Колетт Вивье - Дневник Алины

- Ну что же подарить? - все повторяла мама.

В конце концов, мне вдруг вспомнился продавец птиц, и мы купили очаровательную канарейку в маленькой клеточке - 8 франков.

На лестнице пахнет ванилью, когда проходишь мимо двери бабушки Плюш. Наверно, стряпает торт.

14, воскресенье, вечер

Какой отличный день - мы столько смеялись!

Во-первых, мы были красивые-прекрасивые. Эстелла пошла с кудрями, с зеленой ленточкой, которая идет к ее платью, а у меня не было ни кудрей, ни ленточки - зато была великолепная золотая брошка, которую мне дала надеть мама.

Обедали мы в салфетках, чтобы не запачкаться, но я почти ничего не ела - ждала тортов.

- Идем? Идем? - повторяли мы каждую минуту.

В конце концов мама сказала: «Да, идем,» - и мы пошли со своей птичкой. На лестничной площадке мы встретились с мадам Ох-Бедой, мадемуазель Ноэми, бабушкой Плюш и Габриэлем. Вошли мы всем скопом.

- С днем рождения! С днем рождения, мамаша Петио! - закричали мы.

- Какой сюрприз!

Мы по одному отдали ей свои подарки. Она всех отблагодарила и расцеловала - даже папу. У нашей канарейки был большой успех. Мадам Ох-Беда принесла конфет.

- Это глупо! Не нужно! - повторяла мадам Петио. - Вы меня балуете!

На всех не хватило стульев, и папа сбегал к нам принести еще. Все расселись вокруг стола: родители - с одного краю, дети - с другого. В этот момент пришел свояк Петио - мсье Пируэт с сыном Кристианом, но без жены: она простыла. Кристиан сел между Эстеллой и Виолеттой, причем вид у него был очень шикарный - в галстуке, словно с витрины.

В это время мама Петио взяла с буфета огромный пирог с яблоками, две тарелки миндального печенья, три бутылки белого вина и стаканы. Каждому досталось по большому куску пирога, маленькому кусочку торта бабушки Плюш, пять печений (Габриэль взял девять!) и по полному бокалу белого вина. Было так весело! Арман принялся подпрыгивать на месте и вдруг перевернул бокал и облил мое красивое платье. Я отпрянула… и перевернула свой бокал на ногу Виолетте!

- Вы меня не удивляете! - заявила Эстелла и посмотрела на нас словно взрослая дама, чтобы пустить пыль в глаза Крикри (так прозвали Кристиана), который как раз в это время рассказывал ей, что умеет кататься по льду на коньках.

- А я - по луне, - сказал ему Арман. - Ты представить себе не можешь, Крикри, как это весело!

- Я уже говорил тебе не называть меня Крикри.

- Ну, конечно, Крикри.

- Да нет же - Кристиан!

- Да-да, Крикри.

Кристиан пришел в ярость, а Эстелла с недовольным выражением пожала плечами. Как она меня бесит, когда ведет себя вот так!

Маме стало до того весело, что она даже запела, и все ей захлопали; мы с папой так гордились за нее! Потом мадемуазель Ноэми рассказала длинное-предлинное стихотворение про осень.

Вдруг в дверь кто-то постучал - это оказался угольщик в выходном костюме, с большим горшком цветов.

Ноно испугался его усов и заревел.

Виолетта побежала взять его на руки… и тут мы увидели, что он весь ужин сосал синий карандаш - свой подарок матери; теперь он у него повсюду - даже в волосах!

- Ты должна была за ним присматривать! - крикнула Виолетте мадам Петио.

Может быть, но Виолетта этого не слышала, и я собралась уже за нее заступиться, когда мсье Петио, увидев, что дело оборачивается худо, предложил потанцевать.

- Хорошая мысль! - сказал угольщик. - Только давайте спустимся во двор.

