Станислав Востоков - Дзын

— Закрывай-ка глаза, — снова говорит Костя. — Ты в речке купаться любишь?

— А-то! — отвечает Маша с ящика. — Только не сейчас. Летом.

— Ну, представь, что теперь лето. Представила?

Маша кивает. Представила, мол.

— И ты лежишь себе в речке. У берега.

Маша представила, как она лежит летом в речке у берега, и как маленькие рыбы пощипывают ее за ноги. А над водой качает крыльями крачка и кричит.

— А голова под водой? — интересуется Маша.

— Под водой, только нос торчит.

Ага, значит, над головой качает крыльями крачка и кричит, только ее не слышно, потому что голова под водой.

— А голова у тебя пустая. Вода через нее, как через трубу проходит. С одной стороны вливается. А уж с другой выливается. Течет.

Маша почувствовала, что и впрямь у не вместо головы — труба. Вода унесла все мысли, а вместо них приплыли караси и стали удивляться. Это ж надо лежит в реке человек, а вместо головы — труба!

— Ну, как, — спрашивает Костя. — Есть мысли-то?

— Не-а, — отвечает Маша. — Нету. Вместо них караси.

Златорукий заволновался. Как это? У его дочки в голове караси? И так-то голова пустая. Ни о чем не помнит. По сложению тройка. И еще караси!

Это хорошо, — говорит Крыжовников. — Мысль, она к земле тянет. С мыслью далеко не улетишь. Ну, теперь взлетай потихоньку.

Караси в Машиной голове забили хвостами и со всех ног бросились в речную глубину. Маша поднялась над водой и вдруг услышала крик речной крачки, в котором имелось много удивления по поводу летающего человека. Запоздалый карась подполз по-пластунски к краю трубы и с высоты трех метров ахнул в речку.

Мастер Златорукий выронил бутерброд и принялся жевать челюстями теплый воздух слесарной. Не меняя сидячего положения, его дочь приподнялась над ящиком.

— Э! Э! Э! — сказал слесарь. Почему-то ничего кроме этого странного звука он произнести не смог. Только это и повторял: — Э! Э! Э!

— Ух! — сказала Машка, продолжая, между тем жмуриться. — Легко-то как!

— Теперь будешь летать в свободное время, — вроде бы похвалил ее Костя. — А у нас как раз и обед кончился. Ты лучше во дворе летай. Там простору больше.

Маша кивнула и вылетела на улицу.

Слесарь Златорукий медленно поднялся с табуретки, подошел к двери и, протянув руки к небу, сказал:

— Э! Э! Э!

Глава райцентра Никифор Никифорович Подберезовиков был настоящей головой своего района. А район был, вроде бы, его телом, и жить друг без друга эти части не могли. Поэтому Никифор Никифорович, понятно, хотел поближе узнать свое тело-район и тех, кто в нем проживает. И в этом был, конечно, громадный плюс Подберезовикова.

Никифор Никифорович считал, что должен лично знать всех граждан, проживающих в его районе. И его все должны знать, Никифора Никифировича Подберезовикова. А если все будут друг друга знать, то район станет похож на одну большую семью. Все станут друг другу, вроде как родственники, и за все дела будут браться сообща, вместе. Тогда район превратится в один из лучших, и Никифора Никифоровича переведут работать в Кремль, чтоб он и нашу страну сделал не самой последней.

К своей цели Никифор Никифорович шел твердым размашистым шагом. Глядя, как уверенно глава ведет район в лучшие, жители района удивлялись: "Что за фамилия у нашего главы-то? Подберезовиков? Надо бы Буревестников! Или Альбатросов!"

"Ну и что, — думал Никифор Никифорович, — у Жукова тоже фамилия не ахти была".

Спускаясь к народу, Подберезовиков поднялся до удивительных высот.

Когда в паспортный стол приходил новый паспорт для жителя района, Никифор Никифорович отвозил его жителю лично. И ни провалы районных дорог, ни ржавые, неприятно поскрипывающие, мосты его не смущали. Зато сильно робели граждане, увидев возле своей калитки похожую на корабль черную "Волгу". В голову граждан сразу начинали лезть нехорошие мысли, больше связанные с милицией, чем новым паспортом.

Но это, как мы знаем, Никифора Никифоровича не останавливало. Белым альбатросом он летел в черной "Волге", которая удивительным образом чувствовала сельские колдобины и умела в них не заехать. Она была похожа на верного вороного коня.

В тот момент сердце Подберезовикова билось радостно и мощно. А на сердце лежал паспорт на имя молодого парня из села Чушки. Впрочем, имя это прочитать Подберезовиков не успел. Знал лишь адрес "Широкая, 1".

Неслышно подплыл черный корабль к дому Крыжовниковых. Невидимый, он покачивался в волнах чушкинской грязи. Только блеснуло в лунном свете стекло открывающейся двери. "Бамс!" — сказала дверь.

Пес Бушлат залился лаем. Он подпрыгивал в сенях как резиновый и зачем-то оскорблял невидимого пока гостя. Вдруг в дверь уверенно и размашисто постучали. Бушлат задумался и побежал за Василисой Липовной.

Костик в этот момент штопал в спальне свою японскую одежду.

Василиса Липовна, шаркая тапками словно лыжами, вышла в сени.

— Кто? А?

За дверью сказали:

— Кхм, кхм.

— А? — не поняла Василса Аедревна. — Кто это там?

— Это глава района, — ответили с улицы. — Никифор Никифорович Подберезовиков то есть.

Такое сообщение Василису Липовну ошеломило. За дверью стоял глава района, а здесь она, Василиса Липовна. А между ними дверь. Откроешь, а там глава района, а за ним черная "Волга". Вот ужас-то!

Василиса Липовна, впервые поняла, что в ее доме имеется тупик, и вот в этом тупике она сейчас и находится.

С криком: "Кость! Кость!" — Василиса Липовна бросилась к племяннику.

А между тем на крыльце дома Крыжовниковых мерз глава района, потому что в районе в этот вечер был мороз с серьезным минусом. Никифор Никифорович удивлялся и сердился. Ему, как главе района, полагалось находиться в тепле и удобстве, а он мерзнет в глубинном селе Чушки. Как же так?

— Что за кость? — изумленно думал Подберезовиков. — Суп они варят что ли?

Только супом в доме Василисы Липовны и не пахло. Там пахло блинами.

С круглыми выпученными глазами Василиса Липовна появилась в спальне. Куда бы они ни смотрели, в них отражался тупик.

— Там, эта, глава района на крыльце. Зайти хочет. Чего делать-то?

— Какого района-то? — спросил Костя, наблюдая, чтоб стежки на материи получались ровные, без загогулин. — Какого района? Нашего?

— Щас спрошу, — поняла Василиса Липовна и кинулась в сени.

— А вы какого района глава-то? Нашего? Иди может чьего-нибудь еще?

— Да какого же другого? — вроде бы развели за дверью руками. — Этого!

— Этого! — кричит Василиса Липовна Косте. — Нашенского!

— А че надо-то? — интересуется Костя.

— А вам, извините, чего надо-то? Вы не вор?

— Да какой ж это я вор? Я глава нашенского района Никифор Никифорович Подберезовиков. Меня каждая собака знает.