Али Стэндиш - Всё из-за тебя, Итан

Мэйси, будто сова, пытается развернуть голову, чтобы понять, чем там занята Сюзанна.

Та ухмыляется. Я вопросительно гляжу на неё.

– Что ж, – говорит она. – Надеюсь, ты усвоил урок.

– Какой ещё урок?

– Ц-ц-ц! – Сюзанна качает головой. – Вот решил ты дружить с Корали – и видишь, к чему это привело? Сидишь один. А слушал бы меня, избавился бы от кучи неприятностей.

Я так понимаю, под неприятностями она имеет в виду тот случай, когда Дэниэл и Джонно высмеивали меня перед всем классом. И тот, когда Джонно «случайно» смахнул со стола мой обед. И ещё тот, когда мы играли в баскетбол в спортзале и Дэниэл с такой силой врезал мне локтем в лицо, что разбил нос.

Сюзанна, хлопая ресницами, доскребает последнюю ложку йогурта из стаканчика.

– В общем, только это я и хотела сказать, – лениво тянет она. – А теперь мне пора, друзья ждут.

Меня переполняет жгучее желание схватить этот йогурт и размазать ей по лицу. Я вдруг вспоминаю свой третий день в школе – тот самый, когда Корали заставила Дэниэла вернуть мне деньги, а Сюзанна молча стояла в стороне. От стыда лицо покрывается жаркими пятнами. Почему же я раньше не понимал, что мне ужасно повезло иметь такую подругу, как Корали?

– Эй, Сюзанна, – кричу я ей вслед. Она оборачивается. – А ты права. Я усвоил урок. Один настоящий друг стоит гораздо больше, чем сотня фальшивок. Может, когда-нибудь и ты это поймёшь.

После уроков я беру ещё по одной копии всех домашних заданий, потом иду в административное крыло и прошу у миссис Оукли адрес Корали.

– Я её друг. Корали сегодня не была в школе, хочу отнести ей задания. – И для убедительности помахиваю пачкой таблиц.

– Ну не милашка ли, – кудахчет миссис Оукли. Её золотистые волосы сегодня зачёсаны вверх и до того напоминают заброшенное осиное гнездо, что я нет-нет да и поглядываю на них, пока она распечатывает адрес Корали и рассказывает мне, как добраться.

– Ой, а можно ещё маме позвонить? Скажу ей, где я, чтобы не волновалась.

Миссис Оукли хватается за грудь.

– Боже, это самое тактичное, что я когда-либо слышала. Мама правильно тебя воспитала. Звони, дорогуша.

Пока я говорю по телефону, она даже сует мне пару мини-сникерсов. Кладу их в карман, потом отдам Корали.

На велосипеде до её дома минут пятнадцать. Вместо того чтобы свернуть налево за посадками клубники, я держу курс прямо, через болота, и кручу педали ещё пару миль или около того. Поворачивать никуда не нужно: дом Корали стоит у самого шоссе.

Велосипед я бросаю на усыпанной мелким гравием с примесью ракушек дорожке у почтового ящика, похоже насквозь проржавевшего. Дом построен в форме идеального шестиугольника. Две бетонные колонны поднимаются от небольшого крыльца к тёмной черепичной крыше. Пара кресел-качалок украшает террасу, находящуюся если не в том же плачевном состоянии, что и дом Блэквудов, то довольно близко к нему.

На заднем дворе я вижу остатки сарая, который тянулся в сторону того, что когда-то могло быть полем, но теперь больше напоминает болото. Впрочем, и сам дом такой приземистый, словно на протяжении многих лет медленно погружался в грязь. Если честно, ощущение, что он вообще в любой момент может провалиться с концами.

Я чувствую болезненный укол совести. Так вот почему Корали никогда не приглашает меня в гости? Не хочет, чтобы я видел этот дом?

Ещё не поздно вернуться к велосипеду, забраться на него и катить подальше отсюда. И никогда не рассказывать Корали, что приезжал. Но нет. Корали этого не заслуживала. Я должен попросить у неё прощения.

