Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса

— Ну что? Занимался? — спросил он.

— Да, — соврал Гарри, пристально глядя на ножку письменного стола.

— Сейчас проверим, — невозмутимо отозвался Злей. — Доставай палочку, Поттер.

Гарри занял привычную позицию со своей стороны письменного стола, лицом к Злею. После ссоры с Чу и от волнения при мысли, что Злей может увидеть в его памяти, сердце билось очень быстро.

— На счёт три, — лениво проговорил Злей. — Раз… два…

Дверь распахнулась, и в кабинет влетел Драко Малфой.

— Профессор Злей, сэр… О!… Простите…

Малфой с удивлением уставился на Злея и Гарри.

— Всё нормально, Драко, — сказал Злей, опуская палочку. — У Поттера дополнительные занятия по зельеделию.

Подобной радости на лице Малфоя Гарри не видел с тех пор, как Кхембридж пришла с инспекцией на урок к Огриду.

— Я не знал, — оскалился Малфой. Гарри чувствовал, что очень покраснел, и многое бы отдал за возможность высказать Малфою в лицо всю правду — или, ещё лучше, садануть по нему хорошим заклятием.

— Драко, в чём дело? — спросил Злей.

— Профессор Кхембридж, сэр… ей нужна ваша помощь, — ответил Малфой. — Нашёлся Монтегью, сэр. В туалете четвёртого этажа, сэр, в унитазе.

— Как он туда попал? — требовательно спросил Злей.

— Я не знаю, сэр, он немного не в себе.

— Хорошо, очень хорошо, Поттер, — забормотал Злей, — занятия продолжим завтра вечером.

Он повернулся и стремительно покинул кабинет. Малфой, из-за спины Злея, одними губами произнёс, глядя на Гарри: «Дополнительные по зельеделию?» и поспешил за учителем.

Гарри, вне себя от ярости, спрятал волшебную палочку и направился к двери. У него появились лишние двадцать четыре часа для тренировки; он знал, что должен благодарить судьбу за счастливое избавление, но не мог. Слишком уж дорога цена — Малфой по всей школе растрезвонит о дополнительных занятиях.

У самой двери Гарри увидел на косяке танцующее пятно света. Он остановился и долго стоял, глядя на пятно. Оно напоминало о чём-то… вдруг его осенило: это похоже на вчерашний сон, на световые зайчики во второй комнате департамента тайн.

Гарри обернулся. Свет исходил из дубльдума, стоящего на письменном столе. Серебристо-белое содержимое плескалось и клубилось. Мысли Злея… то, чего он не хотел показывать Гарри, если бы тот случайно проник в его сознание…

Гарри не отрываясь смотрел на дубльдум, и его всё больше одолевало любопытство… Что там? Что Злей так тщательно скрывает?

По стене плясали серебристые огоньки… Гарри, напряжённо размышляя, сделал два шага по направлению к столу. Может, там секретные сведения из департамента тайн?

Гарри глянул через плечо. Сердце билось с невероятной быстротой. Интересно, сколько займёт освобождение Монтегью из унитаза? И что потом будет делать Злей, вернётся к себе или поведёт Монтегью в больницу? Конечно, поведёт… Монтегью — капитан квидишной команды «Слизерина», Злей обязательно захочет убедиться, что с ним всё в порядке…

Гарри прошёл оставшиеся несколько футов, встал над дубльдумом, заглянул в его таинственные глубины и, прислушиваясь, застыл в нерешительности. Затем вытащил волшебную палочку. В кабинете и прилегающем к нему коридоре стояла абсолютная тишина. Гарри легонько ткнул палочкой содержимое дубльдума.

Серебристая субстанция быстро закружилась. Гарри наклонился: вещество постепенно становилось прозрачным. Вскоре он, словно в круглое окно на потолке, увидел какое-то помещение. Кажется, это Большой зал…

Поверхность мыслей Злея туманилась от дыхания Гарри… у него, наверно, разжижение мозгов… только сумасшедший мог решиться на подобное… Злей вот-вот вернётся… Гарри весь дрожал… но вспомнил ссору с Чу, нагло ухмылявшегося Малфоя, и его охватила бесшабашная решимость.

