужно попытаться найти ответ самому, правда? Так Тузик и поступил.

Осторожно, полегонечку, чтобы не показаться нахалом, он поставил одну лапу на подушку. Подождал минутку. Поставил вторую. «Мягко тут лежать, очень мягко», — сказал он вежливо Сандику и опёрся левой задней лапой о край корзины.

Потом поставил правую лапу. И уселся на краю подушки, наслаждаясь тем, как тут мягко и уютно. Сандик не шевелился.

Тогда Тузик осторожненько лёг на подушку. На самый краешек, понятное дело.

«Тебе тут достаточно места, правда?» — вежливо спросил он.

Не получив ответа, понял, что действительно никому не мешает. Тут он улёгся поудобнее. Вытянул лапы.

«Убирайся отсюда!» — зарычал разъярённый Сандик.

«Фу, какой ты жадюга! — укоризненно сказал Тузик. — Съем я твою подушку, что ли?»

«Да мне уже лежать негде, я сейчас упаду!» — бесился Сандик.

«Нет, нет, не падай — тебе это может повредить. Лучше сойди сам!» — посоветовал Тузик и разлёгся так привольно, что Санди очутился на полу.

«Ай-ай-ай! Отняли корзинку! Спихнули меня с подушки!» — скулил англичанин.

«Фу-у, как нехорошо жаловаться! Да не будь ты таким жадным! — выговаривал ему Тузик. — Погоди, дай мне немножко полежать. Сейчас пущу тебя».

Но Санди не угомонился. Он долго скулил, визжал. Наконец с плачем побежал к своей хозяйке.

Вскоре они оба появились в комнате. Впереди, не переставая скулить, бежал Санди. За ним, в шлёпанцах и халате, спешила панна Агата.

Ужасная картина предстала её взору. Уютно свернувшись клубочком, в корзине лежал Тузик.

— Вон! Вон отсюда! Убирайся! — налетела она на злодея, обидевшего её сокровище.

У Тузика была своя гордость. Он терпел, когда на него кричала тётка Катерина. Тётка Катерина — это тётка Катерина. Как никак, первое лицо в доме. Все должны её слушаться, потому что она всех кормит.

Но чтобы эта чужачка, неизвестно откуда взявшаяся, смела орать на хозяйского пса в его родных стенах?.

«Нет, это уж слишком!» — твёрдо сказал себе Тузик.

Он оскалил зубы и глухо заворчал: «Прошу не повышать голоса!»

— Сойди с подушки! Вон отсюда, дворняга несчастная! — И панна Агата попыталась схватить Тузика за шиворот.

«Теперь пеняй на себя!» — зарычал Тузик. И — тяп панну Агату за палец. А зубки у него были, как иголки!

— Ах, ты кусаться! Ну погоди же! — закричала дама и побежала в свою комнату.

«Ага! Чья взяла?» — крикнул Тузик ей вслед.

И, чтобы показать, что он победил и презирает побеждённого врага, снова свернулся клубком и улёгся — хвостом в сторону гостиной.

Но панна Агата тут же вернулась. С зонтиком в руке. Она приближалась к Тузику, раскрыв зонтик и выставив его вперёд, как копьё.

Пёсик разинул пасть, превесело улыбаясь.

«Вот это потеха! — подумал он. — Никогда я ещё так не веселился!»

И прежде чем панна Агата успела что-нибудь предпринять, Тузик вскочил, подбежал к ней, схватил зонтик за край, там где была кисточка, и ну дёргать, вырывать, трепать.

Началась борьба. В пылу сражения всё завертелось. Халат панны Агаты надулся, как парус. Мазнул Тузика по носу.

«Хватит играть с зонтиком! — решил Тузик. — Давай ловить эти крылья!»

Он выпустил зонтик и вцепился зубами в край халата. Тут пошла настоящая карусель!

Панна Агата, стремясь освободиться от собаки, завертелась волчком. Завертелся и Тузик.

Он с размаху налетел на Сандика и загнал его под шкаф. Потом треснулся головой о ножную скамеечку. Скамеечка полетела, как бомба. И ударилась о столик — шаткий столик на трёх тонких ножках.

А на этом трёхногом столике стояла пальма — любовь и гордость тётки Катерины.

Столик с пальмой не придумал ничего лучшего, как покачнуться в одну сторону, потом в другую! Пальма зашаталась и грохнулась на пол! Прямо под ноги панне Агате. И наша гостья во весь рост растянулась на полу.

— Ой, Иисусе! — воскликнула, войдя в комнату, тётка Катерина.

Увидев её, Тузик понял, что пришло время удалиться. Он уже собирался вот-вот прошмыгнуть мимо тётки Катерины, но тут почувствовал на шее её костлявые пальцы…

Катерина за шиворот потащила Тузика из комнаты. По дороге выдала ему полной мерой и за то, что он свалил пальму, и за то, что обидел гостью. Отвесив последний шлепок, крикнула в виде напутствия:

— Не смей мне на глаза попадаться!

И выкинула беднягу на двор.

Тузик, припадая на левую заднюю лапу, поплёлся в конуру. Рыжий был уже там и глодал излюбленную их игрушку — баранью лопатку, единственное утешение во всех невзгодах собачьей жизни.

Тузик потянул кость к себе и нехотя, только чтобы убить время, принялся глодать баранью лопатку с другого конца.

Рыжий не протестовал. Он сочувствовал Тузику от всей души. Ведь оба они пострадали из-за тётки Катерины!

Собаки глодали кость, глодали, пока наконец не заснули носом к носу.

Так общее несчастье объединило измученные собачьи души, а сон их исцелил.

Миновал обеденный час. Выспавшийся Рыжик заметил, что дверь кухни приотворена. Ну как было устоять перед таким искушением? Он сунул нос в щель. Но на пороге его встретила Имка.

«Мой юный друг, — мяукнула она, — будь ты постарше, я бы с тобой не стала и говорить, но так как ты молод и неопытен, предупреждаю тебя: не входи, а то достанется».