Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса

Здесь я перехожу ко второму совету, который мне хотелось бы тебе дать. Как я уже намекнул, времена Думбльдора в «Хогварце», можно сказать, миновали. Поэтому тебе, Рон, следует соблюдать лояльность не по отношению к нему, а по отношению к школе и министерству. Я был чрезвычайно огорчён, узнав, что в настоящее время профессор Кхембридж не находит среди преподавателей «Хогварца» должной поддержки своим начинаниям, когда пытается провести в жизнь необходимые изменения в устройстве школы, столь желательные для министерства (впрочем, начиная со следующей недели, её жизнь значительно упростится — опять же, читай завтрашний выпуск «Прорицательской газеты»!). Я же скажу только одно — тот, кто сейчас продемонстрирует добровольное желание помогать профессору Кхембридж, через пару лет имеет все шансы стать лучшим учеником школы!

Прости, что этим летом я не уделял тебе достаточно внимания. Мне больно осуждать собственных родителей, однако, боюсь, что до тех пор, пока они поддерживают связи с опасным окружением Думбльдора, я не могу позволить себе оставаться под крышей их дома. (Если ты будешь писать маме, то можешь сказать ей, что некий Стуржис Подмор, большой друг Думбльдора, был недавно приговорён к сроку в Азкабане за попытку взлома в министерстве. Возможно, это откроет родителям глаза на то, с какими мошенниками и мелкими воришками они связались.) Я считаю, мне повезло, что я не запятнан общением с подобными личностями, — министр со мной необычайно любезен, — и я очень надеюсь, Рон, что и ты не позволишь семейным привязанностям ослепить тебя и поймёшь ошибочность взглядов и поступков наших родителей. Искренне надеюсь, что со временем они осознают свои ошибки и, когда настанет этот день, я с готовностью приму от них безоговорочные извинения.

Прошу тебя, хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал, особенно о Гарри Поттере, и — ещё раз поздравляю с назначением на должность старосты!

Твой брат,

Перси

Гарри поднял глаза на Рона.

— Ладно, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал так, будто бы всё это он воспринимает как глупую шутку, — если ты хочешь… э-э… как это?… — Он сверился с текстом. — Ах да!… «открыто порвать» со мной, я обещаю не проявлять агрессивности.

— Отдай, — Рон протянул руку. — Просто Перси… — продолжал он чуть дрогнувшим голосом, разрывая письмо пополам, — самый, — Рон разорвал и половинки, — выдающийся на свете, — четвертинки превратились в осьмушки, — кретин. — Рон бросил обрывки в огонь.

— Давай продолжим, должны же мы закончить хотя бы до рассвета, — как ни в чём не бывало, обратился он к Гарри, подтягивая к себе работу по астрономии.

Гермиона с очень странным выражением посмотрела на Рона.

— Ладно, давайте сюда, — резко сказала она.

— Что? — не понял Рон.

— Ваши работы. Я их проверю и поправлю, — пояснила Гермиона.

— Ты что, серьёзно? Гермиона, ты просто спасительница! — воскликнул Рон. — Чем я могу…

— Вы оба можете, например, сказать: «Мы обещаем больше никогда не откладывать выполнение домашних заданий на последнюю минуту», — Гермиона, с ироническим выражением лица, протянула обе руки за сочинениями.

— Гермиона, спасибо тебе огромное, — слабым голосом пролепетал Гарри, передал ей сочинение, отвалился на спинку кресла и принялся тереть глаза.

Было уже после полуночи, и в гостиной не осталось никого, кроме них с Косолапсусом. Стояла глубокая тишина — если не считать скрипа пера Гермионы, время от времени что-то вычёркивавшей, и шелеста страниц разбросанных по столу справочников, по которым она проверяла различные данные. Гарри чувствовал полнейшее изнеможение и, кроме того, странную, сосущую пустоту в животе, но не от усталости, а из-за письма, почёрневшие останки которого, стремительно съёживаясь, догорали сейчас в камине.

Разумеется, для него не было новостью, что как минимум половина школы считает его странным, даже сумасшедшим, как не было новостью и то, что «Прорицательская газета» уже многие месяцы упорно распространяет о нём отвратительные слухи. И всё-таки письмо Перси, — его совет Рону прекратить с Гарри всяческое общение и призыв доносить о нём Кхембридж, — как ничто другое, заставило Гарри прочувствовать реальность сложившейся ситуации. Ведь они с Перси целых четыре года довольно тесно общались, жили в одном доме во время летних каникул, спали в одной палатке, когда ездили на чемпионат кубка… в прошлом году Перси поставил Гарри высшую оценку за выполнение второго задания Тремудрого Турнира… а теперь этот же самый Перси считает его неуравновешенным и потенциально опасным…

На Гарри волной нахлынуло сочувствие к крёстному. Пожалуй, среди всех его знакомых один только Сириус способен понять, что он, Гарри, сейчас чувствует, потому что и сам находится в точно таком же положении. Практически весь колдовской мир уверен, что Сириус — опасный маньяк-убийца и приспешник Вольдеморта. Вот уже четырнадцать лет, как Сириусу приходится жить с этим ужасным знанием…

Гарри удивлённо моргнул. Он увидел в огне нечто, чего там быть не могло. Оно мелькнуло и тут же исчезло. Нет… невозможно. Просто он сейчас думал о Сириусе, вот ему и привиделось…

— Всё, перепиши вот это, — Гермиона подтолкнула к Рону его сочинение и листок, исписанный её почерком, — а потом добавь заключение, которое я написала.

— Гермиона, честно, ты самый потрясающий человек на свете, — чуть ли не со слезами в голосе сказал Рон, — и если я хоть ещё раз позволю себе грубо с тобой разговаривать…

— … то я пойму, что ты пришёл в норму, — закончила за него Гермиона. — Гарри, а у тебя всё нормально, вот только в конце… Думаю, ты неправильно расслышал слова профессора Зловестры: Европу покрывает лёд, а не мёд… Гарри?

Гарри соскользнул с кресла на прожённый, протертый до основания коврик у камина и, стоя на коленях согнувшись, внимательно вглядывался в огонь.

— Э-э… Гарри? — неуверенно позвал Рон. — Зачем ты?..

— Затем, что я только что видел в камине голову Сириуса, — ответил Гарри.

Он говорил об этом очень спокойно, в конце концов, в прошлом году он уже видел её в том же самом месте и даже разговаривал с ней; но сейчас он не был уверен, что это ему не привиделось… Голова так быстро исчезла…

— Голову Сириуса? — повторила за ним Гермиона. — Как в прошлом году во время Тремудрого Турнира, когда ему понадобилось с тобой поговорить? Но сейчас он не стал бы этого делать, это слишком… Сириус!

Она ахнула от испуга. Рон выронил перо. В танцующих языках пламени восседала довольная голова Сириуса. Длинные чёрные волосы падали на улыбающееся лицо.

— Я уж боялся, что вы уйдёте спать раньше, чем все разойдутся, — сказал он. — Я проверял каждый час.