Сделав глубокий вдох, он решительно окунул лицо в мысли Злея. Пол кабинета дрогнул, Гарри споткнулся и головой вперёд провалился в дубльдум…

Бешено вращаясь, он полетел сквозь холодную черноту, а затем…

Оказался посреди Большого зала. Вместо четырёх столов там стояло множество маленьких столиков, повёрнутых в одном направлении. За каждым сидело по одному человеку; все низко склоняли головы и прилежно писали. Тишину нарушало лишь поскрипывание перьев да редкий шорох, когда кто-то поправлял пергамент. Очевидно, это был какой-то экзамен.

В высокие окна лился яркий солнечный свет. Склонённые головы отливали золотом, медью, каштановым блеском. Гарри внимательно осмотрелся. Злей должен быть где-то здесь… ведь это его воспоминания…

Ах, вот он, за столиком прямо позади Гарри. Злей-подросток; худосочный, бледный. Комнатный цветок, выросший в темноте. Прямые сальные волосы спадают почти до самого стола, крючковатый нос — в полудюйме от пергамента. Гарри зашёл Злею за спину и прочитал на опросном листе: «ЗАЩИТА ОТ СИЛ ЗЛА — СОВЕРШЕННО ОБЫКНОВЕННЫЙ ВОЛШЕБНЫЙ УРОВЕНЬ».

Значит, Злею лет пятнадцать-шестнадцать, примерно столько же, сколько сейчас Гарри. Рука Злея так и порхала по пергаменту, надо же, накатал по крайней мере на фут больше, чем ближайшие соседи, при том, что писал очень тесно и мелким почерком.

— Осталось пять минут!

Этот возглас заставил Гарри вздрогнуть. Обернувшись, он увидел неподалёку макушку профессора Флитвика, движущуюся между столиками. Флитвик прошёл мимо лохматого черноволосого юноши… очень лохматого черноволосого юноши…

Гарри ринулся туда так поспешно, что, не будь он бесплотен, смёл бы всё на своём пути. Но этого не случилось; он, как во сне, гладко проскользил через два ряда столиков к третьему. Лохматый затылок всё ближе… юноша выпрямился, отложил перо и притянул к себе пергамент, чтобы перечитать работу…

Гарри уставился на своего пятнадцатилетнего отца.

Его распирал восторг: он будто смотрел на собственное изображение с некоторыми намеренно допущенными ошибками. Глаза у Джеймса были карие, нос чуть длиннее, чем у Гарри, на лбу отсутствовал шрам. Но у них были одинаковые худые лица, рты, брови, руки; волосы Джеймса так же торчали на макушке, и, когда он встал, Гарри убедился, что они примерно одного роста.

Джеймс широко зевнул и взъерошил волосы, окончательно испортив причёску. Затем, метнув быстрый взгляд на профессора Флитвика, сидя повернулся к соседу сзади.

Задохнувшись от волнения, Гарри увидел Сириуса. Тот, глядя на Джеймса, победно вздёрнул вверх оба больших пальца. Сириус беспечно откинулся на стуле, который стоял на двух задних ножках. Сириус был на редкость хорош собой; тёмные волосы ниспадали на глаза с небрежной элегантностью, недоступной ни Гарри, ни, как выясняется, его отцу. Девочка, сидевшая сзади, с робкой надеждой смотрела на него, но Сириус этого совершенно не замечал. Через два столика от девочки — в груди Гарри что-то радостно шевельнулось — сидел Рэм Люпин, бледный и какой-то особенно изнурённый (наверно, скоро полнолуние?). Люпин с головой ушёл в работу; он проверял ответы, чуть нахмурясь и почёсывая подбородок кончиком пера.