Сара Пеннипакер - Дорога домой [litres]

По пути в лиске снова проснулось любопытство, и Паксу пришлось многое объяснять ей про этот мир.

И ещё у неё разыгрался аппетит. Но хотела она яйца и ничего другого. Поэтому отец и дочь находили весенние кладки – не только черепах, но и диких уток, и гусей, и гоголей – и устраивали себе настоящие пиры. Пакс смотрел, как дочь ест, и тревога его понемногу стихала.

Всякий раз, когда они выбирались из воды на берег, Пакс чуял, что его мальчик недавно проходил тут и что он по-прежнему здоров. И это тоже приносило утешение.

А потом Пакс услышал звук.

Он его узнал: это падала вода, билась о гранитные уступы. Раньше этот звук был тише, но Пакс помнил его слишком хорошо – он доносился и до того места на реке, где умер Серый, где потерял ногу Мелкий и где сам он, Пакс, отделился от своего мальчика. Оттуда недалеко до Широкой Долины.

А в Широкой Долине много еды; там дочь ещё больше окрепнет, наберётся сил. И они смогут быстрее вернуться к Игле, к семье.

Они ещё час шли вдоль реки, которая теперь текла быстрее. Но потом небо на востоке порозовело, а маленькая лиска начала уставать.

Пакс нашёл хорошее укрытие под каменным выступом и, свернувшись вокруг дочери на ложе из пружинистого мха, снова прислушался. До того места оставалось идти всего полчаса, и шум падающей воды был теперь гораздо громче.

Дочь почуяла его тревогу.

Опасно?

На этот вопрос у Пакса не было ответа.

Питер стоял у обрыва, глядя вниз. Всего лишь год назад здесь не было ничего похожего на эти грохочущие пороги: раньше вода шумела мирно, перекатываясь через несколько больших уступов в середине реки, устойчивых и надёжных, по ним можно было спокойно прыгать. А теперь поток обрушивался вниз и бился о камни, обрушивался и бился, словно в ярости.

– Всё, сворачиваем, – объявил Сэмюэл. – Пошли.

Питер был рад, что река осталась позади. Но, когда, пробившись сквозь густые заросли, они наконец выбрались на грунтовую дорогу, всё его тело напряглось, будто в ожидании удара.

– Это ведь дорога, которая ведёт к верёвочной фабрике, – произнёс он, и это не был вопрос. По этой дороге они скоро придут прямо к тому месту, где отец заставил его бросить Пакса.

Сэмюэл кивнул.

– Раньше вела. С тех пор, как взорвали мост, по ней больше никто не ездит. Хотя сама дорога по эту сторону реки в порядке. После всех наших марш-бросков это будет лёгкая прогулка.

Сэмюэл оказался прав – идти было легко. Однако шли молча, и молчание было неуютным. Всё утро Джейд украдкой поглядывала на Питера, Сэмюэл украдкой поглядывал на Джейд, украдкой поглядывавшую на Питера, а Питер делал вид, что ничего не замечает.

Но спустя пару часов он вдруг застыл как вкопанный, прижав руку к животу.

Прошёл год, и тут не было никаких отличительных меток – всё те же деревья, кусты и травы, что и везде, – но он ни секунды не сомневался: вот здесь он сел в машину и уехал от Пакса. Он узнал это место. А может, место узнало его. Может, у мест есть память.

Он присел на корточки, зачерпнул горсть гравия, пропустил сквозь пальцы.

– Питер, что там? – спросила Джейд, остановившись. – Что-то не так?

Сначала он даже подумал, что не станет отвечать. Но здесь, на этом месте, он и так уже натворил такое, за что теперь стыдно.

– Однажды я тут сделал кое-что плохое, – сказал он, глядя в сторону леса.

При этих словах Сэмюэл обернулся. Оба они, Сэмюэл и Джейд, выжидательно уставились на Питера – как будто и не собирались никуда идти, пока он не расскажет свою историю.

И тогда Питер скинул с плеч рюкзак – и рассказал. О том, как он бросил Пакса. О том, как несчастен он был в машине, когда ехал предавать своего лиса. И как ужасно обманул Пакса, метнув игрушечного солдатика. И каким растерзанным почувствовал себя, когда отец нажал на газ, – как будто он, Питер, оставил на этой пыльной дороге кусок своего сердца вместе с кровью. Потому что он видел, как Пакс мчался за машиной, пока не выбился из сил.

– В общем, я за ним вернулся. Я вернулся и нашёл его.

Он снова взвалил рюкзак на плечи.

– Идёмте. Не хочу тут оставаться. – И он двинулся по дороге.

Джейд его нагнала.

– Подожди. Дай-ка мне сложить два и два. Если здесь, вот в этом самом месте, ты оставил своего лиса… а ты говорил, что, когда за ним возвращался, то встретил отца… Значит, твой отец… его часть стояла у фабрики? И там ты видел отца в последний раз? Так?

Питер кивнул. В горле набухал знакомый комок.

– Идёмте. Пожалуйста.

– И там же ты отпустил своего лиса насовсем?

Питер снова кивнул, не поднимая головы.

– Значит, у фабрики ты потерял их обоих.

Лес внезапно смолк; даже птицы перестали петь.

– Питер, – спросила Джейд очень тихо, – ты правда собираешься работать вместе с Воинами Воды на этом участке?

И тут он прозрел.

Он не признавался себе в этом – но конечно нет. Он не сможет там работать. Не сможет даже близко подойти к тому месту.

– Питер? Да или нет?

Он горестно помотал головой, не поднимая взгляда.

– А когда записывался, собирался?

– Не знаю. Нет… наверное, нет, – признался он. – Но теперь вы знаете почему.

– Как жаль, – сказала Джейд.

Питеру стало легче оттого, что она сразу всё поняла.

– Спасибо, – сказал он.

– Нет. – Джейд мотнула головой. – Я имею в виду: да, для тебя это ужасное место. Ты злишься, и тебе страшно. Очень, очень страшно. Но… прости, мне всё же кажется, ты не сможешь просто взять и обойти его стороной. Ты сейчас в своём горе. Я кое-что в этом понимаю. Тебе придётся пройти весь этот путь. Туда, а потом обратно. И у тебя хватит на это храбрости.

– Я так не думаю.

– А я знаю. Это будет трудно. Но ты не один. Мы же с тобой. Ты будешь делать там много хорошего, и твоё отношение к этому месту изменится. Потому что это ведь будет ещё и место, где ты помогал очистить воду, чтобы люди и животные смогли вернуться. Это тоже будет твоя история, новая, другая.

– Может быть, – ответил Питер.

И пошёл вперёд, первым, чтобы они не видели его лица.

Шум перерос в рёв. Сквозь тростник Пакс видел лишь водную гладь, внешне спокойную. Жди здесь , велел он дочери. И вошёл в воду, чтобы разглядеть получше.

Впереди река убыстрялась, а потом скрывалась из виду. Он выплыл на середину.

И ощутил – слишком поздно, – как его потянуло за ноги, как потом та же сила обхватила грудь, бёдра и поволокла к грохочущей, падающей вниз воде. Пакс начал грести вбок, к берегу, – и удивился, что остаётся на месте, и стал грести сильнее, отчаяннее, и ему сделалось страшно.