Осторожно поднимаюсь по ступенькам на крыльцо, и распахнутая настежь москитная сетка словно приглашает меня постучаться в скрытую за ней деревянную дверь.

Стучу три раза, с минуту жду.

И только начинаю думать, что дома никого нет, как дверь приоткрывается. В щель выглядывает женщина, очень похожая на Корали: тонкая, как хлыст, с гладкой тёмно-коричневой кожей – такой, как мне кажется, должна быть до блеска отполированная скрипка.

– Я друг Корали, – сделав попытку улыбнуться, выдавливаю я.

Дверь открывается чуть шире, и я вижу, что на ней тёмно-синяя роба.

– Так ты к ней?

– Да. Я Итан, её одноклассник. Домашнее задание принёс.

Женщина ещё с минуту изучает меня, потом отходит в сторону, пропуская внутрь.

– Меня зовут Адина, – говорит она. – У тебя обувь чистая?

– Думаю, да. – Но уголки рта Адины ползут вниз, так что я всё равно снимаю ботинки и ставлю их у двери.

– Корали! – зовёт она. – К тебе гость!

Я оглядываю скромный дом: слева – обеденный закуток, справа – гостиная, прямо передо мной – кухня, отделённая от обеденного стола только лестницей. В гостиной, стены которой оклеены шелушащимися обоями в цветочек, мерцает телевизор, на экране какое-то игровое шоу с закадровым смехом.

Хотя всё это так и дышит старостью, но полы начищены, окна сверкают. В доме ни пятнышка.

– К Корали редко приходят друзья, – говорит Адина. – Потому-то я тебя сразу и не впустила.

– Ясно. Что ж, я точно её друг.

– Это ты так говоришь, – вскидывает бровь Адина. – Пойду-ка приведу её. Похоже, она меня не слышала: наверняка опять пиликает на этой своей скрипке. Присядь пока.

Адина исчезает где-то наверху. Я направляюсь к дивану и, несмотря на странное чувство, что кто-то за мной наблюдает, едва не подпрыгиваю, услышав хриплый голос:

– Ну здравствуй.

Мой взгляд наконец падает на кресло, где свернулась под стёганым одеялом старушка, настолько тонкая и хрупкая, что в кресле её почти не видно.

– Ой! – вскрикиваю я. – Здрас-сте…

– Я бабуля Корали, – резко выдыхает она, и я замечаю рядом с креслом кислородный баллон. – Прости, моя дочь нас не представила.

– Всё в порядке. Я Итан, друг Корали.

Старушка подносит ладонь к уху, и я повторяю то же самое чуть громче. В отличие от матери Корали, она рада слышать мой ответ.

– Вот и хорошо. – Голос у неё резкий, как трескотня кузнечика. – Может, предложить тебе лимонаду? Печенья?

– Нет, спасибо, – почти кричу я. Не похоже, чтобы она могла дойти хотя бы до кухни; что уж говорить о полднике.

Бабуля кивает, демонстрируя мне беззубую улыбку. Её голову венчает копна серо-стальных волос, морщины на лице такие глубокие, что кожа напоминает кору дерева, а живые карие глаза тускнеют, едва она снова поворачивается к телевизору.

Но мой взгляд уже устремляется к тому, что у неё за спиной, – к стене столовой, увешанной десятками фотографий и сувениров. Подхожу ближе, чтобы лучше видеть. Вот всё семейство за барбекю на пляже. Фотография сарая на заднем дворе, ещё целого и блестящего свежей красной краской. Мужчина в белом халате с дипломом в руках. Старые фото Корали из школьного ежегодника. Рыболовный крючок. Полдюжины газетных вырезок. Пара объявлений о школьных спектаклях и репетициях, плюс ещё одно, с похорон человека по имени Келвин Джессап, – должно быть, в его честь и назвали брата Корали. Записанные от руки рецепты. Самодельная полка с деревянной скалкой и чем-то похожим на стопку покерных фишек.