Людмила Матвеева - Самый умный в 6 «Б»

– Рыжик! Рыжик! Рыжик! – звала Клизма, двинувшись по дорожке Вечной радости. – Колбаска! Рыбка! Котлетка! – Она брела по бульвару, а из куста на нее весело глядели два глаза, похожих на незрелый крыжовник – зеленые в полоску. А рядом с крыжовниками еще два глаза выглядывали из куста – желтые и лукавые.

Появился на бульваре незнакомый парень – крепкий, ноги короткие, лицо завязано косынкой, видны лишь глаза.

– Скинхед, – догадались шестиклассники.

– Мочат всех подряд, – тихо сказал Сергей и обнял свою Варвару.

– А вдруг он согласится перевоспитаться? – вскрикнула Лидка и кинулась вдогонку за скинхедом.

– Отвали, – пробубнил он сквозь платок, – не преследуй, хуже будет. Ты что, совсем? Не видишь, кто я?

– А вдруг это любовь с первого взгляда? И у тебя, скин, тоже первый взгляд?

– Отвянь по-хорошему, – он ускорил шаг, – еще увижу – замочу.

– Не мочи! – Лидка не отставала. – От ненависти до любви один шаг, так пишут в журнале «Мотя»!

Но он ухитрился кинуть ей под ноги ледышку, она споткнулась, поскользнулась, растянулась на дорожке во весь рост. Когда поднялась, его уже не было. Его голос показался ей знакомым. Но где она его слышала? Когда? Вспомнить не удавалось. Лидка вернулась к своему шестому «Б».

– Настырная! Догнала?

– А он? Они же злобные!

– Скины только в банде смелые!

– Упрыгал, как кузнечик! Скажи спасибо, не замочил!

Лидка стала пищать:

– Он хороший! Просто попал в плохую компанию! Нарочно платочек на табло нацепил, а сам и не бандит вовсе!

– Надежда умирает последней, – Гриша иронически смотрел на нее, – ты всех своих горячо любимых забываешь быстро? Или всю жизнь помнишь?

– Кого как, – честно призналась Лидка, – а больше всех я любила одного.

– Кого? – заволновались девчонки. Любая сплетня интересна, особенно про Лидку.

– Прикол! Может, Богдана? Его не забудешь, он весь наш класс обокрал – мобильники, плееры, диски – все тогда уволок! Ворюга!

– Он просто пошутил! Но я не его больше всех любила!

– Сашу из вольной борьбы? Чемпиона?

– Или, может, Макарона? Худенький, жалеть надо – ты и жалела. А он сбежал на другой конец бульвара!

– Не его. Я больше всех привязалась к Виртуалу! Вот к кому! А он исчез, испарился, растворился!

– Вот как ты его достала, Лидка! – Надя-Сфинкс ни капли не жалеет Лидку. Наде кажется, что Лидка целится на всех мальчишек, готова любого отбить, а уж такого завидного парня, как Барбосов, тем более. И Надя-Сфинкс встала между Барбосовым и Лидкой Князевой и сказала. – А ты поищи Виртуала. Где-нибудь он скрывается, найди.

– Мы все его любили, – добавила Агата, – прикольный Виртуал.

Леха услышал только одно слово «любили» и засопел, как ревнивый тигр.

Экстрасенсиха шла обратно, накупила полную сумку мороженого, остановилась:

– Морозика не видели? Мы с Попкой хотели его встретить, а он не появляется.

– Похитили, – вдруг злобно рявкнула Лидка, – взрослые люди, пожилые вполне, а все ищут друг дружку! «Видели? Не видели?»

Экстрасенсиха не рассердилась, а задумчиво ответила:

– Старость? Она, Лида, не в цифрах. Можно и в двенадцать лет быть не молодой, а расчетливой теткой. Я ни на кого не намекаю. Знаете, дети, возраст – готовность идти. А если устал и стоишь на месте – стареешь не по дням, а по часам. И если не теряешь надежды – молодость при тебе.