Мы спустились с патефоном Петио. Какая погода: тепло, ясно, светло, - настоящий праздничный день! Мы пустились в пляс: Кристиан с Эстеллой, я с Арманом, Виолетта - с Рике. Но вдруг Арман упал на патефон и сломал его. Он схлопотал оплеуху, но делу это не помогло, и никто ума не мог приложить: как же танцевать дальше без музыки? И вдруг мы услышали веселую танцевальную мелодию - легкую, быструю. И кого же мы увидели? Мсье Коперника - нашего нового жильца, он играл на скрипке. Как он тут оказался? Тайна! Но он был там и мы так хорошо танцевали, что под конец отдышаться не могли. Все нам хлопали. Потом - еще одна мелодия, потом - еще!

В конце концов мы до того устали, что повалились на скамейки, которые вынес угольщик.

- Мне больно ногу… в туфельке! - прошептала Виолетта, и сняла ее, чтобы дать отдохнуть ноге. Но этот дурак Арман выхватил у нее туфельку, нахлобучил на палку, и принялся скакать по всему двору и петь:

- Как плясать не знала -

Туфлю потеряла!

Виолетта покраснела от злости, но мы смеялись так, что под конец и она заулыбалась.

Потом всем захотелось пить; папа с мсье Петио пошли за лимонадом в кафе на улице Рю-Лемерсье, мы еще раз выпили за здоровье мадам Петио, но на этот раз с нами вместе был и мсье Коперник; всем хотелось с ним поговорить и он был очень доволен. Потом мы плясали снова до самого вечера, и так хорошо танцевали, что люди высовывались из окошек посмотреть.

И вот праздник кончился. Я порвала себе платье о колесо тележки, а Рике замарал шорты. К счастью, мама ничего не сказала; по-моему, она сильно много смеялась.

Сейчас мне хочется спать, так что я кончаю.

19, пятница

Случилось ужас что! Прислала телеграмму тетя Лотта: погиб дядя Эмиль - разбился на автобусе, который упал в ущелье!

А потом папа прочитал про это в газете, где все объяснялось и было напечатано имя дяди Эмиля.

Ах! Мама скорбит, она много плачет, и папа тоже. Телеграмма пришла за ужином, и никто не подумал его доесть, кроме Рике. Надо сказать, что для меня это не так ужасно, как для мамы, потому что я дядю Эмиля почти не знаю, но когда я вижу, как они с папой плачут, то плачу тоже.

Мама повторяла:

- Бедная моя Лотта - у нее всего месяц назад родилась дочка - как она, наверно, переживает! Мы должны поехать, Фернан - и сейчас же. Но дети, как их оставить!

Я сказала, что мы вполне можем со всем справиться за эти несколько дней с Эстеллой, а мадам Петио, которая как раз зашла в гости, пообещала присматривать за нами. И вот папа быстро спустился за билетами, но оказалось, что ничего не выйдет из-за стоимости поездки: 160 франков на одного, 320 - на двух… слишком дорого!

- А мы едва ли наскребем и 300 франков, - воскликнула мама. - Что же делать?

- Ну ладно, - сказал папа. - Есть решение: я поеду один.

- Нет, нет, - взмолилась мама. - Это я должна поехать к Лотте.

Папа сказал, что это невозможно, что он сам должен все устроить. Но мама заплакала:

- Шарлотта мне подруга, почти сестра, она меня ждет, я уверена в этом.

Папа уступил: поедет мама. Она попросила меня пропустить занятия, чтобы помочь ей приготовить траурную одежду, и Эстелла спустилась с Рике одна. Она недовольна - считает, что мама не должна нас бросать.

20, суббота

Мама уехала. Ох, как мы плакали все втроем! Мадам Петио никак не могла нас утешить! Мы не смогли даже поехать на вокзал, потому что на метро слишком дорого, и папа сказал «нет». Мама тоже плакала. Она повторила мне двадцать раз, как варить обед, и как приготовить на завтра рагу.