По бульвару мчался Морозик:

– Экстрасенсиха! – Длинная красная шуба развевалась от скорости, под ней виднелись тренировочные брюки, вытянутые на коленях – домашняя одежда самых уютных мужчин.

– Я так рад, что вижу тебя, Экстрасенсиха! Беспокоюсь! Эсэмэсок отправил столько! А ты – без ответа!

– Беспокойся так, чтобы не беспокоить других. Иначе неинтеллигентно, – она говорила хмуро, а глаза повеселели – он нашелся.

Лидка, как всегда, вовремя, спохватилась:

– Экстрасенсиха! Верните на Лунный бульвар Виртуала! Слабó?

– Отстань, – не так уж интеллигентно отмахнулась Экстрасенсиха. – Он моя настоящая любовь, а вы не возвращаете!

– А прохожий Андрей? А ворюга Богдан? А Леха, который не поделился с тобой, когда откопал клад?

– Это несерьезно, – Лидка уверенно заявила. Так твердо говорят те, у кого не сложилась вечная любовь.

– Я ей клад не обещал! – на всякий случай крикнул Леха и покосился на Агату: пусть не думает, что и с Лидкой он ей изменил. Это сама Лидка тогда пыталась отбить Леху, Князева сдуру решила: раз Леха и Агата поругались на всю жизнь, то Леха свободен, и можно очаровать его. Воспользоваться хотела, лохушка Лидка. Не понимает, что ссора – часть любви, а вовсе не ее окончание.

Тут Лидка вспомнила:

– Я видела скина, а это был тот самый Андрей, которого мама уволокла от меня!

– Ты чего? Тот был высокий, во такой! А этот метр с кепкой, во такой! – показал Серега.

– Все равно он! Голос слышала – его голос!

– Держись от скина подальше, они все психи без башни! – Барбосов больше других знает о жизни улицы, он гоняет на мотоцикле, пусть это на самом деле велосипед – всех видит, всех может разгадать.

– Лидка, а твой скин лысый?

– В шапке. И лицо косынкой, завязано.

– Догнала его? Ну и спросила бы, как звать, – этот вредный совет дала Сфинкс.

– Убежал от меня, – Лидка призналась, девчонки захихикали. А мальчишки презрительно поморщились. Мальчишкам нравятся успешные девочки, а не те, от кого даже преступники убегают.

– Голос знакомый, хотя и через косынку. Я не сразу вспомнила, а теперь вспомнила, – Лидка настаивала, убеждала их, а больше всего – себя, – он!

– Это, Лидка, у тебя дежа вю, – вдруг сказала умное слово Надя-Сфинкс. Мнимая память. У меня тоже один раз было дежа вю. Пришла в универсам и помню, что была здесь. Даже помню, что покупала пиво. А пива не пью, и в магазине этом не была сроду. Мнимая память – дежа вю. У тонко организованных людей бывает, по телевизору психолог говорил!

– Умное слово, культурное, – засмеялся ехидно Барбосов, – про это дежа вю Земфира поет.

– А еще моя бабушка поет, когда капусту шинкует: «Все, что было не со мной, помню». Любимая песня. Я ей теперь скажу, бабушка любит разные турецкие слова.

– Французское слово, – сказал самый умный Гриша, – французское, а не турецкое.

– Гриша, трудно быть самым умным? – зловредно спросил Леха. Он считает, что на любого можно смотреть с превосходством, а уж на умного тем более.

– Глупым труднее, – находчивый Гриша не даст себя развести. По-человечески говоря – обмануть или разыграть.

– Умным тяжелее, – уверенно сказал Барбосов.

– А ты попробуй, – не сдался самый умный Гриша.

Над силачом Барбосовым и над вспыльчивым Лехой обычно не смеются. А тут зафыркали. Ядовитые ответы шестой класс умеет ценить. И вообще: считать, что умный хуже, чем глупый, очень глупо. В двенадцать лет это начинают понимать.